— Государь, — начал граф Туш-а-Ту. — старинный обычай требует, чтобы каждый король Ротозеев, вступая на престол, прежде всего пользовался славнейшим из всех своих прав, правом помилования, Вот список нескольких мелких преступников, воров, мошенников, убийц; мы умоляем ваше величество даровать им свободу.

— Так ли я расслышал? — сказал Гиацинт, — Вы причисляете убийц к мелким преступникам. Кто же после этого важные преступники?

— Важные преступники, — сказал барон Плёрар, — те нечестивые люди, которые злоупотребляют своим испорченным умом, чтобы нападать на религию, нравственность, государя и его министров. Убийца губит одну жертву, памфлетист отравляет целое поколение.

— Хорошо, — сказал король, — я полагаюсь на вашу опытность и подписываю.

— Государь, — заговорил снова Туш-а-Ту, — обычай требует также, чтобы ваше величество собственноручно приложили печать к этому первому акту вашего царствования, чтобы засвидетельствовать, что одному королю принадлежит право приказывать. Сургуч готов, вот печати.

Гиацинт вдавил печать в растопленный сургуч, потом взглянул на оттиск и увидел четвероугольную фигуру, с четырьмя символическими словами по сторонам и кольцом посередине.

— Что это? — спросил он. — Что значит кольцо посреди этих четырёх слов?

— Государь, это кольцо — не кольцо. Это символический образ вашей особы. Вы единственная незанумерованная особа во всём королевстве, — ответил Туш-а-Ту, — Вам небезызвестно, что каждый Ротозей, рождаясь на свет, получает нумер, который никогда не покидает его и следует за ним даже в могилу.

— Удивительное изобретение, — продолжал министр, воодушевляясь. — Оно вносил порядок в среду хаоса, оно подводит под; закон числа бесконечное разнообразие этих существ, различных по возрасту, по полу, по характеру, по уму, по состоянию, этих существ, которыми переполнена наша великая страна. Оно сводит дело управления к простой арифметической задаче. Судите сами, ваше величество. Вот мой формулярный список, или моя картуша, как говорит закон.

С этими словами Туш-а-Ту отстегнул от своего рукава лоскуток сукна, на которое были нашиты следующие цифры: 625,5²,29⁶, 3¹56.

— Есть ли возможность, — продолжал он, — выразить яснее, энергичнее и короче, что меня зовут графом Туш-а-Ту, что я родился в бывшем местечке Фоконвиль, 18 января, в год от сотворения мира 7810. что я вдовец с одним ребёнком, что я крупный землевладелец и чиновник первого класса?

— Вы видите это всё в этих девяти цифрах? — спросил Гиацинт, изумлённый и очарованный.

— Прошу вас уделить мне минуту внимания. Вы узнаете тотчас самую замысловатую комбинацию, придуманную самым остроумным народом земного шара. В былое время, государь, во время царетвование вашего знаменитого прадеда, страна Ротозеев была жалким образом разделена на провинции, кантоны, города и деревни различных наименований. Год был разделён на месяцы, месяцы на недели и недели на дни; эти месяцы и эти дни имели особые названия; разнообразие было бесконечное, путаница постоянная. Тут были нагромождены исторические воспоминания, расстраивавшие самым плачевным образом административное однообразие. Наши отцы, одарённые геометрическим складом ума, счистили прочь всё прошедшее; если они и не сумели достигнуть того полного единства, которое и нам не даётся в руки, то они по крайней мере сразу превратили в цифры географию, альманах и формулярные списки. Это одно из тех великих открытий, на которые мир смотрит с завистью, не осмеливаясь их у нас заимствовать. Каждый год при уплате налога Ротозей получает лоскуток, на котором нашито девять цифр, и, под страхом штрафа и тюрьмы, он обязан носить его на левой руке. Из этих девяти цифр три первые означают пространство, три следующие — время, три последние — личность. Не угодно ли вашему величеству посмотреть на три первые цифры моей картуши; знаки 6, 2, 5 выражают ясно, что я родился в 6-й провинции, во 2-м кантоне, в 5-й общине, т. е. в бывшем Фоконвиле, как показывают лексиконы. Следующие цифры 5²…

— Что это такое 5²? — спросил Гиацинт.

