– Может Афраэль это сделать?

– Я же здесь, Стрейджен, – заметила Флейта. – Почему бы тебе не спросить об этом у меня?

– Нас еще не представили друг другу надлежащим образом, Божественная, – ответил он с изящным поклоном. – Так ты можешь сделать это? Поговорить с кем-то, кто находится на другом конце мира?

– Могу, но мне такое не по душе, – ответила она. – Я предпочитаю быть рядом со своим собеседником.

– Моя богиня придает большое значение прикосновениям, Стрейджен, – пояснила Сефрения.

– А, понимаю. Ну что ж, когда Тролли-Боги вернутся – и если они согласятся на наши непомерные требования, – я хочу, чтобы Спархок или Улаф попросили Кхвая оказать мне услугу. Мне нужно потолковать с Платимом.

– Они возвращаются, – предостерег Вэнион. Все повернулись к жутким фигурам, которые брели к ним по желтой осенней траве пастбища.

– Ты не оставила нам выбора, Афраэль, – убитым голосом произнес Кхвай. – Мы должны принять твои жестокие условия. Мы должны спасти наших детей от Киргона.

– Вы больше не будете убивать и есть моих детей?

– Не будем.

– Вы больше не будете сжигать леса Талесии? Кхвай застонал и кивнул.

– Вы больше не будете заполнять долины ледниками?

Шлии, всхлипывая, подтвердил свое согласие.

– Ваши тролли больше не будут множиться, как кролики?

Зока горестно взвыл.

– Ваши дети будут стареть и умирать, как все живые существа?

Кхвай закрыл лицо громадными ладонями.

– Да! – прорыдал он.

– Тогда мы объединимся и вместе будем воевать с Киргоном. Сейчас вы вернетесь в сердце Беллиома. Анакха доставит вас туда, где ваши дети страдают в рабстве у Киргона. Там он освободит вас, и вы вырвете своих детей из злобных рук Киргона. А потом мы вместе причиним боль Киргону. Мы сделаем его боль такой, как боль Азеша!

– ДА! – хором прорычали Тролли-Боги.

– Решено! – звонким голосом объявила Афраэль. – Еще одна просьба, Кхвай, – в знак нашего союза. Это мое дитя хочет говорить с человеком по имени Платим в Симмуре, в далекой Элении. Сделай это.

– Сделаю, Афраэль. – Кхвай вытянул громадную руку, и с его пальцев стекла на траву завеса неподвижного огня.

За ней проступила спальня, где на кровати, оглушительно храпя, растянулся толстяк.

– Проснись, Платим! – резко сказал Стрейджен.

– Пожар! – пронзительно вскрикнул Платим, пытаясь сесть.

– Заткнись! – прикрикнул Стрейджен. – Нет никакого пожара. Это магия.

– Стрейджен? Это ты? Где ты?

– За огнем. Ты, скорее всего, не можешь меня увидеть.

– Ты что, учишься магии?

– Да так, понемножку, – скромно солгал Стрейджен. – Теперь слушай внимательно. Я не знаю, сколько продержится заклинание. Свяжись с Арнагом из Кадаха. Попроси его убить графа Герриха. Мне некогда объяснять. Это очень важно, Платим. Это часть того, что мы делаем здесь, в Дарезии.

– Герриха? – с сомнением переспросил Платим. – Это обойдется недешево, Стрейджен.

– Возьми деньги у Лэнды. Скажи, что это по приказу Эланы.

– А это и вправду так?

– Ну… будь она здесь, она бы так и приказала. Когда я увижусь с ней, попрошу ее одобрения. Теперь слушай очень внимательно – это самое главное. Геррих должен быть убит через пятнадцать дней, начиная с сегодняшнего, – не через четырнадцать и не через шестнадцать, а именно пятнадцать. Это крайне важно.

– Ладно, я позабочусь об этом. Скажи Элане, что через пятнадцать дней граф Геррих умрет. Что-нибудь еще? Этот колдовской огонь действует мне на нервы.

– Узнай, с кем связан Геррих, и убей их всех тоже – пелозийских баронов, которые совершенно точно в союзе с ним, и других, кто окажется замешанным в его дела. Ты знаешь, кого я имею в виду – таких, как граф Белтон.

– Хочешь, чтобы и их всех убили одновременно?

– По возможности – да. Геррих, однако, важнее прочих. – Стрейджен задумчиво поджал губы. – Раз уж ты взялся за это, прикончи заодно и Авина Воргунссона – просто так, на всякий случай.

