Амулет в виде янтарного клыка мог бы показаться сущей безделицей, подобранной лишь для того, чтобы стильно гармонировать с вставленной в ухо модного элементаля серьгой, если бы не одна маленькая вещь, навеки застывшая внутри окаменевшей смолы.

Крохотное насекомое, больше всего напоминающее пчелу.

Игорь руками разорвал удерживающую амулет бечевку. Его доспех полностью исчез, лишив измученное тело остатков сил, поэтому даже такое простое действие удалось ему лишь с третьей попытки. Наконец он вырвал кусочек янтаря и шагнул с ним к Соне.

— Извини, — бросил он через плечо, — но ей эта вещь нужнее. Думаю, твой предок, Бальса, с этим бы согласился.

Девочка была совсем плоха. Бледная, с окровавленным лицом, она открытым ртом, словно рыба, хватала воздух, как будто ей не хватало кислорода. Игорь споткнулся и упал на мокрую землю прямо перед ней, забрызгав и без того грязные остатки одежды. Протянув дрожащую руку вперёд, он прижал кусочек янтаря к её губам:

— Глотай… — шёпотом попросил он.

Из дневника Сапфира следовало, что съеденная фальсиформика способна излечить «бич таланта», от которого страдала Соня, но только если болезнь руниста ещё не перешла в последнюю стадию. Глядя на состояние девочки, Игорь боялся, что не успел. Она чуть не уронила янтарь, и Лазареву пришлось практически вложить его ей в рот и зажать его грязной ладонью.

— Ну же, давай! — практически взмолился он.

Горло Сони дернулось, проталкивая сквозь себя камешек с фальсиформикой. Лазарев выдохнул. Возможно, удача все-таки от него не отвернулась.

Краем глаза Игорь заметил, как что-то в окружающей их местности изменилось. Он не помнил, чтобы деревья были к ним так близко — сейчас от стены леса его отделяло несколько жалких метров, — но это было не единственной деталью, привлёкшей внимание Лазарева.

Ворота особняка были распахнуты. От них, совершенно не торопясь, будто на улице не было никакой грозы, а он просто выдвинулся на прогулку, шёл высокий мужчина с длинными светлыми волосами, в которых отчётливо просматривались седые пряди. Игорь запомнил всех, кто был на званом вечере в Доме Прометея. Особенно тех, кто не проголосовал за невиновность Лазарева, а своим молчаливым согласием поддержал хозяина того вечера.

— Ну и кто это тут у нас устраивает беспорядки? — холодным голосом поинтересовался Глава Дома Деметры.

Игорь вздрогнул. В приближающемся к нему элегантном мужчине, одетому, несмотря на позднюю ночь, в изысканный старомодный костюм, было что-то пугающее. Он не был мускулист, как Прометей, и не имел при себе никакого оружия, однако Лазарев на уровне инстинктов ощущал исходящую от него опасность, и аристократичный образ нисколько не обманывал Игоря: под маской человека, который медленно шёл к нему под затихающими каплями дождя, скрывался настоящий хищник.

За спиной Лазарева раздался еле различимый шорох. Он обернулся. Соня, до этого неподвижно лежавшая на земле, крепко зажмурилась и пошевелила правой рукой.

— Соня, — тихо шепнул Игорь, надеясь, что Глава Дома Деметры не услышит его, — если ты можешь разрушить мою печать, то сейчас самое время сделать это.

— Я попробую, — так же шёпотом ответила она. — Но в таком случае печать паралича с того парня скоро спадёт. Имей это в виду.

Игорь медленно и незаметно передвинулся поближе к ней, загораживая Соню своей спиной, и с облегчением почувствовал, как к израненной спине прикоснулась прохладная ладонь. Значит, шанс ещё есть. Нужно лишь потянуть время.

— Никаких беспорядков, — громко сказал он, встретившись со взглядом Главы Дома. — Просто навестили нашего приятеля, немного с ним поболтали и уже уходим.

Мужчина хмыкнул, красноречиво посмотрев на Эдуарда, который до сих пор лежал на земле без движения:

— Так значит, проникнуть на территорию чужого Дома, разбить окно, разрушить балкон, — за который я, между прочим заплатил приглашённому итальянскому архитектору солидные деньги, — а затем избить и парализовать моего племянника — это теперь называется «просто поболтать»? У вас странное представление о болтовне, молодой человек. Или мне следует называть вас Игорем из Дома Прометея?

