– Уверен. – улыбаюсь такой заботе.

Больше трёх часов до 10 вечера, хватит на полноценный отдых. Не успел улечься на кровать, как глаза моментально сомкнулись и я провалился в сон. Снилась всякая ерунда. То бежал от кого-то, то радовался чему-то. Приснилась блогерша, дерущаяся с тётей Людой.

– Шмон бригада на продоле! – прозвучал голос.

– Руслан, проснись, – меня трясут за плечо.

Выныриваю из сна, прогоняю волну бодрости. Камера пришла в движение. Все забегали, засуетились. Парни начали прятать запрещёнку.

– У нас робот! – прокричал Вадик, выглядывающий в щель под кормушкой.

Камера распахивается и к нам вваливаются трое злых надзирателей, один сразу начинает орать:

– Всем выйти из камеры, построились у стены!..

Стою вместе со всеми в коридоре. Хорошо хоть не поставили лицом к стене с руками за спину. Первый раз наблюдаю за шмоном, выглядит всё как в каком-то сериале. В камере трое в форме и Серый. Ещё двое контролируют нас.

Из камеры начинают вылетать в коридор та самая «запрещёнка». Первым пошла конфорка. С блямканьем, разнёсшимся по всему коридору, она приземлилась на бетонный пол. Один из стоящих в коридоре надзирателей подошёл к плитке, и со всей силы опустил на неё ногу, на что она жалобно скрипнула и смялась.

– Начальник! – обратил на себя внимание Добрый – Плитку за что?

– Готовить в камере нельзя, – напротив Доброго остановился второй, здоровый малый – Ещё вопросы?

– Это беспредел. – сжал губы мужик и набычился.

– Да ладно? – надзиратель быстро посмотрел влево и вправо по коридору, без замаха ударил в живот Доброму, и ещё раз – Ты меня ещё поучи, урка.

С железным стуком из камеры выпрыгивает кастрюля, в которой ещё недавно готовили еду. Следом летят моток самодельной верёвки, столовый нож для резки хлеба, зажигалки, карты веером, и остальная мелочь. Все арестанты молчат, угрюмо наблюдая всё растущую кучу из нужных в камере вещей. Минуту спустя покидают камеру и два матраса.

– Матрасы то причём? – не вытерпел издевательства Лёха.

– Положено по одному матрасу на шконарь. – губы надзирателя скривились в неприятной ухмылке.

Получается лишился я второго матраса. У меня только две версии происходящего, и обе они мне не нравятся. Это либо Вова постарался натравить на нас шмон-бригаду, либо ноги растут с воли. В обоих случаях всё случилось из-за меня. Не думаю, что у парней возникнут ко мне вопросы, но неудобно. Получается, что своим появлением серьёзно уменьшил и так скудные возможности арестантов.

Куча всё росла и росла, но вот настал момент, когда из камеры вышла троица проверяющих.

– Заходим по одному – процедил здоровый, который ударил Доброго – Не торопимся.

Каждого входящего ожидал персональный шмон. Ещё три зажигалки полетели на пол. Когда очередь дошла до меня, то за меня взялись сразу двое, рьяно прощупывая всю одежду. Один из надзирателей коснулся запястья, и почувствовал браслет телефона. Задрав кофту он ничего не увидел и с непониманием задумался.

– Что там? – спросил стоящий рядом здоровяк.

Если сейчас найдут, то мне сразу придётся сбегать из тюрьмы, а этого не хочется, рано. Включаю Шёпот и ловлю взгляд задумчивого:

– Нет у меня ничего, вы же сами видите.

– Разговорчики! – сразу повысил он голос, секунда ожидания и подтолкнул меня к открытой двери камеры – Чисто у него.

Стоим посередине камеры, наблюдая полный разгром. Только Серый с потерянным видом примостился на скамью. Перевёрнуто всё, полная разруха. Матрасы на полу, сумки арестантов выпотрошены, продукты из мешков вывалены по всему полу. Замечаю свой чемодан со сломанной крышкой.

– Мужики, вы пока начните уборку, а я чуть попозже помогу, – Добрый стоит бледный, держась за живот – Плохо мне, весь ливер сука отбил.

Успеваю заметить, что у мужика к бледности добавились капли пота на лбу, хотя в коридоре и в камере нежарко.

– Пошли помогу, – подхватываю мужика за плечи – Карман, подними матрас Доброго.

– Да я сам. – пытается стряхнуть мою руку мужик.

