- Кенчи... что это... было... со мной...?

- Активация. - Я наклонился и прямо сквозь наши сетки поцеловал ее. - С возвращением, ящерка...

Военные вертолеты один за другим поднимались в воздух. Нам неуверенно издалека прокричали на английском приглашение подняться на борт, но я отмахнулся.

Мисаки хныкала... просто так. И улыбалась облегченно.

«Плакса... что-то есть в плачущей женщине, Малыш...» - Кажется, шепнул кто-то. - «Плачущей именно в твою жилетку»

«Железная гора» все еще была тут и она... одобряла.

- Какая красивая песня... - Облегченно прошептала сквозь слезы Мисаки.

+++

Музыка стихла и неуверенный голос ведущего прокомментировал:

- Это был Шкет... и этим все сказано... Шесть... э-э-э... Семь... Семь великолепных мелодий подряд в режиме нон-стоп - такого у нас еще не было. А уж последняя тема - это что-то с чем-то... как там... «Должно быть, это любовь»... Ну, что тут скажешь - должно быть, это любовь!

Внизу о скалы лениво разбивались волны. Как любая тропинка в горах - эта петляла и терялась, но потом снова находилась. Шедший впереди Старейший посмотрел через плечо назад:

- Все очень просто, Кен-чан. Вначале мы поговорим, я тебе кое-что расскажу, тебе станет скучно, а потом... потом я буду тебя УБИВАТЬ!

+++

- Na zdorovie, tovarischi! - Торжественно провозгласила Балалайка, встав и подняв рюмку.

Раскрасневшаяся «капитан аэромобильных войск Российской Империи» лихо опрокинула в себя водку и тут же схватила маринованный огурчик с тарелочки, поднесенной ее личным секретарем.

Огромный квадратнолицый сероглазый блондин не только успел поставить опустевшую тарелочку на место, но и подхватил шинель «капитана», соскользнувшую с плеч бизнес-леди. Через секунду шинель оказалась на плечиках на вешалке, а громила - снова был за спиной подопечной и ловко подвинул стул под почти упавшую Балалайку, подстраховав ладонью затылок женщины, чтобы та не ударилась о высокую спинку. Такое впечатление, что Балалайка рисковала вполне осознанно, получая удовольствие от этой защиты и заботы...

- Хакуби! Пятьдесят шесть композиций, золотой ты мой чайник! Пятьдесят шесть! Это ж Клондайк!

- Четыре миллиона двести тысяч иен... - Горестно качал головой лысый китаец в круглых очках. - Это ж почти четыре с половиной!

В кабинете Хакуби, кроме Балалайки и ее секретаря-телохранителя, находились два секретаря хозяина кабинета - парни с холодными глазами. Гибкие, как хлысты... или как ядовитые змеи. Семейное сходство было явным - или сыновья, или племянники. Больше никого не было в огромном помещении, обставленном в стиле богатых приват-комнат китайских ресторанов: золотые с красным вертикальные балки-колонны, нарочито грубоватая побелка стен, свисающие красные канаты, заканчивающиеся кистями, огромные веера, резные углы и фальшпанели, резная деревянная мебель, белый, «расчерченный» деревянными балками, потолок.

Хакуби, подперев голову рукой, печально созерцал подрагивающую поверхность в своей рюмке. Вздохнул, выдохнул, опрокинул... как воду - даже не поморщился. Сейчас даже его очки свидетельствовали, как же грустно их хозяину.

- А ведь у меня старое больное сердце! - Чуть не плакал он... не прикасаясь, впрочем, к закуске, которую осторожно и незаметно, с двух сторон, пододвинули к нему его парни. - Такие деньги, такие деньги! Ну, вот зачем они ему, скажите? Он же молодой! Молодой! У молодых не должно быть денег! Деньги... они же развращают! Пусть вернет, а! У него же уже есть три невесты! Три! Ну, вот зачем ему нужны эти смешные желтенькие кругляшочки, а?! Четыре с половиной миллиона - это же почти пять!

- Хакуби, ты меня удивляешь! - Весело хлопнула женщина ладонью по столу, который час назад был молниеносно превращен из рабочего в праздничный. - Пятьдесят шесть! Вдумайся! Пятьдесят шесть композиций! Одного дуэта! Там каждая вторая песня - хит! К каждой третьей - сценарий-раскадровка видеоклипа! И бонус - внешность исполнителей! С тремя видеозаписями выступлений!!! А какой типаж! Какой типаж! Никто ж еще не запускал таких няшек! Хм... кстати... - Она обернулась к своему телохранителю, тут же вытянувшемуся по стойке смирно... - Сержант... есть некоторое сходство... Как там ваша сестра поживает? Миша, да?

