– Как вышло, что я ничего не знала об этом?

– Все дело в том, что она слишком любила тебя. Она знала, что узнав правду, ты найдешь способ остановить ее... Дайна, она не хотела бросать...

– Как ты можешь говорить так?

– Потому что, – сказал он, приближая свое лицо к ее глазам, – что я знаю.

В самолете, которым Дайна летела назад в Лос-Анджелес, было сухо и душно. В салоне витала микроскопическая пыль, забивавшаяся под веки и вызывающая слабую резь в глазах.

Даже первый класс в этом рейсовом авиалайнере калифорнийской авиалинии не мог идти ни в какое сравнение с принадлежащем «Хартбитс» «Лирджет Лонгкорн 50», доставившем Дайну в Сан-Франциско. Глядя вниз на медленно приближающийся лос-анжелесский аэропорт, она вспомнила об этом широкофюзеляжном монстре, на сверкающих бортах и хвосте которого была нарисована гитара – фирменный знак группы.

Разумеется, интерьер и содержание его обходилось невероятно дорого, однако он являлся не просто средством для рассеивания усталости и скуки на протяжении долгих турне, состоявших в основном из одноразовых концертов в разных городах. Имея «Лонгкорн», «Хартбитс» могли, например, обосноваться в Нью-Йорке, выступая на северо-востоке страны, в Атланте – на юго-востоке или в Сан-Франциско – на западе, что было немаловажно, ибо все члены группы, включая Криса, настаивали на том, чтобы не возвращаться в Лос-Анджелес во время гастролей.

Дайна откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Она думала о долгой и изнурительной беседе с полицией, недоумевая по поводу того, почему инцидент с вооруженным нападением на Криса в «Лав-из-э-ликвид» оказался отодвинутым на задний план смертью Найла. Если все обошлось благополучно, то это никого не интересует. Иное дело, когда кого-нибудь ранят или убьют: тогда стаи стервятников слетаются на поживу, как было на похоронах Мэгги. Дайна вздрогнула, бородатое лицо с застывшей на нем странной улыбкой ясно стояло перед ее мысленным взором. Силка передал этого маньяка в руки полиции; тем все и ограничилось.

А Крис? Он испытал секундное потрясение, но тут же постарался забыть о происшествии. «Подобные вещи не редкость в таких местах», – сказал он ей на следующее утро.

Открыв глаза, она выглянула в иллюминатор. Самолет летел низко: до земли, казалось, рукой подать, и открывающееся внизу зрелище вызывало у нее чувство, близкое к отвращению. Ряды плоских крыш тянулись один за другим, делая Лос-Анджелес похожим на чудовищный город Левит. К тому же Дайна не любила взлеты и посадки... Вдруг она почувствовала, что у нее закладывает уши. Самолет резко сбросил скорость, раздался противный металлический визг, и через мгновение они уже катились по земле.

Дайна почувствовала, что кто-то стоит рядом с ней, и, повернувшись, увидела улыбающееся лицо молоденькой, энергичной стюардессы.

– Если вы не покинете своего места, мисс Уитней, то мы подрулим к запасному терминалу, где ваши люди устраивают для вас пресс-конференцию. Ваш багаж доставят прямо в машину. – Девушка опять улыбнулась. – Спасибо за то, что вы выбрали наш рейс.

У трапа самолета стояла Берил, одетая в салатовое шифоновое платье, которое смотрелось бы ужасно на ком угодно, кроме нее. Она тут же схватила Дайну за руку.

– Мы так рады, что ты согласилась на эту встречу с прессой, – экспансивно воскликнула она. – Честно говоря, я не знала, что произойдет, когда тебе сообщат о ней. – Она потянула Дайну за собой в коридор, где на каждом шагу попадались полицейские и представители различных служб аэропорта. – Как ты понимаешь, первые сообщения о твоих приключениях были довольно короткими и отрывочными. – Она впилась глазами в лицо Дайны. – Это, наверно было ужасно.

«Да, – подумала про себя та, – это было ужасно. И не только в тех отношениях, о которых ты думаешь».

