На самом краю партизанского острова была построена лабораторная изба. Степан, как самый лучший плотник отряда тоже принимал участия. Для маскировки избу наполовину вкопали в землю, крышу накрыли тесов, берестой, просмолили и укрыли живым дерном. Ее и так стало не особенно заметно, а сверху вообще не углядишь. Вот в этой избе и разбирали снаряды. Потом вытапливали тротил, изготавливали порционные шашки, из взрывателей делали детонаторы. Причем, делали детонаторы, как нажимного действия, так и приводимые в действия обычным будильником. В той же мастерской изучали и модернизировали трофейные мины. Степан буквально поселился в мастерской, повышая уровень профессии. У кого же еще учиться как не у профессионалов высочайшего класса, прошедших не одну войну и сжегших не одну тонну взрывчатки. Главным у саперов был мелкий, но пухлый, и очень подвижный армянин Вардан Жамагорцян. Очень подходящая для сапера фамилия, означающая «Счастливчик».

Вот под руководством этого счастливчика и готовилась будущая слава отряда «За Сталина!». Дожидаясь морозов, организовывали маленькие склады по всему острову, чтобы не держать все ящики в одном месте. Иначе можно было повторить достижение Степана «Долетай до самого Солнца». А командиры, это время, просматривали карту Беларуси и немецкие документы, что бы определить наиболее стратегически важный объект, подрыв которого даст наибольший резонанс и не останется незамеченным обеими сторонами. Изучались, мосты, железнодорожные станции с крупными узлами железных дорог, склады боеприпасов и топлива. Да много чего. Составлялся своеобразный Топ-лит, первоочередных объектов на уничтожение. И первый объект, вскоре, был найден. Взрывать решили большой мост через Припять в районе Мозыря. А потом все мало-мальски важные мосты до самого Минска.

* Реальный человек.

** Отдельная мотострелковая бригада особого назначения.

*** Партизанское (неофициальное название)

**** В этой дивизии служил мой прадед, правда недолго, пока руку не искалечило взрывом мины в битве за Москву, решил таким способом уважить его память.

***** Пехотный полк Вермахта в 1941 году насчитывал 75 офицеров, 7 чиновников, 493 унтер-офицеров и 2474 рядовых. На вооружении полка имелось 288 пистолетов, 180 пистолетов-пулеметов, 115 ручных пулеметов, 36 станковых пулеметов, 27 противотанковых ружей, 27 легких минометов, 18 тяжелых минометов, 6 легких пехотных пушек, 2 тяжелые гаубицы и 12 противотанковых пушек. Полк располагал 73 автомобилями. 47 мотоциклами, 210 конными повозками, а также примерно 600 лошадьми.

****** Почти до самого конца войны Вермахт использовал эти французские трофеи, а также бельгийские, польские и даже советские, оставшиеся с ПМВ. 500 штук было закуплено для царской армии.

(Мир Земля-1, 03 Сентября 2022 года/Мир Земля 1145/ZXV17, 19 Октября 1941 года)

Внизу текла серо-стального цвета холодная октябрьская вода. Степан, цепляясь только кончиками пальцев, на одних руках, карабкался по стальным фермам моста. И это учитывая ящик тротила за спиной. Он уже триста раз ругал сам себя за то, что вызвался на эту самоубийственную акцию. Доброволец, мать его так. Хотя в тот момент он осознавал, что кроме него, никто не сможет этого сделать. И даже ящик с взрывчаткой он не может переместить в инвентарь, так как за ним сейчас следили сотни пар глаз. И десятки из них в отличные трофейные бинокли. Как он оказался в такой ситуации? Очень ожидаемо. Командиры отряда решили начать осуществлять план по разрушению транспортной инфраструктуры Вермахта, не дожидаясь, пока наступят морозы. Очень уж народ горел, немного протянуть и энтузиазм мог перегореть, поэтому срочно нужна была громкая акция. Поэтому в путь собрались все саперы и еще триста человек поддержки, практически полнокровный батальон. Но вот только мало было добраться до Мозыря, надо было пробраться на мост. А вот это, уже была задачка посложнее. Во-первых, по мосту постоянно шли поезда. Практически без перерыва, а значит охрана постоянно в тонусе и на взводе.

