В тот день за мной пришли около десяти утра и повели в следственные кабины*. Я и не удивилась даже, мало ли что захотел уточнить следователь.

Меня завели в помещение, и первым на кого наткнулся мой взгляд, это был Роман. Безукоризненно одетый, чисто выбритый, он небрежно развалился на привинченном к полу стуле.

Выглядел он тоже хорошо, был свеж, подтянут. Не то, что я. В помятой одежде, пластиковых сланцах, махровых носках, с кое-как заколотыми волосами, не видевшими нормального ухода много дней, с синяками под глазами. Одежда мне стала великовата, так как я сильно похудела. Передачи мне носить было некому, а здешний рацион очень способствовал сбросу лишнего веса.

Аромат его парфюма перемешивался с уже знакомым мне убойным запахом "Шанель". 

Любительница этого амбре тоже была здесь в черной юбке-карандаш и белой блузке с декольте, в которое просматривалось кружево её лифчика. Она что-то пищала, обращаясь к Власову, а он благосклонно ей внимал.

На меня посмотрел равнодушно, лишь скользнул взглядом.

Зато Полтавцев наблюдал за нашей встречей с нескрываемым любопытством. Интересно, чего он так пялится? Ждет, что мы сейчас обниматься друг к другу кинемся? Почему-то посмотрев на Рому, я почувствовала, что для этого нет никаких причин. Ему и без меня неплохо живется.

Меня завели в огороженное решеткой помещение внутри следственной кабины и сняли наручники. Я села на стул.

Полтавцев пояснил:

- Сейчас будет проводиться очная ставка между Вами, Ольга Аркадьевна, и между свидетелем Власовым Романом Александровичем.

А у меня сжалось сердце, оно толкнулось пару раз и замерло, не желая больше биться. Если будут проводить очную ставку, то значит, между моим вариантом событий и изложением их Власовым есть противоречия. Значит, он не рассказал правду.

Сердце снова толкнулось и замерло. Я подняла глаза на Власова и впилась взглядом в его лицо. Я знала правду уже тогда, когда услышала про очную ставку. Но не хотела верить. Если он будет сейчас врать, пусть лжет, глядя мне в глаза.

Он спокойно выдержал мой взгляд и также спокойно стал отвечать на вопросы следователя.

- Расскажите об обстоятельствах, известных Вам по делу, Роман Александрович.

- Хорошо. С Ольгой Аркадьевной я познакомился весной этого года по работе. Никаких личных отношений между нами нет. Неприязненные отношения тоже отсутствуют.

Следователь спросил, известно ли ему, где была я, и назвал даты, которые его интересовали.

Я смотрела на него и ждала, что он скажет. Он и не подумал отворачиваться, а, как ни в чем не бывало, продолжил:

- В дни, о которых Вы говорите, я работал,  Кондратьеву не видел, Чем она занималась мне тоже не известно.

Надежда, которая противостояла во мне всему миру, медленно умирала. А я вместе с ней.

Мне очень хотелось закричать, что он врет, что все было не так. Только, что бы изменила моя истерика? Выставить себя на посмешище? Для чего?

Очень хотелось плакать. Сердце, до этого практически остановившееся, помчалось в галоп, В голове зашумело, а в глазах потемнело. Да, Роман Александрович, вот Вы и отомстили. Радуйтесь.

Я не сразу поняла, что Григорий Ильич обращается ко мне.

- Ольга Аркадьевна, вы слышали показания Власова? Если слышали, подтверждаете ли Вы их?

Я откашлялась, потому что в горле пересохло, и казалось, что я не смогу издать ни звука.

Но все же ответила:

- На основании статьи 51 Конституции отказываюсь отвечать на этот вопрос.

- У вас будут вопросы друг к другу? - Полтавцев торопился выполнить все формальности.

-Нет, - ответили мы с Романом в один голос.

На него я уже не смотрела. Я и так видела и слышала сегодня достаточно.

Мы подписали протокол.

И адвокат спросила у Григория Ильича:

- Можно мы с Романом Александровичем пойдем, если мы Вам больше не нужны?

- Да, да, конечно.

Роман и блондинка поднялись со стульев и направились к выходу. Он открыл ей дверь и придержал ее за локоть. Уже из коридора послышался ее противный смех. На меня он даже не оглянулся. А я поняла, что все равно на него смотрела все это время.

Услышав, как он смеется в ответ, я почувствовала, как жар затопил все мое существо. Никого никогда я так не ненавидела в этот момент, как этих двоих.

*автозак - автомобиль для перевозки заключенных под стражу либо лиц, задержанных  по подозрению в совершении преступления

* ст. 51 Конституции Российской Федерации – имеется в виду положения Конституции РФ, согласно которым подозреваемый или обвиняемый имеет право отказаться давать показания, чтобы не свидетельствовать против самого себя

*заточка - любая остро наточенная железка

*следственные кабины - специально оборудованное помещение в СИЗО, где проводятся следственные действия

*дежурное обвинение - документ предъявляемый обвиняемому в совершении преступления лицу в течение 10 дней с момента заключения под стражу, в котором излагаются обстоятельства, вменяемые в вину., и статьи Уголовного кодекса, по которым будет назначаться наказание. Как правило, носит предварительный характер.

Роман.

Подписав протокол допроса свидетеля, я поехал на работу. И уже, сидя в своем рабочем кабинете, крепко призадумался. Стоит ли во всё это вмешиваться? Старик был прав, Оля не единственная женщина на Земле, чтобы так париться. Но... я хочу себе именно эту. И не через призрачные несколько лет, а чем скорее - тем лучше. Возможно, психологи правы, и в мужчине, когда ему отказывают, срабатывает инстинкт охотника. А ещё упрямство, где вынь мне то, что я хочу, и положь. Однако где бы я был без этого качества? В какой-нибудь вонючей канаве Стамбула?

Привычка к тому, что женщины бегают за мной, стремясь либо забраться ко мне в штаны, либо в мой кошелек, либо и туда, и туда сразу, в этот раз сыграла со мной злую шутку. Я-то думал, что щелкну пальцами, и Ольга, как джин, будет исполнять любое мое желание. Не вышло. А потом я какое-то время очень сильно хотел её прибить после той дикой выходки. И не прибил...

В каморке мне пришла в голову мысль, что, если послушать Булута, то очень может быть, что Кондратьева перестанет кочевряжиться.

Но теперь, чтобы проверить так это или не так, придется сильно попотеть.

Действовать через своих нельзя. Дядя Паша имеет большое влияние в городе, и переходить ему дорогу добровольно станет только полный псих. На удачу, на днях я отбывал в Москву, что подписать договор с турками. И там мне без проблем удастся найти подходящего человека. Тем более, что я уже навел справки. Была мысль рассказать о том, что Ольга в тюрьме Тихонову. Тот вполне мог противостоять дяде Паше. Но в приоритете у него другие женихи, постарше. Поэтому, ну его. Сам разберусь.

Осенняя Москва наводила смертную скуку серым небом и непрекращающимся дождем. Настроения мне добавил и звонок от дяди Паши, который интересовался, куда я пропал.

Поэтому на встречу с человеком, которого мне рекомендовали, чтобы решить вопрос с Ольгой, я явился в отвратном состоянии. И как назло столкнулся у входа в ресторан с каким-то мужиком.

У того тоже жизнь, видимо, не сложилась, потому что он гаркнул:

- Смотри, куда прешь!

- Да ты сам глаза дома забыл! - не остался в долгу я.

- Слышь, понаехавший, ты б повежливей. А то мало  ли, смазливую рожу могут подпортить.

Я усмехнулся:

- А сам-то давно ли коренным москвичем заделался? А до этого на рынке в Шобл-тобольске торговал?

Не успел я договорить, как мне прилетело в скулу. Да что б тебя, у меня ж завтра турки. И я ответил серией ударов. Через несколько минут нас растащила охрана ресторана, куда мы оба собирались.

- Арсений Владиленович, да как же так! - принялся причитать администратор ресторана.

Я насторожился. Сплюнул кровь из разбитой губы. Охрана меня уже отпустила.