— Следи за своим кораблём — посрывал мне все буйки! — вскинулся тот.

— Так не ставь их один на другой, — буркнул один из пилотов. — Вечно частишь, будто в озере места нет.

Хотел что-то сказать и третий, и Айзек уже набрал воздуху для ответа, но Гедимин, выдохнув сквозь зубы, осторожно взял его за ворот комбинезона.

— Ваши заплывы — ваше дело. Приборы мне не ломать. Понятно?

…«Сорвался на Айзека. Скоро буду кидаться на всех, как Лиск,» — угрюмо думал Гедимин по дороге к бараку. «Надо уже обдумать систему охлаждения. Всё равно она бы понадобилась, не с этим реактором, так с промышленным образцом…»

В коридоре первого этажа было пусто, из прикрытых комнат доносились шорохи и приглушённые голоса, — ночная смена уже отбыла, утренняя готовилась ко сну. Гедимин увидел свет под соседней дверью — Лилит была на месте. «Заглянуть?» — ему на секунду стало неловко. «Давно не виделись…»

На шорох за спиной он обратил внимание не сразу — и этой доли секунды хватило, чтобы чужая рука обхватила его плечо и дотянулась до горла. Сжаться ей не удалось — сармат рефлекторно дёрнулся, но чей-то кулак врезался в его левое подреберье, и сармата накрыла волна слабости. Он ударился спиной о стену — что-то захрустело, хватка слегка ослабла, и он, не дожидаясь, пока противник опомнится, приложил его о стену ещё раз и вцепился в обмякшую руку. Движение вызвало резкую боль в пояснице, и швырок получился слабее, чем хотелось, — противник, перелетев через голову сармата, приземлился в коридоре и практически сразу же вскочил на ноги.

— Heta!

— Псих! — выплюнул Гедимин, прижав ладонь к боку. В спине, чуть ниже рёбер, как будто перекатывался горячий булыжник.

Посреди коридора, слегка пригнувшись и выставив напоказ пустые ладони, стоял Линкен. На него из распахнувшейся двери ошалело глядела Лилит. Переведя взгляд на Гедимина, она криво усмехнулась.

— Кого бьют? Есть причина?

— Сейчас узнаем, — буркнул Гедимин. — Лиск, ты в себе?

— Как обычно, атомщик, — отозвался Линкен, выпрямляясь и опуская руки. — А вот ты уже ни на что не годен. Когда ты в последний раз тренировался? Твои мышцы при такой замедленной реакции тебе не помогут. Я практически взял тебя за горло! Будь тут повстанец, ты бы уже кровью харкал.

— Мать твоя колба! — Гедимин прислонился к стене и с силой приложил ладонь ко лбу — жест был крайне невежливым, но сармат уже не мог сдерживаться. — Здесь нет повстанцев. Только полоумный взрывник, зачем-то бросающийся на сарматов!

— Полоумный? Много даёшь, — фыркнула Лилит. — Там и четверти не наберётся.

Линкен покачал головой.

— Дурак я или нет — я могу убить вас обоих, не запыхавшись. И если самка меня не волнует, то тебе, атомщик, лучше бы включить голову. Я могу тренировать тебя по вечерам.

— У меня нет времени, — отозвался Гедимин. — А если бы и было — к тебе я не пошёл бы.

Линкен снова покачал головой — казалось, он вообще ничего не слышит.

— Надо тренироваться, атомщик. Ты стал слабым и вялым. Не хочу, чтобы тебя убили.

— Кто бы мог его убить — посреди мирного города? — Лилит презрительно фыркнула. — Может быть, ты? Или твои придурки-«чистые»? Больше тут никто на сарматов не кидается. Иди спать!

Она хлопнула дверью. Гедимин снова потрогал спину — кажется, «булыжник» прекратил вращение. Линкен, кажется, не заметил, что коридор опустел, — сармат ещё несколько минут слышал его бормотание из-за двери, хотя уже не разбирал слов. «Что это с ним сегодня?» — вяло удивился он, но выходить и снова общаться с «психом» ему не хотелось. «Ладно, завтра расскажет.»

Дойти до «грязной» лаборатории Гедимин не успел — его рация пронзительно загудела, на экране высветились крупные буквы «SATA», и он развернулся и пошёл обратно.

— В два часа здесь будет Масанг, — сказал Константин; он выглядел встревоженным и озадаченным и часто оглядывался по сторонам, будто прикидывал, что и куда можно спрятать. Гедимин мигнул.

