— Где утечка? — запоздало крикнул он, выходя в коридор и закрывая двери за собой. В этот раз герметизация сработала как надо. «Откуда взялся Иджес?» — думал сармат, пытаясь собрать мысли в кучу. «И где он… А, здесь.»

Механик не убежал далеко — он стоял у стены и прижимал дрожащую ладонь к плечу.

— Эта штука… — бормотал он. — Она обожгла меня. Это радиация. Жжётся…

— Хватит трястись, и дай взглянуть! — Хольгер до сих пор мягко тянул его за рукав, но уже начал терять терпение. — Если там ожог, нужно показаться медикам. Ну дай хоть дозиметрию провести!

«Ожог?» — Гедимин растерянно мигнул и провёл рукой по собственному плечу. Ощущение тепла ушло, когда он отодвинулся от реактора, но никакого жжения не было, и ничего, похожего на повреждённую кожу, сармат не нащупал ни на руках, ни на груди.

— Надо наверх, в душевую, — сказал он, притронувшись к неповреждённому плечу Иджеса. Тот дёрнулся, но тут же согласно закивал.

— Атомщик, оно было там. Оно ударило меня. Хэссс, жжётся…

— Хольгер, не трогай, — Гедимин перехватил руку химика. — Жжётся — значит, жжётся. Идём наверх.

— Там действительно утечка? — спросил Хольгер, быстро поднимаясь по лестнице. — Ты сам цел?

— Нет там утечки, — буркнул Гедимин. — Кажется, его обожгла сигма…

Хольгер мигнул и даже приостановился от удивления.

— Сигма?! Вот это новости…

Когда двери душевой закрылись, Иджес нехотя убрал ладонь с плеча и позволил отстегнуть рукав куртки — и теперь Гедимин, не ожидавший увидеть ничего, кроме гладкой кожи и растерянного лица сармата, вполголоса помянул уран и торий. По плечу Иджеса протянулся широкий багровый рубец.

— Дезактивируйте это, — прошептал механик. — Оно точно фонит!

Хольгер поднёс к его плечу дозиметр и через пять минут, пожав плечами, убрал его.

— Снаружи — нет. Не бойся, нас ты не облучишь. Но… сильно тебя обожгло! Гедимин, ты уверен, что это была сигма?

— Атомщик его трогал, — мрачно сказал Иджес. — У него везде должны быть ожоги. На груди, на руках… Он просто не чувствует. Он обнимал эту мерзость!

Хольгер, мигнув, повернулся к Гедимину. Тот молча расстегнул куртку и дёрнул её за капюшон так, чтобы она открыла руки до локтей. На секунду он сам поверил, что сигма-лучи оставили на коже след, но кожа была светло-серой, и никаких красных полос на ней не появилось.

— Я прикасался только к защитному полю, — буркнул сармат. — Иджес — к моим плечам. Что там могло быть, кроме сигмы?!

Иджес разглядывал его, изумлённо мигая, и даже потянулся потрогать бок, но Гедимин снова влез в куртку и сердито отмахнулся.

— Идём к медикам, — сказал Хольгер. — Что бы там ни было, а Иджес ранен.

…Когда раненый механик с исколотым плечом и свежей охлаждающей повязкой выходил из медчасти, Хольгер придержал Гедимина за рукав и повернулся к медику. Тот пожал плечами.

— Никаких ожоговых изменений. Не знаю, что такое «сигма» и «омикрон», но на плече у него — стигмат. Никогда не видел их на сарматах, но у приматов такое случается.

— И что теперь с ним будет? — спросил озадаченный Хольгер.

— Заживёт рано или поздно, — медик снова пожал плечами. — Мы дали ему то, что обычно дают при ожогах. Он сам думает, что у него ожог. Должно сработать.

— Что такое «стигмат»? — спросил Гедимин, подавив желание объяснить, чем «сигма» отличается от «омикрона». Хольгер потянул его за рукав к двери.

— Пойдём, нам ещё работать.

Иджеса они не догнали — он успел добраться до научного центра, пока они говорили с медиком. У ворот Хольгер остановился и еле слышно хмыкнул.

— Он бросился тебе на помощь, так? Оттаскивать тебя от реактора?

