Остался только один открытый лаз. Гедимин закрепил на камнях скирлиновую плёнку. Пока она свисала свободно; нужно было вплавить в камень нижний край и доделать каменную кладку, но сармат медлил.

— Что там?

— Ничего, — отозвался мрачнеющий Хольгер. Он зачерпнул воды и теперь смывал с себя ил и пещерную грязь. За два часа работы оба сармата как следует измазались — не столько из-за неаккуратности, сколько для маскировки, чтобы не светить в серых скалах белой кожей. В маскировке уже не было нужды — оставалось замуровать последний вход, подняться по каменной стене к ожидающему наверху глайдеру, переодеться и вернуться на аэродром. Но прежде всего — дождаться Линкена Лиска.

Гедимин вышел наружу, стараясь не расшатать криво уложенные друг на друга каменные плиты. На их нижней кромке стоял Хольгер. Он протянул Гедимину ведро с водой и бросил комок прополосканной и почти чистой ветоши.

— В таком виде тебя в душевую не пустят, — криво усмехнулся Хольгер и снова повернулся к озеру. — Не понимаю. Чего он ждёт?

Что-то громыхнуло на горизонте, гул прокатился над водой, на дальнем берегу озера замигали красные огни. Гедимин вздрогнул, ему на долю секунды стало трудно дышать, но тут же он увидел под водой светлую длинную тень и облегчённо вздохнул.

— Вот псих!

— Мать моя пробирка, — пробормотал Хольгер, отступая от воды. Линкен уже добрался до мелководья и встал на ноги, слегка пошатываясь под громоздким грузом. Он тащил на спине две косо выломанные плиты и люк от бронехода. Развязав верёвку на груди, сармат сбросил ношу на камни и сел на неё, шумно отфыркиваясь. Его глаза весело искрились.

— Всё взорвалось, — сказал он, хлопнув ладонью по бронированному люку. — Последнее, что унёс. Застряло в туннеле, пришлось вытаскивать.

— Ты что, руками взрывал? — недовольно сощурился Хольгер. — Таймеров не было?

— Поставил на таймер, — Линкен, вытерев лицо, поднялся и поволок плиты к ущелью. — На пять минут. Говорю же, плита застряла в туннеле.

Гедимин мигнул.

— Ты сначала поставил таймер, а потом стал выносить плиты? Очень глупо. Мог бы не успеть.

— Пять минут — это очень много, — ухмыльнулся Линкен, вглядываясь в полумрак ущелья. — Куда класть будущие стены?

— Я помогу, — Гедимин подошёл к нему. Плита едва не застряла, но её, дважды повернув под разными углами, всё же положили поверх станин, запаса стальных чушек и мягкого подстилающего слоя из ветоши. Гедимин обернул скирлиновой плёнкой крышку люка и жестом попросил Линкена отойти от выхода. Последняя каменная затычка была достроена.

— Будешь строить новое убежище здесь? — Линкен прошёлся по ущелью до скальной стены, в которую упирался проход, и запрокинул голову, разглядывая края обрыва. — Места много.

— Озеро разливается, — буркнул Гедимин, сворачивая почти чистую ветошь в комок. Её ещё можно было досушить и использовать повторно.

— Пойдём, — Хольгер в последний раз посмотрел на озеро и двинулся к скале с удобными уступами. Гедимин остановился на полпути и оглянулся на замурованные пещеры. Где-то под скалой лежали длинные герметично закупоренные бочки с раствором борной кислоты — пять полных твэлов и три готовых урановых стержня, не считая десятка топливных таблеток россыпью. «Полреактора,» — невесело усмехнулся про себя Гедимин. «Половина работы. Хорошее было убежище. Настоящая лаборатория. А теперь… теперь не знаю.»

— Пойдём, Гедимин, — Хольгер, обернувшись, тронул его за плечо. — Не надо тут стоять.

До глайдера они добрались молча. Как и следовало ожидать, никто не нашёл его в прибрежном лесу — дроны-наблюдатели пролетали здесь очень редко, охранники ограничивались патрулированием городских окраин. Солнце зашло, но небо осталось белым, и освещённость почти не изменилась. Переодевшись в комбинезон, Гедимин встал у глайдера и повернулся к озеру. «Новое убежище… Не знаю, с чего начать,» — думал он, глядя на воду. «В городе спрятаться негде. Вырыть нору в лесу? Занять заброшенную шахту? Они все обрушены или затоплены…»

— Гедимин, — Хольгер тронул его за плечо и прикоснулся к нагрудному карману. — Хочешь горчицы или чили? Я взял немного.

