– Черт, – прошептал он. – Черт побери. Она увидела боль, застывшую в его чертах: в его нахмуренных бровях и темных затуманенных глазах. Пот выступил на его лице, и Дайна почувствовала, что ее одежда спереди становится все более влажной от жидкости, просачивавшейся сверху, из тела лейтенанта.

– Бобби, – позвала она его. – О, Бобби!

Придя в чувство, она вновь услышала тревожный шорох листьев на ветвях; увидела пригибающиеся от ветра стебельки травы. Не раздумывая больше, она вырвала револьвер из его руки, выбралась из-под его тяжелого, неподвижного тела и поползла прочь.

Грянул выстрел и пуля прожужжала в нескольких дюймах слева от нее. Вскрикнув, она изменила направление и миновала три дерева и высокие, раскачивающиеся папоротники.

Обернувшись, она заметила какое-то движение и нажала на курок. Пистолет дернулся в ее ладони так, что ей пришлось держать его, чтобы он не улетел, второй рукой. Дрожа, она двинулась дальше. Страх изгонял из ее мозгов всю науку, которую ей преподал Жан-Карлос.

Обнаружив, что она плачет. Дайна обругала себя последними словами. «Прекрати! Соберись, как следует. Если ты не сделаешь этого, то умрешь наверняка. Теперь между ним и тобой нет никого».

Она присела на корточки за стволы высокой пальмы и стала прислушиваться. Вокруг было очень тихо. Стрельба спугнула птиц, с криками улетевших прочь, и даже сверчки перестали пиликать на своих скрипках. Однако, с другой стороны, выстрелы могли быть с легкостью приняты за звуки выхлопов автомобиля. Дайна не могла надеяться на помощь соседей.

Она чувствовала тяжелый липкий страх, многотонным грузом повисший на ее сердце, и думала: «Наконец-то ты получила то, чего так хотела. То, на поиски чего впервые отправилась к Бэбу много лет тому назад».

Дайна высунулась на дюйм из-за пальмы и едва успела бросить взгляд налево и направо, как тут же спряталась назад: пуля, ударившись в дерево, с гудением помчалась дальше в ночь, словно пчела. Выставив пистолет из-за ствола, держа его двумя руками. Дайна выстрелила. На сей раз она была готова к отдаче, и пуля полетела туда, куда она целилась. Она сделала еще один выстрел.

Тишина.

Где он?

Вдруг все замерло, и лишь запыленные пальмы сонно раскачивают своими верхушками.

Пора менять позицию. Она поднялась, сделала шаг влево, и пуля просвистела мимо, едва не задев ее, и вырвала из земли кусок дерна с травой. Она ударила не далее, чем в четырех дюймах от носка ботинка Дайны, которая, отпрянув назад, подумала: «Боже, он припер меня к стенке».

Она почувствовала себя совершенно беспомощной, и s тот же миг последние силы казалось покинули ее. Она не могла сдвинуться с этой точки, а ждать его приближение было равносильно самоубийству. Даже если б у нее за плечами были годы, а не несколько недель, тренировок под руководством Жана-Карлоса, то ее шансы одолеть столь опытного и сильного противника, как Силка, равнялись бы нулю. Есть вещи, которые просто находятся за пределом досягаемого.

Дайна уныло открыла барабан револьвера. Она заскрежетала зубами. Вот и все, конец уже близок. Осталось всего два заряда. Защелкнув барабан, она закрыла глаза. Кровь стучала у нее в висках, и Дайна вновь заплакала. «Разве так действовала бы Хэтер? – спросила она себя и тут же выдержала. – О, господи, перестань валять дурака. Это вовсе не кино. Кавалерия уже появилась и была расстреляна».

Бобби. Она думала о нем. Где он, Бобби? И Крис, и Мэгги. Где они все теперь? Никто не узнает, что случилось на самом деле. Даже она, бродившая все это время в непосредственной близости от ключа к головоломке, не смогла составить правильную картинку из кусочков. Кто еще может оказаться способным сделать это?

Поднявшийся ветер, высушил пот на ее лбу, и она поежилась. Высоко над ее головой листья пальмы шелестели, трепеща и делая глубокие взмахи, как крыльями, будто предупреждая ее о чем-то.

И куда вдруг подевалась пресловутая Хэтер? Насколько фальшивым был этот образ в действительности? А ведь еще накануне Дайна, не задумываясь, побилась бы об заклад на все свое состояние, что в нем нет ни капли фальши.

