Поклонились эвенки Ленину. Обратно в тайгу пошли. Приходят в стойбище. Узнать его не могут. Всюду новые чумы стоят. Олени жирные пасутся. Жёны и дети весёлые песни поют. Собаки от голода не воют. Лежат сытые, на солнце греются.

Заходит Учан в свой чум. Его встречает мать:

— Учан, радость в твоём чуме: жена сына родила… Учан выбежал из чума. Радуется, кричит на всё стойбище:

— Я — счастливый! Сын у меня в новом чуме родился! Вошёл Атан в свой чум. Его встречает отец:

— Атан, счастье в твоём чуме: все оленихи с оленятами стали! Стадо твоё удвоилось!

Выбежал из чума Атан. Радуется, всем кричит:

— Я — счастливый! Стадо моё удвоилось! Вошёл Умун в свой чум. Его встретил сын:

— Отец, радость в твоём чуме: жену я привёл, красавицу Алачар. Внук скоро у тебя будет!..

Выбежал из чума Умун. Радуется, кричит, чтоб все его слышали:

— Я — счастливый! Внук у меня скоро будет! Собрались Учан, Атан и Умун в большом чуме. Гостей позвали. Веселятся. Жирное мясо едят. Песни весёлые поют. Повеселились. Притихли. Задумались. Умун говорит:

— Счастливые мы, но ненадолго… Время добычу нести злому хозяину. Опять горе: дети наши умрут, олени и собаки падут!

А гости громко смеются:

— Добыче своей вы хозяева!.. Злого хозяина нет теперь. Эвенки пошли на него войной. Из тайги выгнали.

Удивился Умун:

— Кто же в тайге теперь хозяин?

Опять громко засмеялись гости. Позвали сына пастуха Патамы. Сказали:

— Счастливую грамоту прочитай Учану, Атану и Умуну.

Они в долгой дороге были. Грамоты счастливой ещё не знают…

Сын пастуха Патамы прочитал счастливую грамоту. Умун спрашивает:

— Какая под счастливой грамотой тамга (тамга — знак, печать, подпись)?

Сын пастуха Патамы отвечает:

— Ленина тамга!

Умун, Атан и Учан от радости пляшут, песни весёлые поют. Ленина в тех песнях славят…

В тайге живут эвенки, много трудятся, промышляя зверя. В мороз, в пургу ходят по тайге, на деревья глядят — белку ищут, на снег глядят — следы росомахи, рыси, колонка рассматривают.

Однажды собрались эвенки, юрту большую сделали, ельник наломали, ружья, луки к лабазу поставили — сели отдыхать. Жарили глухарей, о жизни разговаривали.

Вдруг смотрят — поднимается мох-ягель, а из-под него олень выходит. У оленя грива золотая, а рога серебряные. Сидит на этом олене богатырь Куладай Мэргэн. Эвенки и говорят:

— Деды наши жили, отцы жили, а такого не видели!

Куладай Мэргэн ловко на олене сидит, лук в руках держит, за поясом у него стрелы. Унты бисером расшиты, одежда из тонкой замши блестит, золотом переливается.

Говорит Куладай эвенкам:

— Зверя и пушнины добываете в тайге много, а жилы ваши сохнут. Худо живёте!..

— Правда, — отвечают эвенки.

— Оленей плодите, стараетесь, а стада ваши маленькие…

— Верно, — отвечают эвенки.

— Зимой холодно вам, летом гнус заедает, дети ваши болеют, умирают, темно кругом!..

— Совсем темно, — плачут эвенки.

— Есть на свете большое солнце! Кто поверит, тот счастливо по тайге кочевать будет, жизнь новая наступит.

Обрадовались эвенки, но скоро совсем почернело небо, опустился мох-ягель: нет оленя с золотой гривой, нет богатыря Куладай Мэргэна.

Поехали эвенки по стойбищам, сородичам своим рассказали, что видели.

— Какое такое солнце?

Все друг друга спрашивают, никто не верит. Злые шуленги-старосты смеются:

— Сон это был, спали вы, во сне видели. Никакого солнца нет!

Так жили эвенки семьдесят, ещё семьдесят да ещё семьдесят лет. Плохо жили: весной, летом, осенью — темно, зимой — холодно.

Родился в роду Чальчагир богатырь Чакулай — сильный, вёрткий, храбрый. Быстрее оленя бегал, в кол на бегу стрелял.