— У меня есть, — качнул головой сармат. — Я не голоден.

— У тебя ещё остаётся Лос-Аламос, — напомнил Хольгер, с тревогой вглядываясь в лицо Гедимина. — И этот… учёный с материка. Я всегда удивлялся, как ты с этими занятиями ещё находишь время для опытов.

— Мне нравится учёба. И общение с Конаром, — отозвался Гедимин, глядя на серую воду. — И тетрафторид урана. И черенковское свечение. Буду привыкать без них. В город?

Они ещё застали толпу охранников вокруг мусорного оврага. «Броненосцы» уже расходились, растерянно переглядываясь. Горы отходов просели, их верхушки обрушились, часть мусора засыпала пологий склон. Гедимин посмотрел в овраг и тут же отвернулся — больше в этом месте не было ничего интересного.

…В коридоре барака раздавался непривычный шум — что-то ввинчивали в стену. Гедимин, уже повернувший к лестнице, спустился и заглянул в дверь. Посреди коридора стоял Кенен и следил за тем, как незнакомый Гедимину сармат подгоняет к дверному проёму его комнаты тонкую непрозрачную створку.

— Вот так хорошо. Жаль, без замка, — ухмыльнулся Кенен и сунул руку в карман. — Вот, бери, как договаривались. И ещё леденец.

— Я тебе что, макака? — фыркнул сармат, засунул леденец в карман Кенена и пошёл к лестнице. Гедимин удивлённо мигнул. «Дверь? В комнате? Странное новшество.»

— А, Джед вернулся, — расплылся в улыбке учётчик и жестом поманил его к себе. — Ты вовремя. Заходи, посмотри, как я обустроился. Что скажешь?

Гедимин перешагнул через порог и остановился, с удивлением глядя себе под ноги. Кроме лёгкой двери с символической щеколдой (любой сармат мог бы лёгким нажатием ладони сорвать её с петель, и кусочек металла ничем не помог бы), в комнате Кенена появился небольшой напольный светильник. Его круглая лампа была накрыта полупрозрачным колпаком, довольно бесполезным и даже вредным с точки зрения распространения света, но для чего-то украшенным свисающей сеткой из тугоплавкого скирлина. Поверх матраса лежал плотный кусок материи, на вид составленный из множества отдельных квадратов, белых и синих. Гедимин потрогал его край — кусок состоял из двух слоёв рыхлого скирлина, проложенных каким-то волокном. Рядом лежало квадратное изделие из сходного материала; волокна в нём было больше, и на скирлине был напечатан растительный орнамент. Гедимин удивлённо мигнул и повернулся к Кенену.

— Ты купил себе одеяло и подушку? Зачем?

Учётчик ухмыльнулся.

— Надо же! Атомщик не знает, для чего нужны одеяла и подушки. Я буду спать на них, Джед. Все люди так делают. А мы не хуже их.

— А это для чего? — Гедимин указал на светильник.

— Это ночник, Джед. На батарейках. Тут сразу стало уютнее, верно? — Кенен выжидательно посмотрел на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Не понимаю. Тебе темно в комнате?

— Это не для света, Джед, — вздохнул учётчик. — Такие вещи делают комнату похожей на дом, а не на барак. Свободные существа не живут в бараках.

— Свободные существа… — повторил Гедимин, проводя пальцем по цепочке шрамов на подбородке. — Они не живут под охраной. Для чего тебе эти вещи? Сарматы всегда обходились без них.

— Сам придумал, или кто-то сказал? — усмехнулся Кенен, опускаясь на матрас и с нежностью поглаживая одеяло. — Ты пробовал спать с одеялом? Попробуй. Не понравится — вернёшь его в лавку. Откуда тебе знать, хорошо это или плохо, если ты не пробовал?

Гедимин пожал плечами.

— Не вижу необходимости в этих вещах.

— Потому что тебе никогда не выдавали их? — учётчик наклонил голову набок и пристально посмотрел ему в глаза. — А ещё раньше не было необходимости в матрасах. И в ночном отдыхе по шесть часов подряд. Попробуй, Джед. Отказаться всегда успеешь. И ещё… Поставь себе дверь. Всего двадцать койнов — и никто не глазеет на тебя во сне.

— Дверь? — Гедимин растерянно качнул головой. — А это зачем?