— Государь, мы так пишем десять. Мы считаем до девяти, чтобы у нас никогда не было больше одной цифры в каждом столбце. Числа 5²,29⁶ говорят наглядно, что в десятый год века, во вторую девятку (так называется наша обновлённая неделя) и в 9-й день я записан шестым в метрическую книгу. Далее, число 3¹56 означает моё положение в семействе и в обществе. Цифра З¹ выражает, что я вдовец с одним ребёнком. У меня была цифра 2, когда жена моя была жива, и цифра 1 до моей женитьбы. Следующуя цифра 5 показывает, что я принадлежу к пятому классу, то есть к крупным землевладельцам. Нумер 1 — даётся пролетариям; 2 — тем, кто платит только подушную подать; 3 — патентованным; 4 — мелким собственникам. Наконец, цифра 6 показывает, что я принадлежу к 6 классу, то есть к высшим чиновникам. Крестьяне обозначаются нумером 1-м; работники — 2; купцы и фабриканты — 3; солдаты — 4; чиновники и жандармы — 5. Всё это поразительно просто.

— Слишком просто, — сказал, вздыхая, барон Плёрар. — В старину было лучше.

Туш-а-Ту, не отвечая ни слова, пожал плечами»

— Возвышенному уму вашего величества, — продолжал он, обращаясь к королю, — без сомнения, ясны бесчисленные выгоды, вытекающие из этого удивительного упрощения. Положим, молодому человеку хочется жениться; нет никакой надобности наводить справки о его положении и состоянии; его нумер говорит всё. Пусть попробует кокетка скрывать свои года, пусть какой-нибудь интриган нарядится в павлиньи перья, пусть заважничает какой-нибудь мещанин, их можно сразу осадить одним словом: покажите ваш нумер. И так как высший идеал и последняя цель правительства состоит в том, чтобы вести и дисциплинировать народ, как армию, то может ли быть что-либо прекраснее такой системы, где всякий подведён под ранжир, внесён в список, отмечен и занумерован. Какое торжество однообразия! Я надеюсь, что на этом дело не остановится и что ваше величество прославите ваше царствование, доведя реформу до конца. К чему эти собственные имена, нарушающие административную правильность? Равенство не терпит этих устарелых отличий. С какого права один называется де-Розье, де-ла-Фрамбуазьер, или де-ла-Шене, а другой носит скромное имя Пуаро, Поммье или Ла-Пьер? Гораздо проще сказать: я — 734,¹926,2³45; жена моя — 321, 9²58, 2³45; а старший сын — 734, 7⁵42, 133.

Две последние цифры с первого взгляда показывают звание: 33 — патентованный фабрикант, 45 — зажиточный чиновник, 56 — важный чиновник. Что может быть замысловатее и яснее? География, хронология, биография, статистика, финансы — всё совмещается в этой чудотворной арифметике. Это — единство в науке и в государстве.

Поставленная выше пространства и времени, королевская власть бессмертна. У венценосца нет семейства — он отец своих подданных; у него нет особого состояния — ему принадлежит всё то, чем владеют его дети; они с восторгом повергают к его стопам свои деньги, свои силы и свою жизнь.

— Всё это очень остроумно, — сказал Гиацинт, — и я начинаю понимать ту поговорку, что для успехов в свете главное дело — получить хороший нумер.

— Я прошу ваше величество приступить к очередным делам, — продолжал Туш-а-Ту, ворочая свои бумаги. — Это — счастье страны, что ваша юная мудрость с первого дня отрывается от удовольствий и празднеств, потому что администрация не ждёт. С нынешнего утра я принуждён был произвести сто новых назначений, и теперь необходимо их подписать.

— Сто вакансий в шесть часов? — спросил Гиацинт с некоторым изумлением.

— Так точно, государь, — ответил Туш-а-Ту, не переставая писать. — По последним статистическим данным, мы имеем 885,657 чиновников на жалованье, 15,212 сверхштатных и 12,525 сверхштатных кандидатов. Итого 413,394 чиновника, посвящающие себя государственной службе. Принимая среднюю норму повышения в пять лет, мы получаем на год по 32,678 4/5 назначений, на месяц по 6,889 9/10, а на день по 229 З/6.