– Сам, конечно сам. – не отпускаю его, и помогаю добраться до шконки.

Арестанты начинают неспешно разбирать бардак, а я уселся на край кровати рядом с прилёгшим в согнутом положении мужиком.

– Походу отбегался я, – пытается улыбнуться мужик, но получается не очень – Болит всё сильнее.

– Давайте в дверь долбить, чтобы в больничку забрали. – предлагает Савва.

– Не заберут, – со злостью произнёс Лёха – Максимум таблетку аспирина дадут и всё.

– Сам помогу, – касаюсь ладонью живота мужика – Вы только не мешайте.

Скан. Проекция. Вот же урод какой этот здоровяк! У мужика разрыв селезёнки, внутреннее кровотечение. Первым делом вливаю обезболивание.

– Ух… – вздыхает с явным облегчением мужик и пытается подняться – Вроде отпустило.

– Лежи, не дёргайся, – приказываю я – У тебя разрыв селезёнки.

– Откуда знаешь? – замирает на кровати Добрый.

– Вижу.

Десять минут уходит на восстановление. Парни приводят камеру в относительный порядок, но часто отвлекаются, посматривая на нас.

– Ну как? – встаю с кровати.

– Ничего не болит, – прислушивается к себе Добрый, после хмыкает и добавляет – Вообще ничего не болит.

– Тебе сейчас в сортир захочется, а потом на жор пробьёт, – говорю прописные истины – По еде не сдерживайся, нужно восстановить организм.

– Уже, – бодро поднимается со шконки Добрый – Спасибо, я на долину. Мужики, не кушайте.

(«долина» – туалет в камере. «Не кушайте» – предупреждение, что арестант пошёл в туалет «по-большому», в это время нельзя есть)

– Вот видишь как сё просто, – провожаю взглядом мужика, скрывшегося за шторкой туалета – А то рассказывал тут, что «спасибо» в тюрьме не говорят.

– Телефоны нашли, – произнёс очнувшийся Серый – Руслан, прости. Завтра попробую выкупить обратно.

– Выкупить? – переспрашиваю я.

– Ну да, – грустно вздохнул Серый – У них бизнес такой. Сперва забирают телефоны, потом обратно продают. Не факт только, что в нашу хату.

– Вот это у них бизнес, – начинаю смеяться – Так получается они и бухло заносят, про которое Вова говорил.

– Не то бухло, про которое ты подумал, – Лёха складывает продукты в мешки – Бухнуть в тюрьме, это значит употребить наркотики.

– И это тоже приносят надзиратели? – удивлённо спрашиваю я.

– Чаще опера таскают, только плати бабки, – доносится из туалета голос Доброго – Если надзирателя прикрутить и он начнёт таскать с воли груза, то рано или поздно его хлопают опера.

– Как много нового и ненужного я узнал за последние два дня. – задумчиво произнёс я.

Несколько минут спустя Добрый уплетал бутерброды, запивая всё это дело чаем. Сижу рядом на скамейке с кружкой чая. В камере становилось всё чище, парни решили сразу провести и влажную уборку пола.

– Руслан, а ты за что тебя замели на самом деле? – спросил мужик, оторвавшись от еды.

– Так наркота, – усмехнулся я в ответ – Я же сказал, что по 228-ой статье.

– Не верю, – отрицательно качнул головой мужик – Вначале да, думал ты барыга, как и я. Но после твоих рук я чувствую себя лет на двадцать помолодевшим.

– Я целитель, – не вижу смысла скрывать, и так многие знают – Исцеляю людей.

– Тогда при чём тогда наркотики? – заинтересовался Лёха, усевшись рядом.

– Хотят меня прогнуть и увезти а Москву, – показываю указательным пальцем вверх – Чтобы лечил небожителей, и тех. на кого они укажут. Вот и подкинули наркоту, чтобы сговорчивее стал.

– Делааа, – протянул задумчиво Добрый – Даже не знаю что, тебе посоветовать.

– Сам справлюсь, не проблема, – отмахиваюсь я – Думаю дня два, максимум три и буду на воле.

– Твои слова да богу в уши, – печально вздохнул Добрый.

– Руслан, – смущённо посмотрел Лёха – А можешь меня проверить по здоровью?

– Да не вопрос. – касаюсь Лёхи и вливаю 10 энергии.

– Очешуеть. – расцвёл в довольной улыбке Лёха – Реально целитель.