– Зря ты так, – грустно улыбнулся второй, – Срок за это дерьмо себе накрутишь.

– Не переживайте, – фыркаю в ответ, – Уже сегодня я буду на воле. Только закончу свои дела тут и ищите ветра в поле.

– Не дела, а делишки. – отвечает первый. – Дела у прокурора, а у нас делишки.

– Эх… – вздыхаю и подхожу к двери. Стукнул смачно три раза. – Как вы меня с вашим жаргоном достали.

Чтобы не ждать, пока арестанты смогут вытащить плотно забитые колышки, добавил силу в ноги и от души пнул по двери. Только потом подумал, что мог и прибить кого с той стороны, но обошлось. На всякий случай активирую защиту, прикрывая голову, и закручиваю вокруг себя энергию. В коридоре замерли шесть сотрудников, включая моего сопровождающего, уже почти пришедшего в себя.

– Константин Алексеевич, в камере труп, – выхожу наружу, – Что у вас там принято делать?

– Ты же его вылечил, – удивился майор, – Я сам видел.

– Так это другой. – пожимаю плечами.

– Твою же бога душу мать, – сматерился майор, – Не успел вступить в должность начальника тюрьмы, как уже ЧП. Причина смерти?

– Так упал с пальмы неудачно, начальник. – раздаётся голос из камеры, – Мы все видели.

– Слишком часто стали падать заключённые, – не поверил майор, – Кто убил, признавайтесь.

– Я его ударил. – развожу руки в стороны, – За то, что он паренька почти убил.

– Руслан Алексеевич, ну как же так, – недовольно мотает головой майор, – Вас же выпустить скоро должны были. Ждём только письменного приказа.

– Кстати, а с какого перепуга вы решили меня спасать? – решил узнать я, раз всё равно получалась полная жопа.

– Паша Нестеров мой хороший друг, – гораздо тише произнёс майор, – Вот и попросил помочь.

– Начальник! – опять голос из камеры. – Реально он сам звезданулся. Целитель на себя наговаривает.

– Да… Точно сам… Подпишем что надо… Не губи целителя… – раздались голоса арестантов.

– Сам говорите. – с хитринкой посмотрел на меня майор, а после добавил. – Так и запишем.

На эти слова в камере раздался рёв из глоток арестантов, а стоящие рядом с майором сотрудники только молча кивнули.

– Да ладно. – неверяще смотрю на происходящее. Это ведь я убил его, а тут меня хотят прикрыть от уголовной ответственности все, включая и сотрудников. Это неправильно, так не должно быть.

– Сибирский, – отвлекает меня от самокопания арестант из камеры, оборачиваюсь и вижу того самого Влада, друга паренька. – Ты просто не знал это дерьмо. Поверь, мир стал только лучше без него. Если будешь спорить, то лично напишу чистосердечное, что именно я его убил. А парни подтвердят.

– Но… – в смятении перевожу взгляд с одного мужика на другого. Лица у всех серьёзные и… одухотворённые? – Но ведь так нельзя. Закон он для всех.

– Не всегда закон есть закон, – из толпы арестантов пробирается дедок, на которого потратил больше всего времени в лечении, – Надо жить по справедливости. Если ты уж так переживаешь за закон, то отмолишь себе этот грех, исцеляя других. Бог всё видит и простит.

– Руслан Алексеевич, – задумчиво произносит майор, – А ведь дед прав.

Построенный защитный панцирь из недоверия и ненависти начинает трескаться. Как мне поступить в данной ситуации? У меня застрял комок в горле, а в глазах предательски появились слёзы. Арестанты вместе с надзирателями отнеслись ко мне… по-справедливости?..

Следующие полчаса трачу на беседу с майором в его новом кабинете начальника тюрьмы. Пока беседовали, начались поиски пропавших бывшего начальника с замом. На меня никто не подумал. Главная версия, которую я узнал, состояла в том, что эти два красавца подались в бега. Пропажу врача пока никто не заметил. Причина такой версии была более, чем обоснована. Помимо той записи, где меня избивали приближённые к начальнику надзиратели в карцере, всплыли и другие неприглядные вещи. Нестеров не сидел без дела и ещё с утра пораньше, до того как его «ушли», успел слить компромат на бывшего шефа. Там и вымогательство с заключённых, и тот самый вариант с ремонтом за счёт зеков. Так и спайка с преступным элементом. Много всего ещё, чего мне не рассказал майор, ну да и ладно.

