И Доминик похож на Сент-Джорджей. Все мужчины в этом роду славились золотистыми волосами, янтарными глазами и поразительно красивым лицом. С самого детства и до сих пор Дом постоянно слышал, как все вокруг повторяли, что он вылитый Сент-Джордж.

Но если Филип не его отец, то все черты Сент-Джорджей, которые находили в Доминике окружающие, всего лишь невероятное совпадение.

Значит, Филип ненавидел его только из-за Клариссы, а не из-за того, что он не его сын. Дому хотелось, чтобы это была правда. Но он не мог убедить себя в этом.

Был ли он настоящим Сент-Джорджем? Дом смотрел на свое отражение. Он не очень-то верил в совпадения и не хотел верить в них сейчас. Слишком боялся поверить в них.

Закрыв глаза, он внезапно почувствовал, что ему трудно дышать. Грудь, казалось, вот-вот разорвется. Ему бы следовало пойти к матери и спросить все напрямую. Но что именно он должен спросить? «Мама, прости, пожалуйста, была ли ты неверна папе, как он утверждает, и если да, то случилось это до свадьбы или после?» За такую наглость Кларисса имела бы полное право дать ему пощечину.

Но разве это наглость? Ведь подозрение возникло у него со слов отца. Если он не Доминик Сент-Джордж, и если Филип не его отец, значит, в итоге Рутерфорд не его дед. И тогда Уэверли Холл не принадлежит ему по праву рождения! И он не маркиз Уэверли, граф Кэмптон и Хайглоу, барон Фелдстоун и виконт Лионз! Он не наследник Филипа и не наследник Рутерфорда. Если он не Доминик Сент-Джордж. то вся его жизнь — обман. Колоссальный обман.

— Доброе утро, мама.

Эдна Коллинз вздрогнула. В свои шестьдесят лет она все еще оставалась миловидной, пухленькой, белокурой женщиной. Она сидела за овальным обеденным столом перед тарелкой, на которой горкой лежали бекон, яйца и тосты.

— Что-то ты рано встала, Фелисити.

Фелисити улыбнулась и поцеловала мать в щеку. На ней был фиолетовый атласный халат с темно-малиновым кантом и такие же атласные шлепанцы.

— Да, — бодро согласилась она и улыбнулась Патрику. — Доброе утро, дорогой. Он оглядел ее с головы до ног.

— Так. Насколько я понимаю, ты хотела отправиться со мной в Уэверли Холл.

Фелисити засмеялась, облокотилась на стол и схватила с тарелки пшеничную лепешку.

— Обещаю, что не задержу тебя. — Она сдавила пальцами изюминку. — Моя служанка уже готовит платье.

Патрик пожал плечами.

— Я выезжаю в половине десятого. Если к этому времени ты будешь готова, не возражаю, можешь поехать со мной.

— Чудесно, — воскликнула Фелисити, плюхаясь в кресло рядом с ним.

— Что происходит, Фелисити? — сердито спросила Эдна. Ее мощная грудь взволнованно поднималась и опускалась. — Ты думаешь, что делаешь?

Фелисити отправила изюминку в рот и с удовольствием разжевала.

— Мама, я взрослая женщина. Состоятельная и независимая. Если Дом нуждается в ласке, почему бы мне не одарить его ею?

Эдна вскочила на ноги.

— Значит, пока он в Уэверли Холл, ты решила согреть его постель? Разве я растила тебя для того, чтобы ты стала обыкновенной потаскушкой, как твоя кузина?

Фелисити и глазом не моргнула.

— Знаешь, мама, меня вряд ли можно назвать невинной девушкой. И ни ты, ни кто-то другой не может диктовать мне, что делать и как себя вести. — Она улыбнулась брату, который во время их разговора оставался бесстрастным.

— Твоему следующему мужу придется хорошенько отлупить тебя по твоей симпатичной попке, — предупредила Эдна. — Я сомневаюсь, что он будет терпеть твое непорядочное поведение.

Фелисити, зевая, встала из-за стола.

— Другого мужа не будет. Зачем мне снова выходить замуж? Я богата, молода, красива и могу делать то, что мне нравится. Я была бы круглой дурой, если бы второй раз вышла замуж, да еще за какого-нибудь тупицу, чтобы он стал мною командовать! — Она медленно пошла через комнату и в дверях обернулась. — Не сходи с ума, мама. Я знаю, что делаю. И, кроме того, разве ты забыла: я ведь кое-что «должна» Анне. — С этими словами она вышла из комнаты.

