- Попробовал бы кто нас обидеть! А на Арене поддаваться будете - я вас собственноручно закопаю! В этот ваш Подземный Мир!
+++
- Я бы так не делал. - Засомневался Ниидзима. - Но кто знает такого непостижимого перца, как ты...
- Что характерно, тебе никто и не предлагает! - Пожал я плечами, наливая себе стакан.
- Да еще и перед боем с таким опасным противником, как Дикарь... - Добавила Мисаки.
- Вы ничего не понимаете в Дикарях!
Это я храбрюсь, если кто не понял. На самом деле - мне страшно. Не так, как было перед прыжком с семидесятиметрового обрыва, конечно, но - примерно где-то приблизительно близко. Да еще и растянутое на пару часов. То еще «удовольствие»!
Началось утром. Какое-то неясное предчувствие... У меня не было до этого предчувствий, я не знаю, как это, и чем они отличаются от других чувств. Но, видимо, так они и «выглядят»: чувство, похожее на ощущение круглого камня, который застыл на другом таком же округлом валуне и вот-вот скатится вниз. А вот в какую сторону - непонятно... Но что скатится - точно.
И вот это чувство настойчиво требовало от меня довольно специфической подготовки к бою: первое - «хлопнуть» стакан водки! Пока позволяют богатые возможности бара раздевалки Синего Сектора...
- Уй-я... дрянь какая! - Просипел я, возвращая пустой стакан на стол и утирая слезы. - Ни-ни, ящерка, закуску нельзя... Это будет плохо для моего муай борай!
+++
Черноволосый смуглый боец, с резко выраженной мускулатурой, будто высушенной солнцем и ветром. Обнаженный по пояс в каких-то затертых коричневых шортах. Руки были замотаны в тряпки, на каждом бицепсе - скрученная жгутом белая веревка.
Дикарь на Арене уже выполнял ритуальный танец.
Его противник - Черный Мотоциклист - был приглашен на Арену вторым...
Мотоциклист поднялся на Арену и сразу стал удивлять публику: он начал... раздеваться.
Стянул перчатки. Снял шлем... впрочем, жадно наклонившиеся к мониторам зрители оказались разочарованы - под шлемом был подшлемник, который оставлял открытой только узкую полоску глаз. А там ничего не разглядишь - черные брови, карие глаза, никаких особых примет, никаких шрамов или родинок.
Скинул ботинки. Сбросил куртку, которая, как оказалось, была надета на голое тело. И остался босиком в одних штанах и подшлемнике.
А потом Мотоциклист поднял на уровень глаз белую маску с короткими золотыми острыми рожками, золотыми глазами и обнаженными в дьявольской улыбке золотыми зубами.
Примерно полминуты Мотоциклист внимательно всматривался в яростно оскалившуюся маску, а затем надел ее прямо поверх подшлемника... И тут же стал выполнять ритуальный танец, очень-очень отдаленно напоминающий тот, что в этот момент закончил выполнять его будущий противник.
Что-то сдвинулось в окружающем пространстве, что-то изменилось... мало кто заметил, мало кто мог заметить, еще меньше было тех, кому вообще было до этого дело...
Агаард Джум Сай, сидевший в одной из лож, резко наклонился вперед, под его пальцами стали крошиться подлокотники кресла, ноздри раздулись, а глаза налились кровью...
Шакти Рахманн, сидевшая рядом, успокаивающе погладила огромную волосатую лапу... Агаард шумно выдохнул, прикрыл глаза. Он огорченно покивал головой и откинулся на спинку. Однако, его глаза так и остались крепко зажмуренными.
- Нет-нет-нет! - Шакти разозлилась и сильно ущипнула руку гиганта, дернув за волоски. - Так дело не пойдет! Ты сам сказал - ничего еще не решено!
- Обречен! - Возразил огромный бирманец. - Жена Главный пришла! Шансов - нет!
- О-о-о! - Шакти внимательно посмотрела на Арену. - Маска! А я-то думала, что это очередное маскировочное решение нашего малыша! Маска Хання! А белый цвет, кажется, свидетельствует об аристократке!
