— Здорова, славяне! А чей-то вы здесь делаете? Такие смурные!

— Ты хто!? — Просипел один из мужчин, откуда взялся?

— Оттуда откуда все, от папы с мамой, иду вот смотрю, огонек, вот я на огонек и зашел, а вы че, не рады гостю?

— Названный гость хуже татарина, — проворчал еще один худой и мосластый мужчина.

— Так я не с пустыми руками пришел, — радостно осклабился здоровяк, — жрать хотите?

— Ты, кто, мужик? — опять же, просипел самый старший из окруженцев.

То, что это были именно окруженцы, говорили лохмотья военной формы, а также сохранившиеся солдатские ремни с подсумками, а у некоторых еще оставались пилотки.

— Я то, я Степан, человек прохожий, лесной! Ну, как, тебе легче стало, опять ухмыльнулся мужик.

— Сильно легче, — с сарказмом произнес командир группы, — ну, а мы — это все что осталось от 274-го стрелкового полка, 3-ей армии, особого западного фронта.

— Так я повторяюсь, жрать хотите? — и мужик как фокусник достал откуда-то буханку круглого деревенского хлеба и огромный шмат сала.

После этого лед был сломан, и еда была аккуратно поделена и практически мгновенно съедена. На что Степан ухмыльнулся и достал из своего безразмерного сидора три немецких рациона. В которых были три бруска горохового концентрата, три четырехсотграммовых банки, выкрашенных в шаровый цвет (п/а: немецкая тушенка никогда не была обклеена бумажными этикетками с лозунгами и крестами, как это можно было увидеть в кино, она поставлялась в банках по 200, 400 и 850 грамм, банки были выкрашены в шаровый цвет, а маркировка выбивалась на верхней крышке), с тушенкой. Еще в свертках были сухие хлебцы, чем-то похожие на современные нам. Степан достал прицепленный к сидору большой котелок и отправил пару бойцов к роднику, который тек буквально в сотне метров, в то время, когда мужики изнывали от жажды. Еще один штрих в подготовку советских бойцов образца 1941 года. Зато все они были серьезно подкованы идеологически и отлично маршировали. Еще свое оружие очень шустро умели разбирать и собирать, на время. Когда все доели замечательный гороховый суп с тушенкой, измотанных и уставших солдат почти сразу начало клонить в сон. Держался только командир, старшина Азаров. Хотя Степан и предложил подежурить, но полного доверия он еще не заслужил. Поэтому Азаров распределил дежурства среди своих.

А Степан раскатал привязанную к сидору плащ-палатку, и спокойно заснул в обнимку с пулеметом, Повесив автомат, винтовку с саблей на сучок. На винтовке, понимающие бойцы, углядели снайперский прицел. Старшина с первой же минуты, пользуясь авторитетом советской армии, попытался подчинить Степана и заставить поделиться оружием и патронами. На что парень авторитетно заявил:

— Я это оружие в бою взял, хотите пострелять, в первом же бою трофеями возьмете, если кишка не тонка. И на совесть мне не дави, я парень простой, деревенский, и, даже, не большевик. Советская армия меня не защитила. Я сам себя спас, и никому ничего не должен. Хочешь со своими людьми помочь, милости просим, не хотите, сам справлюсь.

В этот момент парень абсолютно не врал, он действительно вполне мог обойтись сам. И эти серьезные, но беспомощные парни, нужны были ему только для дальнейшей легализации. Ночь прошла спокойно, на утро Степан выдал еще горохового концентрата и несколько брусков вяленой конины. После завтрака парни повеселели и начали думать, куда идти дальше. Спросили нашего лесовика. Подумав, он весомо ответил:

— Это зависит от того, чем вы собираетесь заниматься дальше. Если к границе, это одно, а если собираетесь партизанить, то это совсем другое. Я-то точно тут по лесам воевать буду, благо и силы и знания имеются.

— Наверное, до наших, будем пробираться, не лесовики мы, совсем не лесовики.