Она не ждала подхода кавалерии. Она являлась последним барьером на пути зла, и без нее... Неужели Хэтер была всего лишь фантастическим духом, пробужденным к жизни их коллективным заклинанием? «Если б я была мужчиной, то смогла бы... Но я родилась не мужчиной, – в бессильной ярости подумала Дайна. – Я то, что я есть, и это не должно играть никакой роли. Но это не так, господи, помоги мне. Теперь я вижу, что это не так».

Она безнадежно уставилась на пистолет, который держала обеими руками, свесив его между расставленных колен. Некоторое время вокруг царила тишина, но теперь она ясно различала шуршание веток, словно ночной хищник пробирался сквозь кусты, выслеживая ее. Этот тихий, но отчетливый звук неумолимо приближался к ней. У нее оставалось совсем мало времени. Развернувшись, она выглянула из-за чешуйчатого ствола пальмы. Однако, сколько Дайна не всматривалась в ночной мрак, ей не удалось разглядеть ровным счетом ничего, кроме густой листвы. Казалось, вдруг Силка сделался невидимым. На своих уроках Жан-Карлос не объяснял ей, как вести себя в подобных ситуациях.

И тогда ее голова вдруг стала необычайно ясной, словно ощущение неотвратимой гибели превратило ее мозг в кусок прозрачного горного хрусталя. Время побежало вспять, словно сухие листья, опадающие с деревьев, дни, недели, месяцы уносились прочь, пока она мысленно вновь не очутилась в необычно освещенной комнате на верхнем этаже здания на вест-стрит и не услышала голос Жан-Карлоса, поучающего ее: «Никогда не доверяй свою жизнь автоматическим пистолетам. Они слишком часто заедают, когда нагреваются». Она посмотрела на зажатый в ее руке «Полис позитив» 37 калибра. Это был револьвер. Жан-Карлос что-то говорил о револьверах. Но вот что?

Ей показалось, что сквозь шум ветвей джакаранд доносится голос, шепотом зовущий ее по имени. Струйка холодного пота сбежала вниз вдоль ее позвоночника.

«Господи, – мелькнуло в голове у Дайны. – Он уже здесь, а я все еще не вижу его. Он просто играет со мной». Играет!

Шумно выдохнув, она обогнула ствол пальмы и спряталась с другой стороны. Ее мозг лихорадочно заработал; сердце учащенно забилось. Она вспомнила, что сказал ей Жан-Карлос. «С точки зрения женщины ситуация зачастую оказывается тяжелой – нередко кажется практически безнадежной. Самое главное – никогда не сдаваться ни при каких обстоятельствах, – он сверлил ее взглядом, и Дайна представила себе его, вырывающимся на свободу из Морро-Кастл, с болью на сердце покидающим навсегда всех, кто что-либо значил для него. – Там, где противник рассчитывает на свое превосходство в силе, надо пускать в ход хитрость. Давай, я покажу один трюк, чтоб ты поняла, почему я сам пользуюсь исключительно револьверами».

Дыхание со свистом вырывалось из полураскрытого рта Дайны, когда она трясущимися пальцами вновь открыла барабан револьвера. Вот они: ее последние два патрона. Ей нужно было очень осторожно повернуть цилиндр. Вот так! Она провела кончиком языка по запекшимся губам. Теперь она знала, что ей нужно делать.

Повернувшись спиной к пальме, она стала ждать появления Силки.

Ночь была очень тихой. Поднявшийся было ветер затих, не задув в полную силу. Видимо его принесло с океана, потому что Дайна чувствовала влагу, облепившую ее руки и туловище, словно воск.

Увидев движение в кустах совсем близко от себя – гораздо ближе, чем она предполагала – Дайна направила в ту сторону револьвер и нажала на курок. Раздался громкий отрывистый щелчок, похожий на удар молотка по металлу, и все. Только эхо, словно смех из пустой бочки. О том, что Бобби, прежде чем пуля угодила в него, успел перезарядить револьвер, Силка не мог знать. Считал ли он выстрелы? Дайна была бы сильно удивлена, если нет.

И вот, наконец, он появился – дьявольская карикатура Адама посреди высоких цветов и кустов райского сада. Он шел прямо на нее, небрежно болтая опущенным «Магнумом».