Так как асфальтовых дорог было крайне мало, а все остальные превратились в непролазные направления, то весной-осенью железнодорожный путь снабжения оставался единственным, по которому можно было подвозить боеприпасы, продовольствие и резервы. В связи с этим, на подступах к мосту со всех сторон были войска. Сам город и подходы к мосту охранялись двумя панцергренадерскими полками. А гренадеры — это элита. На фронт, практически на убой, цвет нации не пошлешь, а вот стратегический объект, в условиях активности партизан, охранять, самое то. Будь Степан один, то можно было бы попробовать, тем более, что опыт уже был, но вот так, при всех, не то, что он стеснялся, но и светиться раньше времени не хотелось. Одно дело, просто отличный боец, и совсем другое дело неуправляемый неведомый монстр. Могут попытаться завалить чисто для профилактики. В благодарность и благородство руководства СССР Степан давно уже не верил, а уничтожать соотечественников ему очень не хотелось, а придется, если ни пойдут против него. Жить парню хотелось все-таки больше. Поэтому, когда стали думать, как быть дальше, и как расколоть этот орешек, то попаданец вызвался сам. Объясняя это тем, что у него есть опыт проникновения на закрытые объекты.

— Да ты не кипешуй, командир, Дмитрий Палыч, ты мне тока динамита ящик дай, а я все заложу, шнур подпалю, и в воду сигану. Хрен меня кто заметит, а дальше им не до того будет.

— Степан, мы что-нибудь придумаем, нехорошо это тебя одного на смерть посылать, не советски и не по-товарищески!

— Ты себя слышал? Это получается, если я один пройду, то это плохо, а если триста человек ляжет, это нормально и никому не обидно.

— Да хрен с тобой, иди, помрешь, можешь не возвращаться!

— Не дождешься, командир, у меня жизней знаешь скока, у стаи котов стока нет!

Степан не просто так просился, у него уже был ящик тротила, каждую шашку в котором он изготовил самостоятельно, при этом у него постоянно рос навык работы с взрывчаткой. Так что каждая шашка, уложенная им в ящик, была на 30 % мощнее обычной. С такими мыслями он продолжал медленно пробираться по фермам моста, тщательно скрываясь в тенях. А его боевые товарищи, тихо офигевали, от крутости этого гиганта. Как с такими габаритами, можно было столь незаметно пробраться в самое осиное гнездо, и абсолютно не вызвать никакой тревоги. Они увидели смутную огромную тень только потому, что знали, что он там появиться, просто другой дороги к центральной опоре не было. А в дальнейшем они просто ждали. Дождались. Степан, наконец, добрался до опоры и небольшой технологической ниши. Над головой грохотал поезд. Как парню удалось быть незамеченным, это было довольно сложно, скрывать основную массу тела в тенях, чтобы только руки были, которые и занимались распаковкой детонатора, прикреплением шашки к ящику. Вместо спичек, для надежности, Степан использовал заклинание «Огонек» из Общей Магии. Провод был довольно длинный и тщательно замаскированный в изгибе мостовой балки. Оставалось только увидеть у основания опоры и сделать шаг…

…Холодная октябрьская вода кинжалами холода впилась в незащищенную плоть. От остановки сердца, спасла только горячая орочья кровь. Орка просто холодной водичкой не убьешь. Шнуру гореть минут пять, не больше. За это время надо постараться уплыть как можно дальше вниз по течению. Но не помогло, он опять не рассчитал с взрывчаткой. Он, конечно, усилил каждую шашку, но потом этот же эффект наложился на весь ящик. И еще, он забыл про действие эффекта от достижения. Эффект послушно наложился на каждую шашку, а потом на ящик. И сорокакилограммовый ящик превратился, бог знает во что. В районе центральной опоры вспыхнуло маленькое солнышко. А потом прогремел гром. Мост разметало до такой степени, что пострадали даже береговые опоры и конструкции. Но и это было не главное. Когда прогремел взрыв, с моста, как раз съезжал поезд с топливом, а въезжал с боеприпасами, боеприпасы тоже рванули, а горящий поезд полным ходом ворвался на станцию, когда рвануло топливо в цистернах. Станция была забита эшелонами с войсками, боеприпасами, техникой и топливом для двух фронтов, в Белоруссии и Украине. Грохотало три дня. Армия Вермахта лишилась месячного запаса припасов и подкрепления с техникой. Наивные, ей богу, как дети, непуганые дети, понадеялись на эффект «чистой земли», думали, что избавились от партизанской угрозы. Забыли, чью землю топчут.