- Маша, капитан, - Поправил тот. - Прекрасно поживает. О публичной жизни не мечтает, капитан! И английского языка не знает. И муж у нее ревнивый... И работа интересная... И детишки... двое!

- Ну-у-у... - Прищурилась Балалайка. - Тайные желания - они на то и тайные, товарищ сержант, чтобы о них никто не узнал... Но когда две красивые женщины откровенно поговорят друг с другом... о своем, о женском... И - чтобы военнослужащая императорской армии не знала языка армии вероятного противника... Хитришь, Алеша! Ой, хитри-и-ишь!

- Так точно, товарищ капитан! - Едва заметно улыбнулся сержант.

Алексей Тополев после выхода на пенсию по инвалидности, не в силах усидеть дома, работал телохранителем у множества людей во множестве стран, но эта... эта женщина была самой интересной его работой: такое погружение в роль, перешедшее в ярко выраженное раздвоение личности... и находящееся уже где-то на самой границе с сумасшествием! Но именно работая на нее он снова ощутил себя «при деле», «на службе», как в старые добрые времена!

- И печень у меня никуда не годится! - Не слушая, всхлипнул Хакуби и подвинул рюмку к одному из своих секретарей для наполнения. - А если завтра будет сто песен? СТО! Это же семь с половиной миллионов! Почти восемь! Ну, так же нельзя! Он же нас разорит! По миру пустит! С котомкой! И будем мы как Кот Базилио и Лиса... как там ее звали-то? Знаешь, Балалайка, а главный бухгалтер ПЛАКАЛ, когда подтверждал перевод...

Алексей Тополев прищурился и внимательно посмотрел на своего работодателя... Не то, чтобы он был поклонником косплея, но... Лиса Алиса... Да, в образе Лисы Алисы что-то было... Еще и родинку ей на щечку... Моэ!

«Ну все, Алексей Семеныч, ояпонился! А ведь ржал, как конь, когда поймал Гаврилова за собиранием фигурок аниме-персонажей! Видимо, сумасшествие капитана заразно!»

- ЭТО умеет плакать?! - Неподдельно удивилась Балалайка. Она даже застыла, потрясенная, перестав аппетитно хрустеть квашеной капустой. - Какая же у вас, китайцев-корейцев, мелочная душонка! А ведь есть... есть великие народы с широкой щедрой душой...!

- Во-о-от... - Хакуби снова медитировал над поверхностью водки в своей рюмке. - У народов с широкой щедрой душой вечные проблемы с двести восемьдесят второй статьей - сплошной экстремизм и разжигание... За это надо выпить, а? Виолончель?

- Ты сейчас договоришься, сморчок лысый! - Без особой угрозы осадила Балалайка.

- Между прочим, это я завуа... зауа... скрытый комплимент хотел сделать... Виолончели они такие... - Хакуби сделал волнообразное движение рюмкой сверху вниз. - Такие... Но не хочешь - как хочешь... Будешь треугольным музыкальным инструментом, Балалайка! С широкой... душой. А ведь пять - это же уже очень близко к пяти с половиной! А это уже почти шесть! Шесть миллионов! Ну, куда это годится!

- Пожалуйста, не расстраивайте капитана, Ма-сан! - Тихо и веско попросил Алексей, заслужив благодарную улыбку капитана и настороженные взгляды секретарей Хакуби.

Хакуби еще раз горестно-горестно, со всхлипом, вздохнул.

+++

Конечно, этот пляж не шел ни в какое сравнение с пляжем на острове Манагаха, откуда мы начали свое морское путешествие. Песок тут был более грубым, на пляже валялся мусор, выброшенный морем - водоросли, коряги, стволы деревьев... Зато тут не было людей и - подарок для некоторых городских жителей (и проклятье для других) - отсутствовала сотовая связь!

Всё Редзинпаку было в сборе. Когда мы с Мисаки рано утром (пришлось спать в лесу... снова в обнимку, снова в одном спальнике... и снова без продолжения - Мисаки после этой неправильной активации и многочасового перехода по джунглям сильно вымоталась... в том числе и морально... да и я был совсем не огурчик) вырвались из душных джунглей и вышли в указанную точку на побережье, веселье уже было в самом разгаре.