(Маску Хання используют в театрах Но и Кёгэн для изображения персонажей ревнивых женщин, демонов и змей. Цвет маски говорит о социальном положении персонажа: красный - простолюдинка, белый - аристократка, бордовый - демон, вселившийся в тело. Маска так же используется в Кагура - ритуальных синтоистских танцах)
Агаард фыркнул, все так же, не открывая глаз, возразил:
- Не аристократка! Жена Главный!
- Первая? Вторая? - С искренним интересом спросила Шакти.
- Нет Первая. Нет Вторая. Старшая! Старшая акума!
А бой тем временем начался.
Дикарь, не дожидаясь окончания танца Мотоциклиста, атаковал, нанеся мощный удар ногой в голову. Конферансье уже покинул Арену, так что формально Дикарь, конечно, имел право начать поединок («формально», «имел право»... смешно звучит для «боев без правил»). Но Агаард, по-прежнему не открывавший глаз, досадливо цокнул и осуждающе покачал головой.
Мощный удар застыл в сантиметре от виска Мотоциклиста, остановленный изящно-небрежным... это даже блоком назвать было нельзя! Похожим жестом японки кокетливо прикрывают уголок рта, когда хотят сообщить подруге что-то «по секрету».
- Хо-о-о... малыш осваивает работу с внутренней энергией! - Похвалила Шакти и покосилась на соседа. - На всякий случай: я не про твоего балбеса... который только что оскорбил Старшую.
Вообще, все движения и повадки Мотоциклиста стали какими-то женственными, осторожными, легкими... кокетливыми. И вряд ли его теперь можно было назвать Мотоциклистом. Настолько хорошо вошел в роль?
- Оскорбить Старшая нельзя. Умереть после оскорбить - можно. Мелкий-мелкий - бака. Ахо! Выживет - сам убью!
Над Ареной зазвучали первые такты мелодии...
Зрители недоуменно закрутили головами, гул голосов и крики болельщиков стали стихать, будто какая-то сила заставляла людей все свое внимание направить на Арену, а не заниматься посторонними делами... включающими болтовню, хлопки и крики.
Послышался женский вокал... И голоса зрителей стихли окончательно. Будто на трибуну вышел гениальный оратор и единственным мановением руки заставил себя слушать.
- Эт-т-то что за новости? - Удивилась Шакти, прислушиваясь к музыке. - Аутентично, конечно, но - раньше во время поединков такого не было!
- Тц! Выпендрежница! - Буркнул Агаард неодобрительно... и было понятно, что имел он в виду совсем не Шакти Рахманн.
- Ого... какие слова ты знаешь!
«Старшая акума» строго под ритм музыки сделала плавный шаг в сторону. Дикарь, кажется, взбеленился - он с утробным рычанием стал осыпать ломовыми ударами ног своего противника. А тот - спокойно блокировал или уклонялся... делая это с изысканным изяществом и элегантной небрежностью. Чуть ли не кончиками пальцев... Танцевал... танцевала.
Сидящим в первых рядах стало казаться, что противник Дикаря одет в красно-черное туманное сари... Но, после пристального разглядывания (или протерев глаза), становилось понятно - примерещилось.
Никто не смог точно выделить момент, когда «Старшая акума» стала подпевать... странное то было пение - то ли хрустальные колокольчики женского смеха, то ли грохот камнепада, то ли металлический лязг, будто кто-то железной трубой скрежещет по асфальту. Вплетаясь в рычание Дикаря, пение удивительным образом сводило на нет все усилия Дикаря уничтожить своего противника.
В течение двух-трех минут Старшая спокойно уворачивалась от ударов Дикаря, заставляя того все сильнее и сильнее неистовствовать и распаляться. И, видимо, ей это надоело...
Она ладонью нанесла пренебрежительно-манерную пощечину - и Дикарь, будто бревном его снесли, улетел к ограждению и сполз вниз, слабо цепляясь пальцами за ячейки сетки...
А Старшая деланно-испуганно прижала пальчики ко рту маски...
- Артистка... - Буркнул Агаард, вглядываясь в Арену... закрытыми глазами. - Позерка...
И в тот момент, когда пальцы Старшей коснулись поверхности маски, хриплый женский голос , заставил всех присутствующих мужчин поежиться от мурашек, сладко пробежавших по телу, проскрипев:
- I think I did it again!
