— Орлов Михаил Фёдорович*, полковник, командир ОМСБОН** НКВД СССР, четвертое*** управление НКВД.

Дмитрий сразу как то подобрался, вытянулся в по стойке смирно, и четко отдал честь, после чего категорически заявил:

— Товарищ полковник, разрешите передать командование.

— Позже капитан, когда вникну в обстановку.

— Товарищ полковник, а как вы тут оказались? — Задавая вопрос капитан даже немного смутился.

— Правильный вопрос, капитан, постоянная бдительность! А оказался я тут, потому, что какому-то умнику показалось правильным бросать диверсионную бригаду ОсНаза, чтобы заткнуть порыв танковой группы немцев. Пытались укрепить позиции 354-ой добровольческой стрелковой дивизии.**** Добровольцы, это конечно хорошо, и дрались как черти, но обучены они, все же, плоховато. Собственно здесь все, что остались от дивизии и бригады. В основном, конечно — это бойцы бригады. Прорыв смогли задержать только на сутки, но уж сильно пер, вражина.

— Товарищ полковник, давайте раненых погрузим в машины, а остальным придется пешком.

— Что за груз? — заинтересованно спросил полковник.

— Зимние запасы продовольствия, боеприпасы, зимнее обмундирование, но в основном, конечно, продукты, почистили один из фронтовых складов. Бросить не можем, без этого груза зиму не протянуть.

— А у местных разве ничего нет?

— Это отдельный разговор, товарищ полковник, на базе можно обсудить.

— Хорошо, что по маршруту скажете.

— База на острове, в районе пинских болот. Сейчас можно переправиться только на плотах. Плоты дл продовольствия подготовили, поэтому вам главное дойти, а там доберемся. Я с вами нашего лучшего разведчика и проводника оставлю, и двадцать пулеметов. Вместе с автоматами вам хватит, чтоб от кого угодно отбиться. — А потом громко крикнул, — Степан, подь сюды!

— Странная команда, — удивился полковник.

— Так он не военный, крестьянин из местных, полный отморозок и анархист, но как разведчику и проводнику цены нет.

— Звал, командир, — пробасил трубный голос за плечом полковника, точнее, над плечом, сильно над плечом.

Орлов вздрогнул от неожиданности, и медленно повернулся. Только для того, чтобы уронить челюсть. Чудовищно огромный мужик, выше двух метров ростом, с такими огромными плечами, что казался, буквально, квадратным. При этом имел торчащие во все стороны косматые рыжие волосы, и такую же косматую нечесаную рыжую бороду. На его плече, пулемет смотрелся как маленький автомат.

— Вот, товарищ полковник, это Степан, он вас проведет в лучшем виде. Степан, проследи чтобы все лишнее оружие бойцам отдали. — а потом, уже повернувшись к полковнику, — там у нас в трофеях много винтовок, гранат, пистолеты, патроны. Ножи опять же вам дадим, все что есть, пара сотен…

Орлов кивал, а сам все время думал про этого анархиста из крестьян. Такому в армии, пожалуй, действительно не место, на него ни формы, ни сапог не найдешь. Для него программу обучения надо будет индивидуально разрабатывать. Его ни в строй не поставишь, ни в казарму не поселишь. В казарме он же ни на одну постель не поместится, а в строю только его и будет видно. У него же каждый шаг как у двух солдат. В это время раненых погрузили в грузовики, прямо поверх тюков. Взамен выгрузив приличную гору орудия, которую очень шустро разбирали бывшие пленники. Также они сдирали с убитых дождевики, куртки, ранцы, ремни и сапоги. Степан обратил внимание, что многие солдаты, из числа военнопленных были без сапог и без ремней. Сам же он, втихаря, выгружал из инвентаря трофейное вооружение. Не жалко, пусть разбирают. Судя по удивлению Новикова, тот не ожидал, что у них так много лишнего оружия. Хотя на всех все равно не хватило. Безоружным солдатам раздали саперные лопатки и ножи. После этого стали прощаться. Машины двинулись вперед, а Степан повел полк прямой дорогой через лес.