Майор сказал, что ожидается моё освобождение в скором времени и что к вечеру я уже выйду. Есть у него подвязки в Москве, вот и поступила ему информация, что вроде готовится бумага аж из администрации президента. Само собой ожидается громадная чистка в СИЗО, так что часть сотрудников очень скоро окажутся по другую сторону решётки. На мой вопрос, что будет с Нестеровым, майор только усмехнулся и ответил, что его друг очень заинтересовался моим предложением о новой работе.

Напомнил ему о проблеме с переполненными камерами. Алексеев сказал, что уже сегодня все будут переведены в нормальные камеры. Ещё с час потратил по его просьбе, подлечивая сотрудников. Они по очереди приходили в кабинет, а я занимался знакомым делом. По окончании уже я попросил выделить мне сопровождение и прогуляться сперва до Вовы, после по тем камерам, где случились психические расстройства. А далее по тем, где я ещё не был. Алексеев, ныне временно исполняющий обязанности начальника тюрьмы, дал на это добро…

Опять передвигаюсь по коридорам тюремных корпусов. Больше никаких установок и блоков в память, действительно не прав я с ними. Каждый сам должен решать, как ему жить. Если бы такие блоки уже стояли у майора, то он обязан был меня задержать и составить соответствующие бумаги. Тогда точно только в партизаны подаваться, при этом официально числился бы в убийцах. Как всё сложно в этом мире. Лучше лечить, чем заниматься самодеятельностью. Или сперва десять раз подумать, а лучше набрать в консультанты умных людей и составить план. Опять же на это нужно время, как и сами люди. Всё ещё впереди, главное самому не оскотиниться и остаться человеком.

В этот раз меня сопровождают два сотрудника. Один обычный надзиратель, второй из приближённых Алексеева. Запомнил я его, он был один из тех, кто с майором прибежали меня спасать. Тюремный телефон за это время успел разнести последние новости по всем камерам. Проходя мимо закрытых дверей, арестанты дружно кричали:

– Си-Бир-Ский! Си-Бир-Ский! Си-Бир-Ский.

– Ты прям как вор в законе, – хмыкнул знакомый майора.

– Не дай бог такую славу, – фыркнул я на это.

Добравшись до камеры с Вовой, я прислушался к происходящему внутри. Но сидящий «на пике» уже срисовал меня, и я услышал приглушённый голос:

– У нас робот. Сибирский в гости…

Тёплые волны нежно ласкают ступни. Осталось меньше трёх часов до наступления ночи, солнце уже не так жарит, спустившись с зенита небосвода. Расслабленно растёкся по шезлонгу, смотря на море. Не глядя дотягиваюсь до стоящей на складном столике бутылки с минералкой. Она уже и нагрелась, но мне нравится шипящие пузырьки на языке. На мне только влажные семейники, не успевшие высохнуть после заплыва по лагуне.

Можно было поставить и пляжный зонтик, но во-первых, его у меня нет. А во-вторых, после проведённых дней в тюрьме мне хочется видеть открытое пространство вокруг себя. Как люди годами находятся в тюрьме, а после освобождения опять попадают обратно, я не понимаю.

– Босс, держи холодную. Только с холодильника. – на столик опускается запотевшая бутылка нарзана.

– Спасибо. – с благодарностью откручиваю крышку и делаю живительные глотки.

Принёсший бутылку боец быстрым шагом уходит с пляжа, оставляя меня в одиночестве. Именно то, что мне сейчас хочется больше всего, просто побыть одному. Устал я от людей, реально устал.

Почти час, как нахожусь в своей полюбившейся лагуне, стараясь ни о чём не думать. Но мысли они такие, лезут и лезут. Всё больше сомнений о том, зачем я вообще решился попасть в тюрьму. Может и не надо было, глядишь и генерал живой остался. Да и сам за эти дни слишком часто испытывал себя на прочность, а для настоящего дела толком ничего и не предпринял. Но, как говорил один мудрец: мудрый учится на чужих ошибках, умный – на своих, а глупый их повторяет. Кто я в этой категории даже и думать не надо, главное больше не повторять.