Да и потом, несмотря на внешний вид — лет шестнадцать, может семнадцать — чувствовалось, что в парнишке дремлет могучая сила.

Как когда-то в нем самом.

А когда этот странный паренек оказывался на периферии взгляда, он успевал заметить едва трепещущее пламя.

Но огневиком парень точно не был.

Странно, очень странно.

Когда же отряд заявился именно в тот зал, в котором он хоронился, он понял, что сейчас будет бой.

Но чужаки его не заметили или сделали вид, что не заметили.

Оставили записку и… спокойно себе пошли обратно.

Он был настолько удивлен, что даже не стал нападать на расслабившийся отряд. Просто сидел в углу и смотрел на оставленный на письме накопитель.

Полуразряженный накопитель! Ему! Словно какую-то подачку!

Это была наглость, которую он не собирался прощать. Хотя… если только таким образом они хотели привлечь его внимание?

Ведь источник силы, оставленный под землей, только слепой не почувствует!

Но все равно, нужно хорошенько их проучить! К тому же эти умники сами подали ему несколько отличных идей.

Но когда чужаки ушли, любопытство все же победило, и он подошел к письму.

Герб напоминал гимназистский, но был каким-то другим.

Почерк уверенный, ровный.

И только сейчас, читая записку, он вдруг понял, что слова паренька о том, что он, дескать, прочешет весь надел и убьет его, были не угрозой, и не бравадой.

А самой настоящей констатацией факта.

Пацан буднично делился с Воинами своими планами.

«Михаил Иванов… — прочитал он подпись и аккуратно убрал записку за пазуху. — Что ж, Михаил Иванов, посмотрим, как ты запоешь при личной встрече!».

Я, конечно, ожидал, что последующие деньки будут непростыми, но чтобы настолько…

Утренняя побудка, завтрак, планерки и совещания, на которых офицеры ставили задачи на день, участие в вылазках, согласование стройки с Мастером Нико…

И это не считая логистики, выстраивания маршрутов, обустройства казарм и складов и составления графика питания!

Про разведчиков Северян и неуловимого разумного из-под холма я и вовсе молчу.

Не хватало рук, не хватало материалов, не хватало времени и опыта руководства…

Благо, с большей частью должностных инструкций помог Яков Иванович и Оут, но тем не менее работы был непочатый край.

И я, видимо, слишком много на себя взвалил, поскольку пытался успеть везде, не успевая нигде.

Очень хотелось психануть и послать особо упертых ребят куда подальше, но я пока ещё держал себя в руках.

Было такое чувство, что я, будучи зеленым стажером, пришел на работу в крупную компанию, и на меня тут же навесили миллион разных дел.

В любом случае, я держался.

И очень помогало понимание, что вся эта ситуация — просто-напросто учебка.

Боевые действия, разведка и засады, прокладка маршрутов, тактическое и стратегическое планирование…

Тут-то мне и пригодился мой блокнот с записями про каждого из моих одноклассников.

Заметки я передал штабс-капитану Сассу, который, к слову, требовал от меня присутствия на всех собраниях штаба.

Поначалу мне было интересно, потом скучно, а потом до меня дошло, чего хочет добиться штабс-капитан.

И теперь, вместо вникания в ежедневные задачи, которые сам же и готовил для собрания, я следил за самим штабс-капитаном.

За тем, как он говорит, как держит себя, как выходит из неудобных ситуаций.

И мне, признаться, до сих пор было немного стыдно за первый совет.

Тогда я не захотел глубоко вникать в ситуацию и разобрался со Спесовым… по понятиям, а не по-дворянски.

На уровне местечкового офицера — это было нормально, что ли? Наорать, прогнуть авторитетом.

Но если я хотел попасть в высшее общество, а именно туда я и целил, такое поведение было неприемлемо.

И я внимательно учился, жадно впитывая чужой опыт, чтобы потом, в течение дня применять его в общении с Воинами и офицерами.

А некоторые ситуации даже разыгрывал со своими одноклассниками, делая что-то типа вечерних ролевых игр, на которых каждый отыгрывал свою роль.

— Поручик, вы забываетесь, — подпустить холод в голос.

— Да моему отцу достаточно написать одно письмо и вас сместят с должности!

— Действуйте, поручик, — максимальный холод. — Ну а пока, поскольку вы отказываетесь выполнять приказ вышестоящего офицера, выношу вам взыскание с занесением в личное дело.

— Я это так не оставлю!

— Как вам будет угодно. Но знайте, ещё одно нарушение приказа, и вы отправитесь на гауптвахту.

— Прячетесь за уставом, штабс-капитан? А как же суд чести? Как же старая-добрая дуэль!

— С удовольствием поучу вас манерам, но только по окончанию войны. Неужели вы не знаете, что воевода запретил все дуэли во время боевых действий?

— Знаю, но…

— Тогда вы или хотите подставить свой род невыполнением приказа воеводы, или считаете, что слово правой руки князя ничего не стоит?

— Нет, я…

— Тогда не смею вас задерживать, поручик. Ваше задание в пакете. Провалите его, с позором отправитесь в тыл.

Сцен было много, и все из них имели в своей основе реальные случаи.

Ситуации, случающиеся в наделе, воспоминания предков, мой жизненный опыт и опыт моих товарищей.

Эти ролевые игры быстро обозвали «Тактическими играми по обучению достойного обращения офицеров между собой», но в народе их называли просто: «Словеса».

Беседы с обнаглевшими дворянскими сынками, привыкшими кутить и куролесить, разборки с интендантами, особенности коммуникации с вышестоящими офицерами…

Игра быстро пришлась по вкусу не только моим одноклассникам, но и офицерам, и вольным Воинам, находящимся на княжьей службе.

Ну а в процессе тренировок, я вывел для себя три правила общения с нижестоящими офицерами:

Первое, быть справедливым и, желательно, действовать в рамках устава.

Давать задачи по силам каждому солдату и офицеру и обходится без всяких «Любой ценой» или «Захватить силами трех человек весь Север!».

И самое сложное в этом правиле оказалось для меня найти ту самую золотую середину между занятостью бойца и его эффективностью.

Опыт предков подсказывал мне, что у школьников и солдат не должно быть свободного времени.

А вспоминая попойки офицеров, дуэли, карточные игры и прочие забавы от ничегонеделания, то и у них тоже.

Пришлось действовать интуитивно, ставя адекватные задачи, которые, тем не менее, требовали полной отдачи.

Второе правило я сформулировал так: держать дистанцию, но быть в курсе личной жизни каждого бойца под моим командованием.

То есть не допускать панибратства, но в тоже самое время присматривать за каждым солдатом или офицером.

Сейчас, пока людей под моим командованием было не так много, я мог позволить себе следить за каждым, но потом, видимо, придется выделять ключевые фигуры.

Но это дело будущего, а пока я старался приглядываться ко всем.

Кому-то, как Мастеру Нико, нужны были протезы, кому-то, как, к примеру, Павлу Морозкину, нужен был перезаряжаемый артефакт с накопителем.

Кто-то переживал про живущих в Клодце маму и сестру, у кого-то висел долг за дом или гильдейские откупные.

В общем, голова пухла от количества поступаемой информации.

Ну а третье правило родилось, как-то, само собой.

Действовать в интересах рода и… княжества.

У меня язык не поворачивался назвать полотно княжеств государством, поэтому я решил ограничится своей малой родиной в этом мире.

Да-да, забавно, но я уже на полном серьезе считал наше княжество чем-то родным.

В голове крутились мысли трансформировать правило до: «Действовать в интересах рода, государства и рода людского», но я пока не спешил.

Во-первых, слишком уж пафосно, во-вторых, по силам ли будет ноша?