Эдна молча смотрела ей вслед. Патрик взял вилку и продолжил завтрак.

Анна уже закончила завтракать, когда в столовую вошел Дом. Было начало девятого.

— Ты ранняя пташка, — заметил Дом, подходя к ней. — Доброе утро, Анна.

— Да, у меня всегда много работы, — ответила она, не глядя на него, и встала. — Где Блейк?

— Какое это имеет значение? Вероятно, еще в постели. — Дом взял ее за руку. — Куда ты понеслась?

— В четверть девятого обещал прийти Чарльз Додд, — ответила Анна. — Одна из породистых кобыл вот-вот ожеребится.

— Ты оделась для верховой езды, — заметил Дом.

Анна передернула плечами.

— В десять у меня встреча с Патриком.

Улыбка исчезла с лица Дома, и в его глазах мгновенно вспыхнул мрачный огонь.

— Какого черта?

— Вчера за ужином мы договорились о верховой прогулке, — спокойно ответила Анна, не обращая внимания на его изменившийся тон.

— Понятно. Но теперь тебе придется отменить ее.

— Ну почему ты такой дурак? — вспыхнула Анна.

— Потому что мне не нравится, когда моя жена становится объектом непристойных сплетен и мерзких домыслов, — отрезал Дом.

Анна вспылила. До сих пор ей не приходилось слышать никаких сплетен о себе и Патрике.

— Возможно, тебе стоило побеспокоиться об этом четыре года назад, когда все сплетничали обо мне! И причиной всех этих пересудов был ты!

— Ты права, Анна. Мне следовало подумать об этом четыре года назад, — хрипло ответил Дом. — Но четыре года назад мне было наплевать, и я не ревновал тебя!

Анна открыла рот, но, так ничего и не сказав, закрыла.

— Слушай меня внимательно, — произнес Дом. — Когда придет Патрик, ты скажешь ему, что ваше свидание отменяется, иначе я сделаю это сам.

Анна задрожала от гнева.

— Между мною и Патриком ничего нет. У нас чисто дружеские отношения, поэтому до сих пор о нас не ходило никаких сплетен.

— Ты не права как в одном, так и в другом. — Дом повернулся к ней спиной и направился к буфету, где стоял его завтрак.

Анне вовсе не улыбалось, чтобы Дом приказывал ей, что можно делать, а чего нельзя. Она подошла к нему сзади и тронула за плечо.

— Возможно, Дом, тебе стоит вспомнить старую пословицу, — с подчеркнутой нежностью сказала она, — что мух можно ловить на мед, но не на уксус.

Он холодно посмотрел на нее.

— Я не собираюсь ловить мух, Анна.

— Да, ты ясно дал понять, что собираешься делать. Ничего другого я и не ожидала от мужчины с твоей репутацией, — ответила Анна, повернулась и вышла из столовой.

Шурша черной юбкой для верховой езды, Анна спустилась с крыльца. Ее настолько рассердил разговор с Домом, что она даже не заметила тихого солнечного утра. В конюшне Додд обследовал кобылу с огромным животом… Через полчаса Анна покинула конюшню, уверенная, что с лошадью все будет в порядке. Ярко светило солнце. День обещал быть чудесным, и Анна, вздохнув, почувствовала себя свободнее. Сейчас она отправится на прогулку и будет скакать верхом, пока из головы не выветрятся все мысли о Доминике и его непристойном предложении.

Выходя из конюшни, она случайно бросила взгляд на сады, видневшиеся за домом, и в нерешительности остановилась, вспомнив о сожженной розе у себя на подушке. Ее снова охватило чувство тревоги.

Действительно, все это выглядело очень странно; Анне была неприятна сама мысль о том, что кто-то тайком проник в ее спальню и положил на кровать это непонятное подношение. Впрочем, гадать, чья это выходка — или предупреждение? — Анна не стала, ибо в том не было никакого проку. Она просто прогнала от себя эти мысли. Она велела Вилли, старшему конюху, оседлать коня, но ее ждал «сюрприз»: рядом с ее Блайзом стоял второй жеребец, и поводья обоих коней держал Дом.

Анна рассвирепела. Она подошла к своему жеребцу и резче, чем следовало, вырвала поводья из рук Дома.

— Я не нуждаюсь в сопровождающих, — сухо сказала она.