Приехавший принялся жестикулировать, картинно указывая на дом. И тут Керис вспомнил! Вспомнил и содрогнулся.

Это лицо он тогда видел в скупом свете луны и освещении дома. Он видел его в окно, когда тот вымаливал прощение у Джоанны, голоса его не было слышно из-за гремевшей странной музыки и пьяных выкриков расходившихся гостей. Они тогда вовсю веселились возле пруда. Это было там, в другом мире. Это было лицо бедняги Гэри Фэйрчайлда, но вот жестикулировал он точно так, как его дед, как Солтерис Соларис…

И тут Керис понял, что видит Сураклина…

Но ведь это же несправедливо! — Леннарт резко повернулся, и мелкий снежок, нападавший на плечи его богато расшитой накидки, посыпался вниз. Ни слова не говоря, он провел гостей в залу, где в камине уже жарко полыхал огонь. Все сели к огню в предусмотрительно поставленные слугами глубокие бархатные кресла, и Керис больше не мог слышать, о чем говорит юноша.

Как только Керис увидел, кто пожаловал в Чертовы Ворота, так сразу понял, что это неспроста. Воспользовавшись всеобщей сумятицей, он снова попытался проскользнуть в комнату и спрятаться в своем старом месте — в нише окна, за занавеской. Но осторожность подсказала ему, что делать этого не следует. Одно дело было — подсматривать за регентом, который хоть и подозрителен, но все же не обладает большой проницательностью, как Сураклин. И потому Керис устроился в соседней комнате, которая примыкала к залу для гостей. Внук архимага забрался в отделенную от остальной комнаты большой бархатной портьерой клетушку и устроился там в кресле. Он слышал, как приехавшие и Леннарт прошли мимо него. Он надеялся, что сейчас эти люди не поставят возле двери часового из опасения, что он сможет услышать их разговор. Керис боялся другого — как бы кто-нибудь из чересчур ретивых слуг не обнаружил его тут.

Из тех же соображений безопасности они оставили и дверь настежь открытой — чтобы кто-нибудь не подслушал.

Керис обратил внимание на интерьер комнаты, в которой сидели прибывшие, потому что в прошлый раз не разглядел всего этого. Пол и стены были отделаны мореным дубом. Такой стиль был в моде лет пятьдесят назад. Вся мебель там тоже была из дуба. Особенно внушительно выглядели тяжелые дубовые кресла с резьбой и бархатными подушками. Затем Керис стал рассматривать то, что окружало его самого. И тут же в глаза ему бросились книги. Их было много — по волшебству и магии, предсказанию будущего и оккультизму. Некоторые он узнал — он видел их на Подворье Магов. Интересно, они были взяты оттуда или просто тут стояли одинаковые? В углу стояли статуэтки богов Старой Веры и различные приборы, назначение большинства из которых внуку Солтериса было непонятно. Впрочем, это пока не слишком его интересовало. Правда, его заинтересовали боги Старой Веры — двадцать одна статуэтка. Видимо, их изготовил один и тот же мастер. Сейчас люди уже и не знали всех их имен.

Но зато их знал Керис! Тетка Мин, предположительно самая старая из живущих волшебников и уж точно самая старая из живущих на Подворье, когда-то давно пришпилила на стены своей комнаты листки с указанием имен этих богов и их деяний. Листки висели с незапамятных времен, и от старости все пожелтели и просалились. Мин была отъявленной и упорной староверкой. Но эти… Стоявшие в этом дворце статуэтки представляли собой целое сокровище, произведение искусства. Вырезаны они были из нефрита и малахита. Глаза некоторых из них были устремлены на Кериса, словно жалуясь на свою теперь незавидную судьбу — служить украшениями, добавками к роскошной мебели.

Сураклин подошел к камину и сел на позолоченный стульчик. Уставившись в пламя, он подпер голову кулаком. Видимо, и его одолевали невеселые думы. Но Кериса поразило другое — это ведь тоже был типично дедов жест, он часто сиживал так. И тут вдруг послушник подумал — как же это он был столько лет безнадежно слеп, что не заметил изменения, произошедшие в Солтерисе. Можно было запросто определить это по той насмешке, которая горела в глазах новоявленного Солтериса. У настоящего деда глаза светились иначе…

Но тут Керис подумал: а что он смог бы тогда сделать, даже если бы раскрыл подмену?

— Прошу вас понять меня правильно, — сказал просительным тоном Леннарт, — я вовсе не пытаюсь оскорбить ее, — но было видно, что он лжет, — но ведь и она сама не оказывает ему достаточно внимания и почета! Она просто неспособна на такое! Все, что ее интересует, — это выгоды, которые она может получить от своего статуса. Вот что ей нужно! Стоит ему только начать оказывать ей знаки внимания, как она воспользуется этим, окрутит его, опутает и подчинит своей воле, станет им помыкать, как захочет…

— Я всегда думал, — сказал участливо Сураклин, — что какая-то провинциалка, жадная до денег и невиданных раньше нарядов — не самая лучшая пара нашему Фаросу! Даже если бы она и была семи пядей во лбу, чего я в действительности вовсе не могу о ней сказать!

Хорошо еще, что наставники постоянно вбивали в головы ученикам послушание. Керис сумел проконтролировать свои эмоции, и только потому не обнаружил себя. Сураклина стоило ненавидеть уже за одно только то, что он говорил о Пеллициде! Но ведь ему и нужен Сураклин… Стоит ему только рывком распахнуть дверь, а уж пистолет, надо думать не подведет…

Впрочем, Сураклин ведь волшебник — ему ничего не стоит при виде нацеленного на него оружия заставить Кериса промахнуться или чтобы пистолет дал осечку. К тому же тут полно гвардейцев, отсюда не удастся уйти. Но даже если он и выберется, то куда в таком случае бежать? Для чего подвергать опасности Джоанну и Антрига? В конце концов, они и так собираются добраться до Сураклина, хоть и позднее!

Все это вихрем пронеслось в сознании Кериса, когда заговорил уже сам Темный Волшебник:

— Нет, Леннарт, тебе вовсе не зазорно было критиковать ее — она ведь недостойна такого внимания Фароса! Ведь ты знаешь, что ничего у нее не забираешь! Все, что тебе нужно — это твоя любовь, которая вполне должна вознаграждать твою преданность! — Тут Сураклин приподнял руку, и где-то в полумраке скрипнуло кресло — Магистр Магус бросился к своему избавителю.

Магус изменился, и это изменение одновременно расстроило и разгневало Кериса, словно он увидел, что кто-то жестоко обращается с животным или ребенком. Когда он был гостем Магуса в городе Ангельской Руки, то он презирал Магистра за его шарлатанство, за то, что он без особых усилий зарабатывает почет и деньги, в то время как настоящие волшебники либо в тюрьме, либо прячутся по тайным норам. Но сам Магус хорошо к нему относился, он без колебаний приютил и его, и Джоанну у себя, даже когда знал, какой опасности подвергается при этом сам. Он и помогал им по мере сил. Теперь же, глядя на почтительность, с которой Магистр приближался к новому хозяину, Керис понял, что оправдываются его самые большие страхи. Стоило только Магусу побывать в руках инквизиторов, как надеяться на него больше было уже нельзя. Из лап Инквизиции его могли вырвать только два человека — принц Сердик и его советник, то есть Сураклин. Впрочем, это было естественно — ведь Сураклину нужен был прирученный волшебник.

— Это я приготовил для вас! — Магус почтительно протянул Темному Волшебнику красную сафьяновую коробочку. Сураклин взял ее, и Магистр с поклоном отступил снова куда-то в темноту. Темный Волшебник, нажав на какой-то гвоздик, открыл коробочку, Леннарт и Сердик с любопытством уставились на нее.

— Великолепно! — пробормотал Сердик, осторожно прикасаясь к коробочке, — розы! Да таких даже в самом Меллдейне не сыщешь! Красота-то какая!

— Тихо, — рассмеялся Сураклин, — не касайся их, иначе ты почувствуешь, что твое отношение к Леннарту… э-э-э, несколько изменилось!

Принц поспешно отдернул руку и отскочил назад. Леннарт покраснел, а Сураклин расхохотался, видя все это.

— Подобные вещицы устанавливаются в спальнях для… для большего эффекта, господин! Это довольно пустяковое заклятье, но зато эффективное! — в его глазах плясала насмешливость, — но только Леннарт, я тебя предупреждаю, обращайся с этой штукой поосторожней, иначе все, кому не лень, вдруг почувствуют страсть к тебе и станут ломиться в твою спальню. Тогда уж на долю бедняги Пеллы никого не останется! К чему такая несправедливость? И еще — не касайся цветков сам до того момента, как ты окажешься в кровати его высочества. Иначе все испортится! Я надеюсь, ты сумеешь справиться с этим?