Как бы то ни было, в настоящий момент Бату-хан собрал в кулак без малого две полных "тьмы" для решительного штурма. У защитников вчетверо меньше людей, в значит, верных монгольских и покоренных нукеров должно хватить! А после, взяв богатую добычу, можно будет повернуть и на оставшийся без войска Киев, и на Галич — а то и ударить по Переяславля... Раз уж осмелился епископ южного княжества отправить свою дружину (ныне крепко поредевшую!), драться с Шибаном, так путь пожнет ту бурю, ростки которой успел посеять!
А там Тенгри подскажет, как поступить.
…Манжаник работал все утро, под скрип канатов противовеса посылая каменные валуны в сторону Чернигова. Наконец, не выдержал метательный рычаг, треснув в момент очередного броска — но к тому моменту, когда татарский порок вышел из строя, боевой пояс внешней крепостной стены был разбит едва ли не на половину своей протяженности. А со стороны готовящегося штурма так и вовсе не уцелело ни единого нетронутого участка…
И вот, грохнули била по огромным барабанам, обтянутым воловьей кожей, взмыли в воздух сигнальные флажки — и огромная масса поганых, уже построенных перед атакой, оглушительно проревела:
— ХУРРРРА-А-А-А!!!
После чего татары двинулись на штурм.
...Князь Даниил Романович, замерший в стороже надвратной башни, с тяжелым сердцем наблюдал за тем, как медленно, но неудержимо ползут вперед агаряне, подгоняемые злой волей ларкашкаки. Атаковали они не как простые степняки, в худшем для осажденных случае способные смастерить некое подобие тарана — о нет!
В числе первых поганые погнали ко рву захваченных Шибаном невольников — в основном осунувшихся баб в изодранных платьях, да ревущих детей. Впрочем, среди несчастных изредка попадаются еще крепкие старики да уцелевшие в сече раненые мужи... Ни одна стрела не полетела со стены вниз — ратники с почерневшими лицами лишь прячут глаза от тех, кого не смогли защитить…
Или же страшась увидеть среди татарского хашара своих родичей.
И даже галицкие сотники промолчали, так и не отдав приказа бить, в общем-то, по чужим для них северянам. Но не отдали не потому, что им стало жалко невольников — хотя, конечно, стало, все ведь живые люди! Тем не менее, при необходимости руки ратников бы не дрогнули... Однако сотники, видя огромное число штурмующих, решили просто сберечь стрелы для тысяч татар, пока ещё медленно приближающимся к граду… По крайней мере, этим разумным доводом было очень удобно оправдать свое бездействие.
Но вследствие бездействия защитников ров был вскоре завален тугими вязанками сырого валежника, весьма неохотно разгорающегося даже в костра... Кроме того, более двух дюжин образовавшихся во рву перешейков сверху закидали мешками с песком и землёй. Так их будет гораздо сложнее поджечь… Все продумали поганые, уже успевшие получить по зубам при осаде русских крепостей!
А следом за хашаром вперед поползли высокие осадные туры, оснащенные перекидными мостками и боевыми площадками для лучников. Когда такую «башню» подтащат к крепостной стене, ее высоты окажется достаточно, чтобы перекинуть мостик к обламу! Помимо того, все пространство между турами перекрыли высоченные и толстые штурмовые щиты, переносимые каждый не менее, чем двумя десятками поганых разом! За щитами скрываются лучшие половецкие лучники — в то время как сразу за щитами следуют нукеры с множеством высоких штурмовых лестниц.
А в третьей линии неспешно ступают монгольские стрелки-хабуту...
И, наконец, к воротам действительно пополз таран, защищенный сверху прочной двускатной кровлей, обитой замоченными в соляном растворе звериными шкурами — так у защитников меньше шансов поджечь порок...
