— Мама, мама! Аист хочет моих ягнят обидеть!

— А ты прогони его, сынок, — говорит мать.

Велко поднял камень да как запустит им аисту Силяну в голову — чуть не убил. Закружилась у Силяна голова. Силится он взлететь на воздух, да не может. А Велко хвать его за ноги и опять кричит матери:

— Мама, мама! Я аиста поймал! Привяжу его за ногу веревкой и буду с ним играть.

— Не надо, сыночек, — говорит мать. — Отпусти аиста, он людям ничего плохого не делает, только хорошее.

Велко послушался матери, отпустил аиста. Взлетел Силян-аист и опять сел на крышу.

Спустя несколько дней Силян свил себе гнездо и зажил поблизости от своих родных.

И вот раз пошел его отец Божин пашню пахать и внучка с собой взял, волов водить. Взмахнул крыльями Силян-аист, полетел к ним на поле и опустился на землю, поближе к сынишке. Стал Силян ходить за сохой по борозде, а сынишка его увидел и кричит деду:

— Дедушка, дедушка, это наш аист!

— Пусть себе ходит, внучек, — говорит дед. — Он нам не помеха.

Пахали-пахали, и вот опять маленький Велко кричит деду:

— Смотри, дедушка, аист все за нами ходит!

— Оставь аиста в покое, внучек, води волов побыстрее, — скоро стемнеет.

А Велко все назад оглядывается, на аиста смотрит, деда сердит.

— Ты чего ворон считаешь, внучек? — кричит дед. — Для этого я тебя с собой взял?

Рассердился Божин, замахнулся длинной палкой, какой волов погонял, — хотел аиста отогнать, да нечаянно попал ему по ноге, перебил ногу. Улетел Силян-аис домой, опустился на крышу, стал на здоровую ногу, другую поджал и плачет от боли.

Вечером все домашние вернулись с работы и сели ужинать у очага. А Силян сел в свое гнездо на крыше и стал слушать их разговоры. Вот маленький Велко и говорит матери:

— Мама, нынче аист прилетел на пашню, а дедушка как хватит его палкой по ноге! Должно быть, ногу ему перебил.

А дед на это:

— Это ты виноват, Велко. Зачем все на аиста оглядывался, про волов забывал? Жалко мне аиста. Замахнулся я на него, всердцах и ушиб нечаянно.

— Лучше бы ты меня ударил, дедушка, а не аиста, — говорит сынишка Силяна.

А Силян лежит в гнезде, все слышит и плачет.

Как-то раз сестра его Босилка сидела во дворе и низала себе монисто из мелких монет. Низала-низала, пошла в дом попить воды, а монисто на рогоже оставила. Тут Силян спустился, взял в клюв монисто и отнес к себе в гнездо на крыше. В другой раз жена Силяна разостлала во дворе рогожу и села на ней вышивать вдовью рубашку черными нитками. Сама вышивает, сама плачет-приговаривает:

— Не так бы я жалела Силяна, кабы он умер дома да знала бы я, где его могила. А он, бедный, в море потонул, когда отправился на то проклятое богомолье.

Плачет Неда, причитает, а Силян слушает да слезы роняет. Ушла куда-то Неда, а Силян спустился на рогожку, взял в клюв клубок ниток и спрятал в своем гнезде.

Спустя месяц выдавали замуж сестру Силяна Босилку. Пришли сваты с женихом, заиграли волынщики, гости стали водить хороводы — пляшут, ног не жалеют. А Силян стоит с перебитой ногой на крыше, смотрит и думает: «Эх, вот бы и мне поплясать в хороводе!» Пошли сваты в дом угощаться, а Неда взяла за руку своего сынишку Велко и ушла в амбар поплакать о пропавшем муже. Силян слушает ее с крыши, и сердце у него прямо разрывается от горя.

И вот пришла пора аистам улетать в теплые края. Собрались они все на речном берегу, наелись лягушек и полетели. Летели три дня и три ночи, да еще три дня и три ночи, — долетели до острова аистов. Силян провел на чужбине еще пять месяцев, пока опять не настала весна и не пришла пора аистам возвращаться в Коняре. И &от опять налил Силян человечьей воды в бутыль, привязал ее к себе крепко-накрепко и вместе с другими аистами улетел в родное село.