— Я опять дверь не закрыл, — Гедимин досадливо сощурился. — Глупо вышло. Что с ним? Откуда ожог? Ничего не понимаю…

— Само по себе сигма-излучение никого обжечь не могло, — тихо сказал Хольгер, оглядевшись по сторонам. — Значит, одно из двух. Либо Иджес, почувствовав тепло или жжение — как ты их чувствуешь — остальное додумал сам и сам же внушил себе ожог… либо сигма повлияла на его нервную систему напрямую и «внушила» ему ожог. Что может устроить сармату его же мозг, я немного представляю. Да и ты тоже, — помнишь строгий карцер и призрак из стены?.. А вот может ли сигма так воздействовать… В любом случае Иджес влип. Если противоожоговые не подействуют — медики сами не знают, что с ним делать.

— Внушил себе… — не договорив, Гедимин недоверчиво покачал головой. — Иджес боится радиации, но чтоб настолько… Не надо было пускать его в отсек.

— Разумные слова, — кивнул Хольгер. — Не всем дано обниматься с реакторами и уходить невредимым. Надеюсь, он быстро поправится.

— Будет снова хвастаться, как пережил ядерный взрыв, — пробормотал Гедимин, открывая ворота. — Идём. Работа, в самом деле, ждать не будет.

Иджес сидел в «чистой» лаборатории, разбирал бумаги Ведомства, — Константин, чтобы отвлечь сармата, дал ему недописанный отчёт и два новых задания. Дрожать механик перестал, за плечо не хватался, и Гедимин, убедившись, что ему легче, успокоился сам и пошёл в «грязную» лабораторию.

Там за прошедший час не изменилось ничего, только незначительно усилилось омикрон-излучение внутри реакторов, — синтез ирренция продолжался. Гедимин отошёл от щита управления, встал рядом с установками и внимательно осмотрел их. Потом протянул руку к защитному полю и ненадолго задержал её на нём.

В этот раз он ничего не почувствовал — ни жжения, ни тепла — и сам этому удивился. «Привык,» — подумал он, убирая ладонь. «Ну вот, теперь всё правильно. По законам физики.» Отчего-то ему было не по себе — что-то неприятно давило на грудь. «Никаких странностей, и всё работает. Так и должно было быть.»

— Гедимин, попробуй ещё раз. Вдруг оно вернулось? — Хольгер, незаметно покинувший рабочее место и подошедший к верстаку Гедимина, тронул сармата за плечо. — Если оно там, мы должны изучать его, а не запугивать. Может, попробуешь поговорить с ним?

— С кем? — сармат недовольно сощурился. — С набором металлических цилиндров? С источником ионизирующего излучения? С живыми квантами? Нет там никого, Хольгер. Лучше скажи, где твои еноты. Если Кенен их не поймал, я с ним поговорю.

Химик вздрогнул от неожиданности. Гедимин криво усмехнулся. Что разговор о енотах был не для его ушей, он понял ещё две недели назад, но с тех пор он не слышал ничего ни о енотах, ни о крысах и понемногу начинал волноваться. Учёные, готовящиеся к эксперименту, и Кенен, срывающий или затягивающий поставки, — это были знакомые явления, хорошо изученные и поддающиеся влиянию извне (по крайней мере, Кенен).

— М-мы решили остановиться на крысах. Крысы для Домициана. Не беспокойся, Гедимин, сюда мы их не потащим. Такие опыты не для твоих нервов.

Гедимин хмыкнул.

— Домициан заставит их обнимать реактор?..

…Ящики из-под верстака были вытащены, стенные ниши — вскрыты, их содержимое — вытащено и разложено на ровной поверхности. Гедимин собирался пополнить запасы мелких деталей, фольги, стального листа, проволоки и фриловых пластин, — всего, что можно было купить в магазине Грегори. Над дверью лавки третий день висела вывеска «Распродажа» — Грегори Смит собирался уехать на юг до Рождества, никто не знал, кому достанется магазин, и от покупателей не было отбоя.

— Учёт? — усмехнулся Иджес, остановившись у верстака. — Думаешь, этого не хватит? Тут запасов на два года.

— Ерунды — на два года, — отозвался Гедимин, перебирая разнородные тёмные камни в мешке из плотного скирлина. — А обсидиан на исходе.

— Откуда у Грегори обсидиан? — Иджес повертел в пальцах один из камешков и снова бросил его в мешок. — Снова к Кенену? Вот обрадуется…

— В ядерный могильник, — буркнул сармат, откладывая мешок в сторону. «Опять просить Герберта… А мне и прислать ему нечего.»