— Но ты, по крайней мере, понимаешь, что может понравиться двух- или трехлетней девчушке?

Клоди зашлась от восторга:

— Как? Так, значит, вы ее уже выбрали? И ей три года?

— Да, выбрать-то выбрали, но еще не взяли. Жюль решил, что прежде, чем привозить бедную сиротку к себе, надо накупить для нее много-много игрушек, чтоб она не скучала в своем новом доме.

— А где она сейчас? — спросила Клоди.

— В своем прежнем доме, — быстро ответил Ги, а Жюль только хихикнул.

Клоди хотела было узнать, какой у сироты «прежний дом», но машина уже подъезжала к серым громадам «Самаритэн»; надо было искать местечко для стоянки среди целого стада автомобилей. Клоди вместе с Ги принялась высматривать свободный кусочек у тротуара и азартно закричала Жюлю:

— Причаливай живей! Вон та машина отъезжает. Да не копайся же! Поезжай!

И Жюль послушно вдвинул свой шикарный «ситроен» в узкое пространство между двумя старенькими «симками». А потом они поднялись по эскалаторам на четвертый этаж одного из зданий, где помещался «детский рай» «Самаритэна».

Ги ничего не выдумал, не преувеличил, не солгал. Это был настоящий рай для ребенка. Целый зоопарк игрушечных животных, от попугаев до слонов и бегемотов. Комнаты, где жили, ели, ходили, воспитывали и нянчили кукольных младенцев нарядные, красивые мамы-куклы. Кукольные театры, кукольные школы, кукольные бассейны и танцевальные залы. Была там даже кукольная парикмахерская, где куклы-мастера перед настоящими зеркалами причесывали игрушечными щипцами, щетками и гребенками дам-кукол. Среди кукол были негритянки, японки, индианки, француженки в национальных уборах всех департаментов Франции. Куклы не только закрывали глаза и кивали завитыми головками — некоторые еще и ходили, говорили «папа-мама», а самые дорогие пели даже маленькую песенку смешными, мяукающими голосами (куклы были на полупроводниках, как объяснила трем друзьям молоденькая продавщица, сама похожая на куклу).

Клоди ходила среди всех этих чудес, точно в каком-то счастливом опьянении. Ее недожитое, недоигравшее детство вдруг громко заговорило о себе. Девочка никогда и ни за что не призналась бы, но ей самой мучительно хотелось иметь ну хоть вон ту небольшую куклу с очаровательным смуглым личиком, томно лежащую на шелковом игрушечном диванчике. Ах, как было бы чудесно взять ее на руки, прижать к себе, рассмотреть ее платье, ее жемчужное ожерелье, может быть, переодеть вон в тот синий школьный халатик — часть кукольного приданого… Клоди искоса взглянула на рассеянного, небрежного Ги: вдруг он догадается и подарит ей куколку? Но нет, Ги поглощен чем-то своим, он почти не смотрит на игрушки.

— Ну как, Диди, ты выбрала что-нибудь для малютки?

И Клоди, с трудом загнав глубоко внутрь собственное детство, поспешно отвечает чуть сиплым голосом ему и Жюлю:

— По-моему, нужно купить сиротке вон ту пеленашку и пушистую кошечку, которая пищит, и мячик, и трубочку для мыльных пузырей, и маленький бубен, чтоб танцевать, и еще детские пластинки с песенками и сказками, и вон тот автобусик с пассажирами и… и…

— Бог мой, да у нас разорительный консультант! — ужасается Жюль. — Клоди, ты, оказывается, страшная мотовка! У меня не хватит денег на все эти излишества!

Но все-таки они покупают все, что выбрала Клоди, и теперь заднее сиденье «ситроена» так завалено красивыми разноцветными пакетами с игрушками, что за их горой почти не видна молчаливая, ссутулившаяся девочка.

Механик сказал:

— Твоя старая знакомая здорово изуродовала свою машину.

— Это не она, это ей изуродовали, — возразил Саид. Ему хотелось как-то выгородить Надю Вольпа, оправдать ее в глазах механика.

Тот усмехнулся:

— Знаешь поговорку: «Пойди пойми — у ней ли украли шубу, она ли украла? Факт налицо: шуба украдена». Крыло разорвано, фара вдребезги — не все ли равно, кто это сделал. — Он помедлил, что-то соображая. — Сегодня весь подземный гараж забит комиссионными машинами. Придется тебе поставить эту «БМВ» в переулке, за гаражом. Сменишь крыло и фару, возьмешь на складе в шкафу, где лежат детали «БМВ». А окраской займется Кристиан. Идет?

— Идет, — кивнул Саид. — Пожалуй, я сейчас ее поставлю, покуда в переулке еще мало машин.