— Я не принадлежу этому Дому, — отрезал Лазарев.

— Это пока, — мягко заверил его мужчина. — Как бы то ни было, в одном ты заблуждаешься: после такой, с позволения сказать, «болтовни», — он особенно выделил это слово, — никуда вы отсюда не уйдёте.

На этот раз Игорь готов был поклясться, что деревья подступили к ним ещё ближе. Он практически ощущал, как подрагивает земля, когда корни растений шевелятся в почве, передвигаясь к нарушителям. Напряжение ситуации достигло своего пика, а в следующую секунду произошло сразу три вещи.

Первая. Эдуард медленно, с видимым усилием помотал головой и принялся подниматься на ноги.

Вторая. Земля вздыбилась, выпуская наружу десятки грязных корней, тут же метнувшиеся к Игорю и Соне.

Третья. Игорь почти физически почувствовал, как в его груди что-то щёлкнуло, и его тело вдруг заполнилось силой стихии, как никогда прежде. Он кувыркнулся назад и загородил Соню, одновременно покрываясь доспехом — и не ощутил при этом никакой боли; стихия охотно прислушалась к его призыву. Ещё один мысленный приказ — и каменные плиты брони на его спине раскрылись, выпуская во все стороны мгновенный фонтан из лавы.

Несмотря на дождь, корни деревьев, пытавшиеся спеленать Игоря, тут же занялись огнём и потемнели, распространяя густой чёрный дым. Эдуард, вскрикнув, отскочил назад, закрываясь обеими руками. Глава Дома Деметры ругнулся и побежал вперёд, на ходу обрастая тёмно-коричневой корой, делающей его похожим на мифического энта.

Игорь сосредоточился. Сейчас от него требовалось максимальное усилие, чтобы сбежать — в прямом столкновении с элементалем ранга Повелитель у них с Соней вряд ли могли быть какие-то шансы на успех.

Новый взрыв лавы оказался на порядок мощнее предыдущего. На сей раз даже Главе Дома пришлось отпрыгнуть в сторону, чтобы не попасть под обильный поток из пылающих капель, разлетевшихся от Игоря на расстояние в добрые пять метров. Стволы ближайших деревьев загорелись, трава поблизости свернулась, не выдержав распространившегося жара. Тяжёлый, чёрный дым заполонил всё окружающее пространство.

«Сейчас».

Игорь подхватил Соню на руки и побежал, не различая дороги. К счастью, этого от него и не требовалось: тянувшиеся к нему ветви деревьев сгорали, не успевая коснуться светящегося от обилия лавы доспеха. Лазареву оставалось лишь покрепче прижать Соню к каменной груди и нестись вперёд, молясь, чтобы возникшая неразбериха дала ему достаточно времени, чтобы добраться до оставленной у дороги машины.

Прямо перед ним из земли в воздух взметнулись корни толщиной с его корпус — Игорь и не предполагал, что такое возможно, — и он принялся петлять по лесу, стараясь избежать столкновения. Особенно расторопная ветвь дерева бросилась ему в лицо. Игорь с силой плюнул в неё плотным сгустком лавы, освобождая себе путь, и едва успел заметить полыхнувшую справа вспышку молнии. Он махнул ногой практически наугад, возликовав, когда каменная ступня с хрустом встретилась с корпусом Эдуарда.

Похоже, удача всё-таки от Игоря не отвернулась.

С тяжёлым стоном Эдуард отлетел куда-то в сторону, скрывшись среди деревьев. Чувствуя, как в глазах начинает темнеть, Игорь заставил свою спину взорваться брызгами лавы ещё раз, разбрасывая вокруг пылающие капли, словно ощетинившийся дикобраз. В распространяющемся повсюду дыме стало тяжело разбирать дорогу, и Лазарев, упрямо стиснув зубы, ускорился.

Лес резко закончился. Игорь выскочил на асфальт в нескольких десятках метров от припаркованной машины и поставил Соню на ноги:

— Скорее, садись за руль и выезжай на асфальт.

— А ты? — испуганно спросила Соня.

Игорь не стал отвечать. Он пронёсся к машине со стороны обочины, вплотную примыкающей к деревьям, и присел на корточки, одновременно опуская ладони на землю.