Пришёл Чакулай к лабазу, громко крикнул:

— Есть солнце! Искать его надо! Тяжело эвенкам дышать, совсем темно — сердце сохнет, умирают эвенки…

Раздвинулся мох, вышел олень — грива золотая, рога серебряные. Сидит на нём богатырь Куладай Мэргэн. Смело подошёл к нему Чакулай. Куладай Мэргэн сказал:

— Знал я, Чакулай, силу ты большую имеешь, эвенки любят тебя, о храбрости твоей говорят. Ты веришь — есть большое солнце! Сплети коробочку из волос. Ко мне смело приходи. Солнце добывать будем!

Опять исчез Куладай Мэргэн.

Идёт Чакулай, смотрит — пожар в тайге, лисята горят. Схватил он лисят, спас.

— И мы тебе поможем, — сказали они.

Идёт Чакулай, торопится, видит — волчата горят. Спас он волчат.

— И мы тебе поможем, — сказали они.

Подходит к большому озеру — карась лежит, задыхается. Столкнул он карася в воду, спас.

— Я тебе помогу! — крикнул карась.

Стал Чакулай волосы собирать, коробочку плести. Долго плёл — семьдесят лет! Идёт он к лабазу, на пути гора, до самого неба.

— Как перейти гору? — остановился Чакулай.

Прибежали лисята, о землю ударились — оленями стали.

Сел на переднего оленя Чакулай, через гору переехал.

Идёт дальше. Стоит тайга страшная. Болота, колодник, камни — не пройти.

Прибежали волчата, о землю ударились — орлами стали, понесли на крыльях Чакулая. Через лес перенесли, опустили на широкую поляну.

Идёт по долине, озеро большое разлилось — берега другого не видно.

— Как пойду? — задумался Чакулай.

Выплыл карась, перевёз Чакулая через озеро.

На пригорке лабаз стоит. Смотрит Чакулай — мох поднимается, выходит олень с золотой гривой, с серебряными рогами, а на нём — богатырь Куладай Мэргэн. Посадил он Чакулая на своего оленя и повёз по дремучей тайге к солнцу. Три года ехали — достигли солнца. Отломился кусочек солнца, в коробочку Чакулая упал.

Обратно опять три года ехали. Приехали, олень с золотой гривой и серебряными рогами исчез, под мох ушёл.

Увидели шуленги коробочку из волос, стали её у Чакулая отнимать. Храбро бился Чакулай с шуленгами. Шуленги кричали:

— Не верьте Чакулаю! Нет солнца! Коробочку его утопить надо!

Чакулай бросил коробочку на высокую лиственницу. Разбилась она — небо побелело, по краям озолотилось. Высоко встало солнце, тайгу осветило.

Радуются эвенки. Олени все к стойбищу прибежали, много оленей, как комаров в тайге. А солнце по небу, словно по озеру, плывёт. Поднимается мох, выходит олень — грива золотая, рога серебряные, а на нём — Куладай Мэргэн. Говорит он эвенкам:

— Вижу, верите вы, что есть большое солнце! Садитесь все на оленей!

Сели мужчины на быков, женщины на маток, дети на оленят. Все олени рядом идут — лес расступается. Спустилось солнце на рога оленей. Ехали сто тысяч эвенков. Впереди Куладай Мэргэн. Народ дал ему другое имя — назвал Коммунистом. Это он эвенкам солнце дал.

Потом Коммунист в большой город уехал — там жил. Чакулая к себе вызвал, всё про эвенков спрашивал. Любил тайгу, любил эвенков. И эвенки стали коммунистами, по новой дороге пошли.

В старые времена хозяевами эвенков были два волосатых великана. С восхода солнца и до заката бились те великаны между собой. Один кричал:

— Я буду хозяином тайги! Мои эвенки!

— Нет, я буду хозяином тайги! Мои эвенки! — отвечал другой.

А эвенки несли волосатым великанам лучшую добычу.

Волосатые всё пожирали и грозились:

— Худо вам, эвенки, будет! Плохой едой кормите! Жирных оленей давайте! Лося убейте, мясо несите нам.

Совсем оголодали эвенки, а волосатые великаны ещё злее стали:

— Худо вам, эвенки, будет! Плохой едой кормите! Сыновей и дочерей своих давайте!

Горько заплакали эвенки и собрались умирать.

Вдруг небо загорелось, и над тайгой красный олень пронёсся. Опустился он возле чумов. С оленя сошёл человек. Такого человека эвенки в тайге никогда не встречали. Подходит он к эвенкам, глаза щурит и светло улыбается: