«Так, допустим, с этим разобрались. Что потом?» — Игорь отхлебнул из кружки.

Разумеется, Лазарев хотел бы, чтобы нужная информация нашлась в СЗГ. Однако он смотрел на ситуацию трезво и понимал, что поиски вряд ли ограничатся одной лишь работой. Это было бы слишком большой удачей. Скорее всего, придётся искать дальше, находить библиотеки…

«Ну конечно!» — Игоря осенило. — «Библиотека! Меньше, чем через месяц, должен открыться Институт Элементалей. Наверняка ради их образования будет подготовлена огромная библиотека! Возможно, что-то удастся найти там?»

В несколько глотков допив остывший чай, Игорь оставил кружку в раковине, решив, что помоет её потом, и направился в спальню. План был составлен, и оставалось лишь самое простое — воплотить его в действие. А что до Скрипача…

Игорь посмотрел на свою руку. Тыльную сторону кисти покрывала тонкая, еле заметная паутинка из белых шрамов. Использование стихии не проходило для него бесследно.

Со Скрипачом он как-нибудь разберётся.

***

— Всем доброго дня, — с неизменно хмурым лицом, никак не вяжущимся с его словами, поздоровался Аркадий Борисович. Подразделение по своему обыкновению построилось в зале, который за последние месяцы успел Игорю порядком надоесть. Нет, он осознавал важность тренировок, и всё же однообразие занятий со временем начало его раздражать.

— Сегодня у нас по плану отработка борцовских приёмов, — продолжил Ждун, незнакомый с внутренними противоречиями Игоря. — Кейн работает с Артуром, Глеб — с Антоном…

Он быстро перечислил всех сотрудников, разбив их на пары, не назвав только Лазарева.

— Аркадий Борисович! — решил напомнить о себе Игорь. — С кем работать мне?

— Со мной, — голос, ответивший Лазареву, принадлежал вовсе не Ждуну.

У входа в спортивный зал стоял Михаил Сергеевич. Игорь не сразу признал Глазунова: внешний вид молодого мужчины в кожаной куртке, джинсах и незатейливых кроссовках никак не вязался с обычным обликом начальника. Да что там одежда! Лазарев готов был поклясться, что на скуластом лице, неизменно сияющем от ежедневного бритья, он увидел как минимум трёхдневную щетину.

Когда Михаил Сергеевич подошёл ближе, стали заметны и другие изменения в том, как он выглядел. Круги под глазами превратились в увесистые мешки; волосы, прежде аккуратно постриженные, неровно укрывали верхнюю часть ушей. Похоже, в последнее время работа занимала всё его время.

— Я собираюсь осмотреть квартиру Кратова, — поздоровавшись, без предисловий заявил Глазунов. — Готов сходить со мной?

Игорь красноречиво посмотрел на свою камуфлированную одежду, заметно отличавшуюся от гражданского образа Михаила Сергеевича. Тот, надо отдать ему должное, намёк понял сразу:

— Разумеется, после того, как переоденешься. Я буду ждать в гараже.

Машину Глазунова Игорь узнал сразу, хотя и видел её впервые. Небольших размеров кроссовер во многом отражал черты своего хозяина. Строгий, немаркого темно-коричневого цвета, он подходил как для спокойной езды по городу, так и для выезда на бездорожье, объединяя в себе все те качества, которые делали автомобиль функциональным. Полная противоположность низко посаженной машины Кратова. Никаких наклеек, разумеется, не было.

Михаил Сергеевич уже сидел за рулем, что-то листая в своём телефоне. Заметив приближение Игоря, он убрал мобильный в карман и жестом предложил Лазареву занять соседнее с водителем место.

— Просто осмотрим квартиру? — уточнил Игорь, закрыв за собой дверь.

— Там видно будет, — Глазунов неопределённо пожал плечами. — Мы ищем любые зацепки, которые позволят найти Филиппа. Возможно, у него дома есть что-то, что позволит узнать, куда он направился после побега.

Машина плавно тронулась со своего места, когда крик откуда-то сбоку заставил Глазунова нажать на педаль тормоза.

— Подождите!

К водительской двери подбежала запыхавшаяся Катя. Выровняв дыхание, она обратилась к удивлённо глядящему на неё Михаилу Сергеевичу:

— Можно… То есть разрешите, — тут же поправилась девушка, — Мне поехать с вами? Аркадий Борисович отпустил.

Игорь ожидал, что Глазунов откажет ей. Скажет что-нибудь в духе «Не положено», или «Я, а не Аркадий Борисович, принимаю такие решения», однако Михаил Сергеевич, подумав, вдруг произнёс:

— Хорошо. Садись.

— Спасибо!

Обрадованная девушка села на заднее сидение, захлопнув за собой дверь сильнее, чем следовало, что заставило Глазунова чуть заметно поморщиться. Впрочем, заострять на этом внимания он не стал и медленно выехал из гаража.

Стало очевидно, что и стиль вождения Михаила Сергеевича отличается от того, как ездил Кратов: Глазунов управлял автомобилем спокойно и аккуратно, не совершая никаких ускорений и никак не выделяясь из потока, но что-то подсказывало Игорю: в случае необходимости он может гонять не хуже Филиппа. Иначе зачем ему на машине значок, говорящий о том, что она снабжена мощным спортивным двигателем?

Впрочем, даже если бы они ускорились, это вряд ли бы помогло.

Глазунов ехал спокойно, с прищуром глядя покрасневшими от утомления глазами на дорогу, поэтому не сразу заметил то, что увидела Катя. Девушка всю дорогу смотрела в боковое окно, и в один момент, не рискнув отвлекать водителя, осторожно тронула Игоря за плечо.

— Смотри, там что-то в воздухе!

Лазарев вгляделся в ту сторону, куда указывала Катя, а потом поднял руку, привлекая внимание Михаила Сергеевича. Тот приглушённо выругался.

С той стороны, где находился дом Кратова, в воздух поднимался едва заметный при дневном свете столб дыма. И почему-то ни Игорь, ни Михаил Сергеевич не сомневались в том, где именно произошёл пожар.

Человек устроен таким образом, что всегда ожидает худшего.

Конечно, существует некоторое количество людей, в любых ситуациях рассчитывающих на благополучный исход, но такие чаще всего заканчивают свои дни где-нибудь в психиатрической больнице за городом в окружении таких же оптимистов и санитаров. Однако в большинстве своём люди всегда ожидают худшего.

И худшее происходит.

Когда машина Глазунова наконец подъехала к дому, где жил Кратов, пожар уже был затушен, и лишь тонкие струйки дыма, поднимающиеся из окна, напоминали о недавнем возгорании. Окно, разумеется, принадлежало квартире Филиппа.

— Что здесь произошло? — выйдя из своего автомобиля, Михаил Сергеевич первым делом обратился к пожарнику, сворачивающему шланг рабочей машины. Тот повернул голову в жёлтой каске к Глазунову, видимо, размышляя, как бы сподручнее послать его в известном направлении, однако, столкнувшись взглядом с Михаилом Сергеевичем, передумал.

— Возгорание в квартире на четвёртом этаже, — вытерев грязное лицо, ответил он. — Причина пока неизвестна, скорее всего, возгорание проводки. — чуть помолчав, мужчина вдруг добавил: — Хотя это, конечно, странно. Дом-то совсем новый!

Глазунов не стал дослушивать рассуждения пожарника и двинулся к подъезду. Игорь с Катей тут же направились за ним, когда пожарник окликнул их:

— Эй, туда нельзя вообще-то!

Михаил Сергеевич поступил именно так, как и следовало в такой ситуации, а именно — попросту проигнорировал слова пожарника. Ну не кинется же он их останавливать, верно? А вступать в словесную перепалку не было никакого смысла. Нужно делать то, зачем пришёл, не обращая внимания на мелкие помехи. Глазунов понимал это. Игорь — тоже. Зато Катя, непривыкшая к работе в СЗГ, замешкалась, и Лазареву пришлось приобнять её за плечо, практически затаскивая её внутрь дома.

Не дожидаясь лифта, они поднялись наверх, оказавшись на лестничной площадке возле входа в квартиру Кратова. Дверь была открыта: кто-то — по всей видимости, пожарные — выломал замок, позволяя беспрепятственно проникнуть внутрь.

«Проводкой тут и не пахнет», — мысленно скаламбурил Игорь.

Пожар произошёл в той комнате, которая принадлежала Соне. Причём огонь был, если так можно выразиться, весьма избирательным: по сути, сгорел только стол вместе со всем содержимым. Михаил Сергеевич провёл пальцами по закопченному светильнику — единственному предмету, снабжённому проводами, и недовольно цокнул языком. Не нужно быть электриком, чтобы понять, — этот современный прибор не был причиной возгорания. Скорее всего, его подожгли просто для отвода глаз.