— Зачем? Сегодня десятое. И сентябрь, — напомнил он. Константин раздражённо отмахнулся.

— Знаю. Дело у него к тебе. Ведомство просит разрешения изъять часть ирренция. До двух у тебя есть время — напиши им, сколько они могут забрать. Как будто они настроены мирно. Садись и пиши, не хватало тут ещё одной перестрелки!

— А у нас есть лишний ирренций? — спросил Иджес и опасливо оглянулся, будто ожидал увидеть светящийся брусок прямо за спиной. — Не всё в реакторе?

— Кое-что есть, — отозвался Гедимин, сверяясь с записями. Если все выгрузки из реактора он помнил до последнего грамма, то работу со сферами в последнее время проводил небрежно и в памяти не держал. «Два килограмма против тринадцати с половиной… Хм, когда-то мне десять граммов казались целой тонной…» — он скрыл усмешку и сделал несколько быстрых записей.

— Тринадцать тысяч шестьсот тридцать граммов, — сказал он. — Тридцать брусков в хранилище, тридцать — в «красном отсеке», ещё девять — на верхнем ярусе. Снести их в хранилище, или сами справятся?

Услышав слова «на верхнем ярусе», Иджес вздрогнул всем телом и испуганно замигал.

— Где?!

— Неси на верхний ярус, — распорядился Константин. — Защита должна быть наинадёжнейшей. Тринадцать с половиной килограммов? Неплохо. Когда-то мы и мечтать о таком не могли. А себе ты что-нибудь оставил?

— Трёх килограммов мне хватит, — ответил Гедимин. — Хочу максимально урезать расход. Возможно, тогда одного килограмма хватит на полноценный реактор.

— Сильно не экономь, — качнул головой командир. — Из Ведомства потом ничего не выцарапаешь. Уверен, что больше не понадобится?

…Патрульные со всеми предосторожностями выносили из ангара третий контейнер. Хотя ирренция в нём было всего два килограмма, его несли двое сарматов. Гедимин смотрел на него и досадливо щурился — «Бесполезная трата ценных материалов…»

— Эй, атомщик, — прошептал Линкен, ткнув его в бок. — Шестнадцать килограммов, говоришь? Это сколько критических масс? А сейчас хоть одна осталась? А у них?

Он кивнул на агентов Ведомства. Их командир стоял у открытой двери, наблюдая за погрузкой на приземлившийся прямо у ангара глайдер. Услышав шёпот Линкена, он обернулся.

— Ирренций не будет использоваться для взрывов, — холодно сказал он. — Что вы здесь делаете? Возвращайтесь к работе.

— Не тебя спросили, — фыркнул взрывник, отворачиваясь от Масанга. — Так какая там критическая масса?

Гедимин пожал плечами.

— Когда-нибудь проверим. В Лос-Аламосе не знают.

— Вы без малого семь лет с ним возитесь — и до сих пор не выяснили?! — взрывник недоверчиво хмыкнул. — Ладно, можешь молчать дальше. Атомные секреты — чего тут не понять…

Он зашёл в пустую комнату, и Гедимин услышал грохот жёстких креплений о стальную трубу — сармат съехал вниз по грузовой шахте.

— Что вы будете делать с ирренцием? — спросил ремонтник у Масанга. Патрульные понесли к глайдеру четвёртый контейнер, и Гедимин снова подумал, что незачем было тратить столько стали, рилкара и свинца там, где больше пользы было бы от надёжного автономного «арктуса».

— Ведомство решит, — отозвался Масанг. — Я не учёный, моё дело — передать материалы и информацию руководству. Оно, кстати, высоко вас ценит, — вы проделали огромную работу за эти полтора года.

— Ценит? — Гедимин едва заметно усмехнулся. — Пусть разрешит опыты с проколами.

— Это невозможно, — Масанг слегка сузил глаза, выражая досаду. — По крайней мере, на планете Земля. Может быть, после отмены законов да Косты у нас в распоряжении будет безопасный безжизненный полигон достаточных размеров…

— Хватило бы куска вакуума за орбитой Луны, — буркнул Гедимин. — Без ударной волны такие взрывы никому не навредят.

— Не мне решать, Гедимин, — Масанг оценил расстояние между сарматом и собой и отодвинулся на шаг. — Продолжайте работу. Ведомство ждёт от вас промышленного образца, а не заготовки под него. Нам нужен настоящий реактор.