– Все это может показаться тебе слишком отвратительным, – продолжала Берил, – но, в конце концов, трагедии происходят вокруг нас каждый день. И уж если быть честным до конца, все мы наживаемся на них так. Да, собственно, что тут такого? Просто проявление нормального человеческого любопытства. Все мы отнюдь не ангелы. – В конце тоннеля горел яркий свет. Оттуда доносился шум голосов людей, говоривших одновременно. – Вот мы и на месте. – С этими словами Берил ввела Дайну в комнату, где их появление вызвало настоящий переполох и было встречено щелканьем многочисленных фотоаппаратов. Операторы телевизионных камер также приступили к делу, в то время как озабоченно выглядевшие комментаторы тут же принялись что-то возбужденно говорить в микрофоны.

– Я хотела написать для тебя готовый текст, – шепнула Берил, – но Рубенс сказал, что ты сама знаешь, что сказать.

На самом деле, Дайна не имела ни малейшего представления, что ей следует говорить, и когда она поднялась по ступенькам на импровизированную трибуну, ее голова была совершенно пуста.

Однако, как только репортеры расселись по местам, она поняла, что все будет в порядке. Дайна заметила среди них Лорну Дитер из Кей-Эн-Экс-Ти и, взглянув на нее, увидела в ее глазах выражение, какого никогда не видела в них. Переводя взгляд с одного журналиста на другого, она замечала в них то же самое выражение, и в ее груди вдруг возникло странное ощущение. Какая-то торжествующая мелодия зазвучала в ее мозгу. Дайне стало жарко. Потом к этой мелодии добавились слова, и она почувствовала мощный электрический импульс, волной прокатившийся по ее телу. Дайна прислушалась к этим словам.

Все глаза, загипнотизированные тобой,

Танцуют в такт музыке,

Рожденной блеском американского сердца.

Теперь она знала, что и зачем ей надо сказать. Она думала о Бэбе, лежавшем в луже собственной крови; о Мейере, мечтающем о свободе, прижавшись лицом к колючей проволоке в фашистском концлагере; о темнице, глубоко зарытой в воняющей гнилью земле. И, не переставая думать обо всем этом, она заговорила:

– Когда я была молодой, – сказала она, – я узнала цену человеческой жизни. Я не могу утверждать, что Найл Валентайн являлся моим другом или хотя бы, что мы были знакомы давно. На самом деле, Крис Керр представил мне его всего два дня назад. Но, как это бывает при первой и последней встрече людей, случайно очутившихся в одном купе поезда, Найл Валентайн поведал мне о том, о чем он, возможно, не стал бы рассказывать никому другому.

– Вы все знали его как музыканта, человека, обладающего неистовым талантом и ненасытной жаждой жизни, которая, в конце концов, и убила его.

– Однако, мне удалось увидеть иную сторону его души, которую, как мне кажется, он тщательно скрывал от всех вас. Я говорю о его необычайной теплоте, человечности, которых мне всего больше жаль.

– Мисс Уитней, – раздался чей-то голос. – Правда ли, что Найл Валентайн умер от сознательной передозировки наркотиков?

– Я думаю, – медленно ответила Дайна, – что исчерпывающий ответ на этот вопрос вы получите, когда будет опубликовано медицинское заключение.

– Однако, разве не соответствует действительности тот факт, – настойчиво продолжал тот же голос, – что некоторые члены группы «Хартбитс» были постоянными участниками наркотических оргий?

– Мы все черпаем информацию из одних и тех же газет, – беззаботно кинула Дайна. И, улыбнувшись, добавила. – За исключением тех, кто ловит кайф, уставившись в телевизор. – Ответом на это был всеобщий смех.

– А вы сами? Каким видам наркотиков вы отдаете предпочтение?

Дайна повернулась в ту сторону, откуда был задан вопрос. Ее улыбка стала еще шире.

– Пенницилин, когда мой врач прописывает его мне. Если же нет, то я ограничиваюсь витаминами и железом. – Все опять дружно рассмеялись.

– Мисс Уитней! Поскольку в студии невозможно получить какой-либо информации о ходе съемок, не могли бы вы сами поделиться с нами тем, как продвигается работа над фильмом? – Этот вопрос был задан кем-то другим.

– Я могу сказать, что участие в такой картине – мечта любой актрисы. Что же касается Мариона Кларка, то работа с ним – одно сплошное удовольствие, просто райское наслаждение. – Смех раздался в третий раз. – Если говорить серьезно, то вы изо дня в день получаете так мало информации только потому, что все идет настолько замечательно, что никто не хочет сглазить. – Она сделала паузу. – Вы же знаете, как директора студий полагаются на полинезийскую магию, – в зале опять раздался смех, – и негритянские амулеты. – Она улыбнулась журналистам, которые продолжали веселиться.