— Таролус, ты наивен, — Костолом повернулся к своему спутнику, который был старше его и ниже ростом, такой же неприметный. — Желающих освободить его предостаточно, причем по совершенно разным причинам — от желания использовать его волшебство в своих неблаговидных целях до стремления развязать ему руки для действий. К тому же есть просто фанатики, обожающие его как кумира. А мы по долгу службы и веры обязаны пресечь эти нечестивые поползновения. Нам нельзя терять ни минуты, нужно отправляться дальше.

— Но ехать ночью…

— Я отлично вижу в темноте, — раздраженно проговорил Костолом, и Керис понял, что он суетится, боясь упустить Антрига.

— Он заманил их в ловушку, — зашептала Пелла. — Они, наверное, сбились с пути, хотя ехали впереди нас. Скорее всего, им пришлось довольно долго идти пешком.

В правильности догадки принцессы путников убеждали промокшая насквозь одежда и обувь инквизиторов. В зеркало Керис углядел, что церковники направляются к огню, им, оказывается, тоже не чуждо ничто человеческое. Керис стал осторожно отходить в сторону, по-прежнему не поворачиваясь к этим опасным людям. Ведь он был уверен, что цепкая память Костолома отлично запомнила его лицо, в которое он заглянул тогда, в библиотеке Дома Волшебников в Кимиле, при свете горящих в очаге книг. «Убей его», — сказал он тогда одному из своих подчиненных, словно направляя собаку на нападающего. Хоть Керис и был сейчас одет совсем по-другому, он понимал, что стоит только инквизитору бросить на него один-единственный взгляд, как он будет мгновенно узнан.

Заслышав голоса новых постояльцев, в зале появился содержатель постоялого двора. И до слуха Кериса донеслись слова:

— Несчастный случай в дороге… аж десять миль пешком… сломанная ось…

Ага, очевидно, он пытался ехать на прежней скорости и днем, когда все теряли энергию, догадалась Пелла. Керис вспомнил свое собственное нетерпение и залился краской стыда. Ведь и он все порывался ехать вперед. Пелла повернулась назад, к Джоанне, но та куда-то исчезла.

Керис забормотал ругательства. В их распоряжении осталось еще несколько минут до полной готовности фаэтона к дальнейшему пути. Кстати, у остальных находившихся в зале гостей после появления свежих сил появилось острое желание пополнить свою горячность и хорошее настроение дополнительными дозами вина, благо что хозяин заверил всех, что вина в подвале хватит на всех. Джоанну можно было понять, она стремилась, чтобы инквизитор не узнал также и ее, но поспешность, которую наверняка проявили бы и Керис, и Пелла, бросаясь на ее поиски, наверняка возбудили бы у церковников подозрения.

— Но он же сломленный человек, — убеждал начальника Таролус, — бормочет сам с собой и плачет дни напролет. Никому от него не будет никакой пользы.

— Но он может помочь любому, кто проникнет к нему и сообщить, каким образом можно обрести силу, подобную его силе, — живо возразил Костолом, с наслаждением вытягивая руки к огню и зажмуривая глаза. При этом он встал почти вплотную к Керису, так что внук архимага ощущал исходящий от его одежды холод. — Неужели ты до сих пор ничего не понял? В таком состоянии он даже опасней, все, кому не лень, могут сделать его игрушкой в своих руках.

Снаружи, заглушая вой ветра, доносилось позвякивание упряжи и храпение лошадей. Костолом резко поднял голову, глаза его подозрительно сощурились. Как только Пелла вошла в зал, Костолом сказал ей:

— Сударыня позвольте осведомиться, это ваш экипаж закладывают на улице? Возможно, он может пригодиться нам… Мы действуем от имени церкви…

— Что вы, что вы, — засуетился хозяин гостиницы, не желая терять только что заплаченные принцессой деньги, — вы можете нанять лошадей в другом месте, к тому же ось вашей повозки можно исправить за несколько часов.

Керис с одобрением смотрел, как Пеллицида даже не потрудилась уделить внимание этим разговорам. Девушка величественно прошествовала через зал к одной из дверей, держа в руках свою накидку. Затем она пошла к выходу на улицу. Керис немедленно последовал за ней.

Джоанна уже ожидала их в карете. Конюхи, державшие лошадей под уздцы, дрожали в своих легких одежонках, ветер хотя и стих немного, но теплее от этого нисколько не стало. Керис вдруг подумал, что сейчас снег на дорогах заледенел, и потому нужно ехать с особой осторожностью. Впрочем, ночью тут ехать все равно лучше, чем в долине. По крайней мере, тут не бывает таких густых туманов. Керис проворно вскочил на место кучера. Следом за ним в карету запрыгнула болонка, устраиваясь в ногах. Там были положены накаленные на огне кирпичи для тепла, за что было заплачено дополнительно. Устраиваясь поудобнее, Керис вдруг обнаружил под ногами какой-то незнакомый сверток.

— Это что еще такое? — забормотал он.

— Всякие запчасти для колес: спицы, заклепки, — авторитетно заявила Джоанна. — Нужно же всегда иметь запас под руками. По вашим дорогам только самоубийцам ездить на большой скорости. Кстати, тут же лежит и заклепка из старой кареты, что пока свободна. Вместо заклепки я вставила палочку, которую отрезала ножом от полена на кухне. Если все будет нормально, то она продержится пару миль, а потом треснет. Пусть тогда попрыгают. Хорошо бы еще вместе с шеей Костолома. А теперь давай, погоняй поскорее. По меньшей мере, мы оторвемся от них на целый день.

— Если только одного дня будет достаточно, — тихо сказал Керис, — и если действительно будет необходимость в спасении Антрига, — послушник потянул вожжи. Карета тронулась, но Джоанна ничего больше не сказала.

Джоанна все-таки заставила себя заснуть на несколько часов, скорчившись под шубами и обшитыми мехом кошмами. И ей приснился сон. Словно она опять оказалась в Башне Тишины, на сей раз в тесной и мрачной комнате, вдобавок еще и холодной. Цепями к стене был прикован человек, с которым она настойчиво пыталась заговорить. Человек с изуродованными руками бил клопов и вшей, что копошились в грязной соломенной циновке и на стенах. Из-под копны грязных, спутанных волос на мир с лихорадочным блеском смотрели ничего не выражавшие глаза. «Антриг, это же я», — то и дело кричала Джоанна, но он безучастно смотрел на нее, как будто бы тут никого больше и не было. Но Джоанна была настойчива. «Антриг, ты должен мне помочь», — взывала она. — «Одной мне ни за что не справиться с Сураклином». Девушке казалось, что Темный Волшебник кружит где-то поблизости.

— Я пытался помочь… пытался… — бессильно зашептал человек, — но мне невозможно было сражаться с вами всеми.

По лицу Джоанны катились слезы бессилия. И тут она проснулась. Первое, что она увидела, мрачные, безжизненные холмы на фоне серого неба. Сейчас лошадьми управляла Пелла. Собака Киша испуганно смотрела на Джоанну, словно чувствуя, что ей привиделся не слишком добрый сон.

— У нас есть восемнадцать часов, — подумала Джоанна. Это была ее первая мысль по пробуждении.

Но сон словно преследовал ее, как навязчивое видение.

Дорога вилась между холмами, и потому ветер не был столь сильным. Низкое небо не сулило хорошей погоды, но хорошо еще, что перестало извергать снег с дождем. Наконец они добрались до того поместья, что являлось вроде бы целью путешествия принцессы. Слуги были поражены и обеспокоены, когда хозяйка немедленно распорядилась оседлать трех лошадей.

— Я не знаю, что ожидает нас в этой Башне, — говорила Пелла, прохаживаясь по жарко натопленной комнате, в то время как Джоанна придирчиво осматривала сфабрикованные пропуска в Башню, тем более, что после всех этих происшествий на дороге, Костолом уж точно начнет подозревать, что кто-то пытается помочь Антригу.

Принцесса казалась спокойной и не паниковала, за что Джоанна была ей очень благодарна. Потом, уже в пути, Джоанна вдруг ощутила страх возможной опасности, о которой она до того как-то не думала. Нет, нужно обязательно спасти Антрига, как заклинание повторяла она. Но после спасения волшебника только начнутся основные трудности.