Залатать множество брешей в обламе русичи не успели. И черниговские, новгород-северские, галицкие и владимирские лучники встали у проломов, закрытые лишь по пояс — а то и вовсе в полный рост, не имея никакой защиты! Видя это, на своем участке обороны Волынский князь приказал прикрыть стрельцов ростовыми червлеными щитами. А расчетам пороков, поправку на бой которых дают специально подготовленные ратники на стенах, велел крушить осадные туры... Да, так камнеметы северян практически не зацепят штурмовые отряды поганых — но Даниил Романович счел, что движущиеся к крепости башни, с которых можно и мостик перекинуть, и на которых слишком много татарских лучников, более опасны… Расчет же воротного стреломета он хотел нацелить на таран — но передумал, разглядев тянущих его русских невольников. Жалко?! Да, жалко. А главное — мало от того будет прока, даже если перебить хашар. Новый пригонят... Пусть тянут — ворота прикрыты перекидным мостом, а сами воротины сзади подпирает каменная кладка в три полных шага толщиной. Даже разбив дерево, с камнем поганые уже ничего не сделают!
...Когда враг приблизился на полтора перестрела, отрывисто закричали на стенах ратники, наводя обслугу пороков на цели. Загудели тросы канатов, заскрипели противовесы — и в воздух взлетели первые каменные глыбы! В одно мгновение перелетев через городни, они устремились к врагу...
Прицельно бить по турам, конечно, не получилось — но все же, когда стреляют сразу несколько пороков, нет да нет, но попадает валун по деревянным стенкам осадной башни, укрытой с внешней стороны мешками с землей… И тогда сотрясает ее до основания, и падают вниз сорванные мешки, густо сыпется сверху земля на головы татарам! Но и летящие мимо туров валуны также находят свои цели: среди татар, держащих в руках лестницы — или лучников, следующих как впереди, так и позади "штурмовых" сотен…
На глазах Волынского князя один из валунов переломил пополам штурмовой щит, другой ударил по верхушке тура, снеся с верхней боевой площадки с десяток поганых, и сорвав перекидной мост! А на соседнем участке стены, где под началом князя Мстислава Глебовича встали ратники Новгорода-Северского, камнеметы так и вовсе сумели разбить один из туров!
Но враг, между тем, приблизился уже ближе, чем на сотню шагов…
Плотый поток стрел взмыл в воздух с обеих сторон одновременно — вот только татарских срезней все же больше. Как кажется, много больше… Стрелы русичей и степняков даже встречаются в полете, порой сшибая друг друга вниз! Но долетевшие до цели градом хлестнули по подставленным щитам, все же находя своих жертв... И, как кажется, у штурмующих, не способных сложить над головами полноценную «черепаху», потери все же больше!
Впрочем, не столь они и значительны, как на то надеялся князь… Приметив, что лестницы несут явно не половцы и даже не монголы, а воины в крепкой чешуйчатой броне, Даниил Романович приказал не жалеть стрел с гранеными и игольчатыми наконечниками, а также наконечником-долотом. Уж лучше потратить весь запас бронебойных стрел, выбив как можно больше ворогов, чем ждать, когда панцирники в большом числе окажутся на стенах... Вслед за лучниками начал разить покоренных и башенный стреломет, звонкими хлопками тугой тетивы сопровождал каждый полетевший во врага тяжёлый дротик!
А пороки все гудят канатами и противовесами, посылая в татар очередные валуны...
Вот к вящей радости князя с оглушительным треском сложилась пополам разбитая удачным попаданием осадная башня! С жутким воем устремились к земле лучники поганых, толпящиеся до того на боевой площадке… Да густо летят во все стороны срезни и прочие стрелы, раня и убивая людей с обеих сторон!
Но кажется, татары в своей многочисленности пока ещё не замечают своих потерь. Все еще слишком велико войско царя Батыя, пусть и сократилось оно на треть в последних битвах…
Еще несколько штурмовых щитов и лестниц оказалось разбито камнеметами северян — но вскоре туры оказались вне досягаемости крепостных пороков, подобравшись к стенам Чернигова едва ли не вплотную. А следом, уже бегом устремились по насыпным перешейкам через ров и панцирные воины поганых, сжимая в руках штурмовые лестницы, да приставляя их к проломам в обламе! Не дожидаясь, когда таран доберется до ворот и начнет долбить по ним, сотрясая всю Киевскую башню разом, князь последовал вниз... Но уже на лестнице острая догадка озарила его разум — и только оказавшись на боевом поясе-раскате башни, он тут же воскликнул:
