Гедимин недобро сощурился на экран. «Мои стержни были рабочими,» — угрюмо подумал он. «Я знаю о технологии больше, чем ты. Незачем было оскорблять меня.»

— Ну вот, обиделся, — Хольгер погладил Гедимина по плечу. — Не надо! Этот учёный просто успокаивает макак. Иначе они потребуют, чтобы территории разбомбили. Они боятся нас. А если бы у них были мозги, они задумались бы — а откуда на территориях урановые стержни, пусть даже изготовленные с нарушением технологии?

Гедимин тяжело вздохнул и закрыл страницу.

— Они не знают, откуда берутся стержни, — угрюмо сказал он. — Значит, мы уничтожены… Странные ощущения. Пойдём на озеро, Хольгер. Голова гудит.

Лестница, ведущая в технологические помещения под цехом, была прочной, но узкой; по ступенькам, рассчитанным на короткую ступню человека или филка, Гедимину приходилось идти на пальцах, и вскоре он остановился и покосился на приоткрытый люк. От лёгкого толчка крышка откинулась, и сармат, оттолкнувшись от ступеньки, подтянулся на руках и выбрался наружу. Снизу долетел переливчатый свист. Гедимин свистнул в ответ и открыл люк до конца, закрепив крышку в откинутом положении.

— А, вот и атомщик, — кивнул ему Линкен, ненадолго оставив свою группу монтажников и подойдя к люку. — Что внизу?

— Газопровод, — буркнул Гедимин, указывая на отверстия в полу. Из них высовывались ветвящиеся патрубки — широкие трубы в подвале разделялись на несколько тонких. На них ещё не успели поставить манометры, но яркие красно-зелёные значки химической опасности уже были наклеены.

— Водород? — полуутвердительно спросил Линкен и покачал головой. — Водород, уран, фтор — и всё в одном здании. Кто работал на таких заводах, когда не было сарматов? Ни одна макака не пойдёт сюда по своей воле!

Гедимин огляделся по сторонам. Пока он наблюдал за работой в перегретом подвале, наверху тоже не теряли времени — по цеху протянулись четыре ряда печей, и сарматы собирали конвейерные ленты. Гедимин нашёл взглядом Иджеса и Лилит и удивлённо мигнул — Хольгера в здании не было.

— Гляди, центрифуги, — Линкен указал на вскрытый контейнер у входа в цех. Из него виднелись части ярко окрашенных биконусов для перемешивания сырья. Гедимин недовольно покосился на взрывника — «А ведь объяснял ему, и не раз…»

— Это биконусы, — буркнул он. — С третьего раза запомнишь?

Линкен виновато хмыкнул.

— Почти одно и то же.

— Где Хольгер? — спросил Гедимин, ещё раз оглядевшись по сторонам. В лаборатории на втором этаже не было света — навряд ли инженер поднялся туда, чтобы сидеть в темноте, а на обед идти ещё было рано…

— А, химик, — махнул рукой Линкен. — Вызвали в главный корпус.

Рация в кармане Гедимина громко загудела. «Письмо!» — высветилось на экране. Никаких тревожных меток рядом не было.

«Поднимайся на галерею. Увидишь интересное.» — под коротким посланием стояла подпись Хольгера. Гедимин удивлённо мигнул — с остеклённой галереи можно было увидеть только барак, пост охраны перед ним и кусочек заснеженного леса. Спрятав рацию, он пошёл к лестнице.

— Что? Уже всё поломалось? — ухмыльнулся вслед ему Линкен. — Осторожнее там, атомщик! Всего не перечинишь!

Галерея огибала здание цеха и разделялась надвое; на перекрёстке Гедимина ждал Хольгер. Инженер выглядел очень довольным — глаза слегка светились, и он едва заметно усмехался. Крепко сжав руку ремонтника, он потянул его за собой.

— Меня вызвали на небольшую проверку, — вполголоса пояснял он; Гедимину пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его слова — галерею наполнял ровный монотонный гул вращающихся механизмов. — Проверка промежуточного продукта. И тут мне пригодился опыт, полученный в твоей лаборатории. По крайней мере, гексафторид я уже узнаю без анализатора. Свернём сюда, тут небольшой проход с мостиком. Смотровая площадка дальше, но отсюда лучше видно.

Они остановились на краю обрыва. Галерея из стальных балок шла по кругу вдоль стен на высоте второго этажа; между ней и пространством зала поднималась прозрачная стена — десять сантиметров рилкара и защитное поле поверх неё. Внизу тянулись ряды узких столбчатых колонн, опутанных тонкими трубами. Сначала Гедимин решил, что они неподвижны, и только секунду спустя понял, что они стремительно вращаются — так быстро, что даже глаз сармата воспринимает их вращение как едва заметную рябь на поверхности металла. Скользнув взглядом по предостерегающим знакам, он резко выдохнул и вцепился двумя руками в поручни, почти вплотную прижавшись к защитному полю.

— Тут пять тысяч центрифуг, — пояснил, встав за его плечом, Хольгер. — Собраны по патенту Северного Союза. Каждый цикл — десять процентов обогащения. И специальный отдел контроля, чтобы никто не начал гнать оружейный уран. Смотри, Гедимин. Это действительно смотрится…

Главный инженер молча кивнул. Он не мог отвести взгляд от плотных рядов центрифуг. Внизу, едва заметный за всеми этими сооружениями, под прозрачным куполом и плёнкой защитного поля, стоял командный пункт. За мониторами сидели филки в униформе «Вестингауза». Гедимин посмотрел на них и крепко сжал поручни. «Они могут запускать центрифуги,» — думал он, и незнакомое ощущение шевелилось в груди, неприятно сдавливая лёгкие. «Им доверено контролировать обогащение урана. Туда допустили филков, но не нас, eatesqa. Это… неприятно.»

— Мне нравится это, — сказал он, поворачиваясь к Хольгеру. — Очень красиво. Они давно работают?

— Всего сутки, — ответил химик. — К тому времени, как мы покончим с кассетным цехом, у нас будет сырьё для него. Было бы неплохо, если бы мне дали там порулить. Да я бы не отказался и от работы с центрифугами…

— Они наняли филков, — Гедимин недобро сощурился. — У них что, есть образование? Они химики или ядерщики?

Хольгер пожал плечами.

— Дежурный инженер этой смены — довольно образованный сармат. Мы учились с ним вместе. Возможно, его образования хватает на всю смену.

Гедимин снова повернулся к залу и направил взгляд на центрифуги. От их вращения очень скоро у него зарябило в глазах. Хольгер тронул его за плечо.

— Пойдём. У нас ещё много работы. Думаю, производство топливных стержней не менее интересно.

В коридоре послышались шаги, шум катящейся тележки, дверь в комнату приоткрылась, впустив немного холодного воздуха, и на порог шмякнулось что-то мягкое. Гедимин нехотя перекатился на бок; его рука нащупала пол, и спустя секунду он, ещё не до конца проснувшийся, сидел на матрасе и тёр глаза. «Еда? Значит, уже почти девять,» — он покосился на часы, встроенные в одну из его подвесок, и озадаченно мигнул — механизм показывал полдесятого. Сарматы в соседних комнатах зашевелились, кто-то поднялся и забрал с порога контейнеры с водой и пищей. Гедимин пододвинул еду к себе и прикрыл дверь. Вставать не хотелось — в мелькании обрывков сна только-только начала прослеживаться логика…

«Речь сегодня будет в десять?» — сармат пытался вспомнить, что было написано о времени подъёма и дальнейших действиях в объявлении на двери, и видел ли он вообще это объявление, но память ему отказывала. Чётко он помнил одно — ни в девять, ни в полдесятого он ничего не слышал по громкой связи. «Странно,» — думал сармат, разглядывая контейнеры с едой. «Возможно, не все коменданты будят поселенцев. Гаю нравилось орать по утрам.»

Контейнеров с едой было больше, чем обычно — кроме двух больших ёмкостей с водой и Би-плазмой, сармату привезли ещё две: одну — с прозрачной жидкостью и гербом Ураниум-Сити на упаковке, другую — с несколькими внутренними ячейками с круглыми предметами внутри. Гедимин вскрыл их все и понюхал, тут же опознав по запаху жжёнку и атлантисские сладости с этиловым спиртом. «Надо же,» — он покосился на этикетку с гербом Ураниума и едва заметно усмехнулся. «Кенен даже упаковку придумал. Наверное, налаживает продажу на материк. Давно его не видел…»