Колонна двигалась узкими, звериными, тропами. Но, не смотря на то, что погода осталась прежней, и добавился груз оружия и амуниции, бойцы двигались намного бодрее. Так как их боле не сковывали тяжелораненые товарищи, а еще осознание того, что они больше не бесправные существа, которые могут, а главное умеют постоять за себя. Указав примерное направление движения, огромный парень тенью бродил то впереди, то сзади, мог неожиданно появиться сбоку, подправить направление движения, и вновь скрыться в увядающем осеннем лесу. Когда отряд начал становиться на ночевку, Орлов привычно выделил бойцов в караулы, организовал секреты, назначил младших командиров. Разбил колонну на отделения, взводы, роты и батальоны. Назначил командиров, интендантов, поваров, короче, занимался тем, чем должен был заниматься нормальный командир полка. Но не успел полковник присесть возле котелка с распаренным гороховым концентратом, обильно сдобренным тушенкой, как возле него материализовалась огромная тень. Тень громогласным шепотом произнесла:

— Слышь, полковник, есть дело, — после чего достал прямо из костра котелок с заваренным из рационного пакетика кофе, налил себе в кружку и шумно отхлебнул.

Орлов поморщился, но принимая во внимание, что парень не военный, а еще очень полезный, все же решил его выслушать.

— Что за дело?

— Можно поднять нехило хабара, и прийти в отряд не нахлебниками-примаками, а с солидным приданым, — после чего захрустел, перемалывая могучими челюстями кусок колотого сахара, и шумно отхлебывая из кружки.

— Каким же это образом? — удивлено уставился на парня полковник, а на разговор начали подтягиваться остальные командиры и бойцы.

— Тут, на большаке, пехотный полк на марше, они на ночевку в лесу встали. Нормальный, полнокровный полк, с обозом, артиллерией, машинами лошадьми, короче, полный фарш. Тыщщи три народу. Пушки, минометы, лошадей с полтысячи, под сотню грузовиков, имущества гора. Они прям к фронту движутся. И если мы их сейчас прикопаем, и сами поднимемся нехило, и отряду подгон сделаем!*****

Полковник поморщился от крестьянско-уголовного жаргона гиганта, но идея на самом деле заслуживала обсуждения, оружия и припасов, действительно не хватало. А припасов хоть и было много, в ушедшей колонне грузовиков, но на полноценный полк, да еще с гражданскими, на зиму и весну может не хватить. А если учитывать наличие в немецком полку артиллерии, то можно так укрепиться в лесу, что хрен кто их оттуда выкурит.

— Подробности, — сказал он.

Степан расстелил на планшетке, самостоятельно, от руки, схематично нарисованную карту, и принялся объяснять:

— Вот туточки, значится секреты у них, я отметил, тут часовые, время смены тож отметил. Они как часы меняются, точно и вовремя. Вот тут палатки, тут грузовики, здесь пушки…, - парень очень подробно все зарисовал. Орлов отметил, что, несмотря на свой простецкий вид, разведчиком тот действительно был толковым, — …часовых вырежем, я тама подходы от сигналок почистил, мины тожа снял, они там банок на кустах понавешали, так я их поснимал, вокруг всего лагеря поснимал…

У полковника в голове стал вырисовываться план нападения. Он уже мысленно представлял, какую роту или взвод поставит, чем вооружит, кто куда будет атаковать, и поэтому прервал парня:

— Часовых точно сможете снять бесшумно?

— А тож, я, правда один, долго провожусь, да они еще с проверкой могут ходить, поэтому снимать их нужно одновременно.

— Умельцы есть, на всех хватит, ты пока отдохни, на рассвете пойдем, когда самый сладкий сон, — и на лице полковника расцвела улыбка, которая больше пристала какому-нибудь людоеду из африканского племени.

— То добре, то нормально, — сказал лесовик, а потом завернулся в дождевик, завалился на сырую хвою под елку и мирно засопел.

Командир аж крякнул от такой бесцеремонности и, одновременно, зависти. Завидовал он железобетонному спокойствию парня и его стальным нервам. Но дело надо делать выспавшись, поэтому он отдал команду до времени отдыхать. Ротные сами уже распределяли очередность дежурства. Не успели разгореться предрассветные сумерки, как в разных точках немецкого лагеря приподнялись темные фигуры, и охранение перестало существовать. Напарником Степана был здоровенный осетин Аслан Бероев. Он с удивлением наблюдал за неуловимым движением русского здоровяка, воткнувшего кинжал в ухо часовому, а потом, поддерживая могучей рукою мягко опустил тело на землю. На удивленный взгляд Аслана он прошептал: