Один из сарматов, окруживших его, презрительно хмыкнул.

— Куда ты торопишься, Цетег? Столько жил с нами, а теперь разонравилось?

— Что с вами делать — решат макаки. Это их завод, — сказал Линкен, разворачиваясь к Цетегу лицом. — Я только переломаю вам руки. Что ты можешь рассказать?

…Гедимин и Линкен переглянулись.

— Вот макаки, — пробормотал взрывник, растерянно качая головой. — Что хочешь поставлю — эти охранники такие же командиры, как местные дураки. Просто передают чьи-то указания. Но это всё-таки зацепка. Значит, послезавтра в девять?

Цетег понуро кивнул.

— Да, за слепой стеной «Новы». Они в «Рузвельтах», с полным обвесом.

— Мы не драться идём, — отмахнулся Линкен. — Придёшь к ним, как ни в чём ни бывало, понял? Будешь делать всё, как обычно. Что-то пойдёт не так — они тебя первым пристрелят, ясно?

Сарматы расступились, пропуская Цетега к его комнате. Один из них подошёл к Линкену.

— Мы за ним присмотрим, — пообещал он. — Если не удерёт прямо с завода.

— Сдохнет же, — буркнул взрывник, оглянувшись на закрытую комнату. — Мы не звери, чтобы бегать по лесу.

Они снова вышли на крышу, к оставленному там глайдеру. Линкен оглянулся на Гедимина и хмыкнул.

— Ты какой-то смурной. Думаешь, мы перестарались?

Гедимин покачал головой.

— Эти макаки… Я бы не стал взрывать свой ремонтный ангар, — медленно проговорил он, пытаясь распутать мысли. Мозг устал; зрительные центры в темноте работали странно, показывая чёткие куски местности рядом с расплывчатыми пятнами; тело, слегка отвыкшее от прыжков по крышам, ныло, тянуло по швам, забинтованные пальцы жгло под повязкой. «Трудно отремонтировать город,» — думал он, глядя на освещённые переулки.

— Так на то ты и не макака, — ухмыльнулся Линкен, подталкивая его к глайдеру. — Ладно, летим. Проверим пленных. Надеюсь, там никто не перестарался. Не люблю нарушать слово.

Спускаясь на чердак «Новы», Гедимин услышал снизу сдавленный стон и шипение. У дверей стояла Лилит с обрезком арматуры, Хольгер и Иджес сидели у стены, и при появлении ремонтника выключили смарт — один на двоих — и поднялись на ноги. Четверо связанных сарматов в центре комнаты зашевелились, исподлобья глядя на пришельцев. Проволока, которой обмотал их Линкен, осталась только на ногах, руки были свободны, но свисали как-то странно; некоторые прижимали их к груди и болезненно щурились.

— За мой винтолёт и твои рёбра, — кивнул на них Иджес. — И для нейтрализации. Так они посидят тихо, пока мы не закончим. Цетег уже всё?

— Цетег обещал показать нам двух макак, — ответил Линкен. — До послезавтра время есть, надо подготовиться. Пока идите вниз. Я отвезу всех в госпиталь. Гедимину пора возвращаться.

Сармат удивлённо мигнул. «Да, верно. И, кажется, я вернусь до отбоя. Странно.»

…Двое медиков встали посреди приёмного покоя, скрестив руки на груди. Линкен подтолкнул вперёд одного из пленных, переглянулся с Гедимином и пожал плечами.

— Мы успели до отбоя, верно? А вот им нужна помощь. Неудачно выпали из глайдера.

Медик выразительно хмыкнул.

— Кто из вас? — спросил он, переводя взгляд с Линкена на Гедимина. Взрывник качнул головой.

— Атомщик ни при чём.

— Допустим, — проворчал медик, разглядывая пленных. — Четверо, да? Класть их в одну палату?

— Но не с Гедимином, — ответил Линкен. — Иди спать, атомщик. Тебе нужен отдых. Хорошо будет, когда ты к нам вернёшься насовсем.

Ремонтник долго лежал без сна, глядя в потолок, подсвеченный огнями аэродрома. «Если охрана «Вестингауза» под подозрением, звать её бесполезно. Сами мы не справимся. Можем убить тех двоих, но на командира так не выйдешь. Кто в «Вестингаузе» может что-то решать? Фюльбер? Надеюсь, он не из тех, кто взрывает свой завод…»

Ветер переменился ещё с утра; выглянув в окно, Гедимин увидел изморозь на стекле — даже фрил, стойкий к обмерзанию, отозвался на перепад температур. Когда стемнело, и ремонтник вышел на условный стук, воздух над Ураниумом был неподвижен и обжигал носоглотку, как соляной раствор. Сделав шаг за порог, Гедимин потянулся к респиратору. Из приёмного покоя донёсся недовольный окрик медика — неплотно прикрытая дверь впустила холодный воздух внутрь.