Летели-летели, долетели до Коняре. Спустился Силян на отцовском дворе и — прямо в амбар. Омылся там человечьей водой и опять стал человеком, прежним Силяном, сыном Божина, мужем Неды, отцом Велко. Вышел из амбара Силян, зашагал по двору к дому. Увидела его собака по кличке Лиса, не узнала, залаяла. А Силян ей говорит:

— Что же ты это, Лисонька? Или не признала хозяина? Как услышали родные его голос, выбежали все из дома, бросились обнимать Силяна. Что радости было! Ни конца ни краю. А Силян схватил в охапку своего сынишку Велко, давай его целовать да миловать — и думать забыл, что прошлой весной Велко его по голове стукнул. Отец Силяна Божин накурил водки-ракии, хотел сына угостить. Но Силян пить не стал и говорит:

— Много пришлось мне вытерпеть из-за проклятого пьянства да оттого, что не слушался отца с матерью. А как хлебнул я горя, так дал себе зарок не пить ни вина, ни водки, жить дома да работать. Правду ты говорил, тятя: кто не работает, тому и есть не полагается.

Услышал эти речи отец Силяна, обрадовался, зарезал самого жирного барашка, позвал в гости соседей. Все ели, пили да Силяна расспрашивали, где он был-побывал, куда ходил, что видел.

Рассказал им Силян про все, что с ним приключилось, от начала и до ^онца, но никто не поверил, что он превращался в аиста. Влез тогда Силян на крышу, достал из гнезда сестрино монисто да женин клубок черных ниток и показал их всем. Потом рассказал, как отец ударил его палкой и ногу ему перебил. Тут уж все поверили и зареклись никогда не обижать аистов.

Пошел один парень на базар продать корзину яиц. Надел корзину на палку и понес на плече. Идет парень, идет, а сам говорит:

— Вот несу я триста яиц. Продам их на базаре по денежке за яйцо, выручу триста денежек; а удастся продать по две — выручу шестьсот. На эти деньги куплю себе свинку, выкормлю ее, и принесет она мне двенадцать поросят — все свинок. Подрастут мои двенадцать свинок, и каждая принесет мне по дюжине поросят; а поросята подрастут, опоросятся и принесут еще по дюжине. Глядишь — вот тебе и целое стадо свиней! Это стадо я буду пасти в лесу — пускай свиньи желудями кормятся. Будут есть да есть желуди, откормятся, жирные станут, я их на базар поведу. Всех пораспродам, выручу целую кучу денег. Тогда куплю я себе хорошего коня, а сам побреюсь, помоюсь, принаряжусь, сяду верхом на своего белого коня, шапку набекрень и — айда! Поскачу во весь опор да прямо К цареву двору. Приеду, с утра до вечера буду скакать на коне перед паревым двором; конь все поле копытами разворошит. А царева дочка усядется на высоком крыльце, будет на меня глядеть да любоваться. И вот посватаюсь я к царевой дочке да женюсь на ней. И родит она мне сына, и назовем мы его Богданчо. Пойду я на базар, куплю ему яблок. Приду домой — Богданчо выбежит мне навстречу к воротам, а я нагнусь да обниму его, да скажу: «Поди ко мне, сыночек Богданчо, поди к тятьке, он тебе яблочко даст!»

Забылся парень, протянул руку — хотел показать, как будет обнимать сыночка Богданчо, а палка-то и соскользни у него с плеча. Корзина бух на землю! Яйца разбились. Заплакал парень:

— Эх, горе! Пропало все мое богатство!

Принялся он подбирать яйца — те, что не вдребезги были разбиты; и вдруг видит — следом за ним по дороге идет человек. Стыдно стало парню, и вот спрашивает он прохожего:

— Скажи, побратим, долго ты шел за мной следом?

А тот ему в ответ:

— С того часу, как ты стал богатеть и покуда все у тебя не пошло прахом.

Жил в деревне один крестьянин. Непокладистый был человек, всем перечил: то ему нехорошо, это неладно. Ничем не угодишь.

И вот надумали соседи подарить ему по мере овса после обмолота. Думали — может, он им хоть за это спасибо скажет. На том и порешили да так ему и сказали.

А он им в ответ:

— Ну что ж, я бы, пожалуй, принял от вас по мере овса, непрочь и спасибо сказать, да ведь кто его знает: посею я ваш овес, а вдруг его градом побьет?