– Считай, что он уже мертв, Стрейджен.

– Ты настоящий друг, Платим.

– Друг, как же! Заплатишь по обычным расценкам.

Стрейджен вздохнул.

– Хорошо, – скорбно сказал он.

– Как сильно ты привязан к своему эленийскому Богу, Стрейджен? – спросила Афраэль, когда они возвращались в Материон.

– Я агностик, Божественная.

– Не хочешь ли исследовать эту фразу на предмет соответствия логике? – весело ухмыляясь, осведомился Вэнион.

– Логичность – признак мелкого ума, мой лорд, – высокомерно отозвался Стрейджен. – А почему ты об этом спрашиваешь, Афраэль?

– Значит, ты не принадлежишь на самом деле ни одному богу?

– Выходит, что так.

Сефрения хотела что-то сказать, но Афраэль вскинула руку, обрывая ее.

– Может быть, согласишься тогда служить мне? – предложила Богиня-Дитя. – Я могу сделать для тебя множество замечательных вещей.

– Ты не должна так поступать, Афраэль! – возмутилась Сефрения.

– Помолчи, Сефрения. Это наше со Стрейдженом дело. Пора мне уже расширить поле деятельности. Стирики очень милы, но эленийцы бывают куда забавнее. Кроме того, и я, и Стрейджен – воры. Между нами много общего. – Она улыбнулась светловолосому талесийцу. – Подумай, милорд. Мне не так уж трудно служить. Пара поцелуев, букет цветов – и я совершенно счастлива.

– Она лжет тебе, Стрейджен, – предостерег Спархок. – Служба Афраэли – это такое полное и окончательное рабство, что ты и вообразить себе не можешь.

– Ну… – Богиня-Дитя умильно улыбнулась, – конечно, если хорошенько задуматься, так оно и есть, но, ведь если нам всем хорошо, какое это имеет значение?

Было еще темно, несколько часов до рассвета, как определил Спархок, когда Миртаи вошла в королевскую опочивальню – как обычно без стука.

– Просыпайтесь! – громко сказала золотокожая великанша. Миртаи при необходимости становилась в высшей степени бесцеремонной.

Спархок сел на кровати.

– Что случилось? – спросил он.

– К городу приближается огромный флот, – ответила она. – Либо это действительно флот, либо дэльфы научились ходить по воде. На востоке столько огней, что хватит осветить небольшой город. Одевайся, Спархок. Я разбужу остальных. – С этими словами она развернулась и вышла из спальни.

– Хорошо бы она научилась стучать, – пробормотал Спархок, отбрасывая одеяло.

– Запирать двери на ночь – твоя обязанность, – напомнила Элана. – Думаешь, нам грозят неприятности?

– Понятия не имею. Сарабиан не говорил, что ожидает прибытия флота?

– Мне, во всяком случае, не говорил, – ответила королева, тоже выбираясь из постели.

– Пойду-ка посмотрю, в чем дело. – Спархок потянулся за плащом. – Тебе совсем необязательно выходить наружу, любовь моя. На парапете сейчас зябко.

– Нет, я хочу сама посмотреть, в чем дело.

Они вышли из опочивальни. Из своей комнаты в ночной рубашке появилась принцесса Даная, протирая кулачком глаза и волоча за собой Ролло. Она молча подошла к Спархоку, и он, не задумываясь, подхватил ее на руки.

Втроем они вышли в коридор и по лестнице поднялись на вершину башни.

Келтэн и Сарабиан уже стояли на восточной стороне донжона, поверх укреплений глядя на огни, струившиеся цепочками в воде на востоке.

– Кто бы это мог быть, по-вашему? – спросил Спархок, присоединяясь к друзьям.

– Не имеем ни малейшего понятия, – отозвался Келтэн.

– Может быть, это тамульский флот? – спросила Элана у императора.

– Возможно, – ответил он, – но, если это так, он выполняет не мой приказ.

Спархок отступил на несколько шагов.

– Что это за корабли? – шепотом спросил он у дочери.

– А вот и не скажу, дорогуша, – ехидно улыбнулась она.

– Прекрати. Я должен знать, кто это.

– Узнаешь через… – она прищурилась, глядя на цепочки огней на востоке, – через пару часов, я полагаю.

– Я хочу знать, кто это, – не отступал он.

– Да, я понимаю, но хотеть – не всегда значит получить, отец, а я тебе ничегошеньки не скажу.