— Энцелад! — ухмыльнулся Линкен, бросая на обочину миниглайд и наступая в крепления для ног. Его открытое лицо в свете фонарей на ограде госпиталя казалось тёмно-серым.

— Там холоднее, — отозвался Гедимин, натягивая рукавицы. Обморожения он не боялся — тело сармата, подготовленное к таким испытаниям, вскоре должно было перенастроить кровообращение и восстановить подвижность пальцев — но пока переохлаждение делало его малоподвижным, и он старался беречь тепло.

— Как глаза? — спросил Линкен, поднимая миниглайд над зданием госпиталя. Воздух над Ураниум-Сити был пуст — шахтёрские глайдеры давно приземлились, дроны-наблюдатели снизились и скользили между крышами, просвечивая переулки.

— Восстановление идёт, — пожал плечами Гедимин. Сочетание темноты и бликующих огней слегка размывало контуры предметов, но большая их часть уже стала чёткой — осталось всего несколько мутных пятен. На пятницу была назначена проверка зрения, но медик предупреждал, что по её итогам Гедимина, скорее всего, не выпишут — до перепроверки в воскресенье, когда о состоянии зрительных центров можно будет сказать что-то определённое. Дожидаясь Линкена, сармат написал письма для Герберта Конара и для Крониона, — иногда приходилось отводить смарт в сторону, чтобы вывести текст из слепого пятна, но оба письма были проверены и отправлены, и больших ошибок сармат не заметил.

Миниглайд пошёл на снижение и тихо нырнул под козырёк на рельефной крыше. Гедимин удивлённо мигнул — они опустились не на барак, а на здание недостроенного цеха.

— Здесь? — шёпотом спросил он у Линкена. Тот молча кивнул и жестом направил его к чёрному пролому с уходящей вниз лестницей.

— Ну что? — тихо спросил взрывник, остановившись у светящегося монитора. На чердаке цеха всё было так же, как позавчера, — экран, разделенный на части, и двое сосредоточенных сарматов перед ним. Чуть поодаль, пристально глядя на экран и иногда передвигая рычажок на пульте управления от модели звездолёта, сидела Лилит. Вслед за рычажками смещалась и картинка, растянутая на всю нижнюю часть экрана; это был участок к востоку от барака — опушка, покрытая сверкающим настом, и чёрная стена с хаотично торчащими из неё ветками.

— Прицепили камеру к роботу-уборщику, — пояснил Иджес, оглянувшись на Гедимина. — Пришлось его выпотрошить. Линкен предлагал поставить туда лазер…

— Если только в упор, — задумчиво пробормотал ремонтник, вспоминая характеристики брони «Рузвельта». — На расстоянии в полтора метра экзоскелет даже не нагреется. Хотя, если…

— Тихо, — Линкен крепко сжал его плечо. — Не время для железок. Патруль!

Гедимин по старой памяти вздрогнул и оглянулся, но вокруг не было ничего угрожающего. На экране картинка остановилась, перестав дрожать, и на блестящий наст вышли трое «броненосцев» в белых экзоскелетах. Они обошли барак и снова пропали из виду.

— Без пяти девять, — Линкен посмотрел на часы на плече Гедимина. — Цетега я урою.

Картинка сдвинулась в сторону, и на её край упала косая тень. Она отклонилась от барака к лесу, укоротилась и уплотнилась, и в поле зрения вошёл одинокий сармат. Он остановился и присел на корточки, нащупывая что-то в снегу.

— Один здесь, — прошептал Хольгер, увеличивая изображение. — Что он ищет?

С экрана донёсся металлический стук и лязг, и Хольгер сдвинул картинку обратно — в кадр входил «Рузвельт». Сармат, так и не нашаривший ничего под снегом, выпрямился и шагнул к стене.

— Где позавчера был? — вполголоса спросил его «броненосец».

— Материал не нашли, — отозвался Цетег.

— С-слизь… — донеслось из-под шлема. — Завтра, с утра, главный вход, грузовик с подарками. Так, чтоб хватило на весь цех. Ну?