— Хорошо, как знаете, но жратву придется добыть с боем, как и оружие, с этим я вам помогу, ближе к фронту поведу, а то егерей сейчас по лесам шастает, мама не горюй.

— А чего это они, делать им больше нечего? — удивленно спросил старшина.

— Гы, это они меня ищут, — осклабился Степан, — много я у них кровушки пустил, очень много! И еще кое что вам знать надо!

После чего попаданец рассказал обо всем, что твориться на ближайших территориях, а если подумать, то и на всех захваченных территориях.

— Поэтому с сочувствующим населением теперь здесь совсем беда. Сдадут, да еще и деньги за это получат. Большевиков всех повывели, народ не обижают, и опираются на классово чуждый Советам элемент. Крестьян, и мелкобуржуазного собственника, — Степан чуть язык себе не сломал, все это выговаривая. — Поэтому жить тут можно только с германца. Еда, оружие, одежда, боеприпасы, всего этого добра у фрицев в достатке, поэтому сами понимаете, приходится беспокоить, вот они меня и ищут теперь, но хрена лысого найдут. Поэтому собирайтесь, сегодня мы вам добудем стволов, одежки и еды.

— Добро, — Азаров только удивлялся жесткой хватке неизвестного парня.

— Иван! — окрикнул Степан невысокого кряжистого мужичка из орловских крестьян, — будешь у меня вторым номером на пулемете.

— А я справлюсь? — Неуверенно спросил тот.

— Да чего там справляться, знай только ленту подавай в питатель, чтобы не патрон не перекосило, там все просто, дело нехитрое.

— Тогда ладно, — пожал плечами Иван.

И вот они всей командой залегли на обочине дороги в чистом поле. Почему в поле, да потому, что только в полях еще можно было встретить небольшие команды, ну как небольшие, человек по сто. По лесу немцы передвигаются теперь только большими группами с легкими танками, броневиками, с охраной из егерей. По крайней мере, в радиусе полусотни километров от Брикенвица. Парней Степан заставил затаиться в небольшой балке, чтобы не вспугнуть немца заранее. Свою снайперскую винтовку Степа отдал во временное пользование крупному сибиряку, который у себя дома занимался охотой, а потому лишним в бою точно не будет. Его остальные называли не иначе как Аким Сергеевич, сильно уважали за основательность и силу. Сибиряк затаился под чахлыми кустами пырея метрах в полста от дороги. Больше всего демаскировал Иван, но пока колонна не показалась, попаданец учил его правильно подавать ленту в пулемет. А заодно и пользоваться немецким автоматом, мало ли, вдруг потребуется прикрытие. На одиночные машины и мелкие группы Степан внимания не обращал, о чем заранее предупредил парней. Брать надо было часть не менее взвода, у них как раз с собой должны быть суточные рационы.

Нужная колонна показалась часа через три. Это был обычный пехотный взвод с отделение обеспечения. Всего человек около пятидесяти. Больше всего Степана интересовало отделение обеспечения. Собственно вон оно на трех подводах движется, в одной, скорее всего, передвигается имущество минометчиков — 50 мм миномет со снарядами, а в двух других как раз походное имущество. Палатки, рационы, боеприпасы, в общем, все, что нужно. Глубоко вздохнув, парень перешел в боевой режим и активировал боевой интерфейс. Ушло легкое волнение, мандраж, и все прочие мешающие ощущения. Сейчас он стал безжалостным и холодным убийцей. Интерфейс заботливо показал сектора обстрела и вероятность поражения в процентах противников в каждом секторе. На все это ушла секунда. В пулемет была заправлена трехсотпатронная лента, должно хватить. После этого восприятие привычно ускорилось и свинцовые шершни с гудением понеслись к своим жертвам. Степан практически видел полет каждой пули, и мог выцеливать практически для каждой отдельную жертву. Когда солдаты услышали выстрелы, опытные бойцы сразу кинулись врассыпную, точнее попытались, в голом поле от пулемета им деться было некуда, а самых шустрых, отстреливал Аким.