Темно-красная элегантная «БМВ», покореженная и помятая, выглядела сейчас, как все, даже самые роскошные машины после аварии, вскрытой консервной банкой. Саид, относившийся к машинам, как к живым, наделенным душой существам, чувствовал острую жалость и рвался как можно скорее вернуть автомобилю его прежний нарядный вид. Кроме того, Надя Вольпа издавна дружила со всей его семьей, считалась покровительницей детей Хабиба, и мальчику хотелось ей услужить. Он сел за руль бедной «БМВ» (мотор у нее работал) и отвел из-под арки гаража в тихий переулок, протянувшийся на задах улицы Арман Карель. В этот ранний утренний час в переулке стоял только фургон молочника, который сейчас разносил по подъездам толстые белые бутылки с молоком. Саид приподнял крышку капота, проверил мотор. Потом мигом снял разбитую фару и принялся снимать помятое и разорванное в двух местах крыло, когда в переулок быстро въехала темно-синяя «ДС» и остановилась в нескольких шагах от покореженной машины. За приподнятой крышкой капота Саид был невидим. Зато сам он тотчас увидел и узнал пассажиров «ДС»: того типа с усиками, который недавно обозвал его «черноногим» и чуть не подрался из-за него с Вожаком, его крепыша приятеля за рулем и рыжую девчонку — приятельницу брата Юсуфа. Все трое вышли из машины. У взрослых пассажиров «ситроена» были озабоченные, хмурые физиономии, они, видимо, очень спешили и довольно раздраженно подгоняли девочку — она, по их мнению, шагала чересчур медленно. Уже поворачивая за угол, водитель «ДС» обнаружил, что оставил в машине ключи. Он громко, на весь переулок чертыхнулся, бегом вернулся за ключами, захлопнул с силой дверцу автомобиля и рысью кинулся догонять своих пассажиров. Вот все трое скрылись за углом.

— Интересно, куда они так припустили? — лениво соображал Саид, возясь с крылом «БМВ». — Вокзала здесь нет, утренних матчей, скачек и соревнований тоже не предвидится. И девчушку несчастную понукают так грубо. Вожак им показал бы!..

Любопытный, как все мальчишки, Саид подошел к темно-синей «ДС», нагнулся к боковым стеклам. Он увидел на заднем сиденье элегантный кожаный чемодан и целую гору пакетов с маркой магазина «Самаритэн». Из некоторых пакетов выглядывали яркие игрушки: мячик, плюшевые ноги какой-то зверюшки, розовые руки куклы.

— Для кого это они накупили столько игрушек? — вслух раздумывал Саид. — Неужто эта рыженькая еще играет в куклы? Да нет, не похоже…

Забрав под мышку снятое крыло, Саид отправился в гаражный склад за новым.

Черный помощник механика очень гордился тем, что работает в таком шикарном, построенном по последнему слову техники гараже, у самого мсье Круабон, известного акционера фирмы «Ситроен». Каждое утро Саиду неизменно доставляло удовольствие входить в сверкающее стеклом, лаком и жаркой медью помещение гаража. Здесь были станция обслуживания автомобилей; заправочная станция с красными, синими и зелеными автоматами, наполненными бензином разных сортов; громадный, весь в зеркальных стеклах выставочный салон, где на стенде всегда стояла последняя модель «ситроена»; обширный склад запасных частей и подземное помещение для продающихся машин.

Саид никогда не был еще на верхнем этаже, там, куда вели блистающие медью, совсем точно золотые лестницы и где помещалась дирекция. И самого хозяина, мсье Круабон, он видел только однажды, да и то издали. Высокий, с орлиным носом и серебристым ежиком волос над очень белым лбом, он показался Саиду важным и суровым. Однако некоторые служащие гаража, работавшие с хозяином по многу лет, говорили, что Круабон вовсе не суров, а, наоборот, человек добродушный, обходительный и все понимает, потому что сам из рабочих и начинал так же, как все они, мелким служащим или даже учеником слесаря в гараже. Говорили еще, что у мсье Круабон большая вилла в Нейи, красивая жена — известная модистка, одевающая самоё Брижит Бардо, и маленькая дочка, в которой вся его жизнь. Когда он долго не видит девочку, то начинает сильно скучать, и раза два-три в неделю няня привозит дочку в гараж. Здесь отец ей показывает картинки в журналах, новые автомобили и даже забрасывает дела, развлекая малютку. Обо всех этих семейных делах своего патрона охотно болтали служащие. Но для темнокожего Саида хозяин продолжал оставаться недосягаемой величиной, обитающей где-то там, наверху, за зеркальными стеклами, золотой лестницей и сверкающими, как королевские драгоценности, великолепными машинами.