— Тир-на… — выдохнула я, ощущая радость и надежду на спасение. Это ее голос позвал, вытащил из омута. Гадалка всегда появлялась, чтобы помочь и поддержать меня.

Ольда откинула капюшон, открывая худощавое лицо, казавшееся в свете Тиль еще бледнее, чем обычно.

— Молодец, Мара. Ты настоящий воин.

Набежавшая волна окатила меня с головой.

— Где берег? — булькнула я. Вынырнула и принялась отплевываться.

— Я укажу тебе. Но сначала мы должны поговорить.

— Какой поговорить? — возмутилась я, с трудом удерживаясь на поверхности воды. — Ты видишь: скоро потону!

Тир-на мягко улыбнулась, отчего ее длинные, острые как иголки зубы, засияли под лучами Тиль, придавая ольде жуткий призрачный вид. Она провела ладонью над водой, и волны утихомирились. Поверхность разгладилась, стала похожей на черно-голубой шелк.

— Не утонешь. Я не позволю. Но должна тебя предупредить: ты опять сошла с дороги судьбы.

— В каком смысле? — безнадежно поинтересовалась я, переворачиваясь на спину, чтобы хоть немного передохнуть.

— Ты не должна отправляться на Дикий архипелаг. Это не твой путь.

— Поздно. Я дала слово.

— Кому? — презрительно скривилась Тир-на, впервые изменив своему постоянному холодному спокойствию. — Этому старому безумцу?

— Неважно. Главное, он мне помог, и я сдержу обещание. К тому же я не хочу бросать друга.

— Это его путь. Не твой, — с нажимом проговорила ольда. — И я не позволю…

Несмотря на искреннюю благодарность и уважение, которые я испытывала к Тир-на, моему терпению наступал конец. Никто не будет диктовать мне, что делать и куда идти! Никто не помешает сдержать данное слово! Я перевернулась и куда-то поплыла наугад, отчаянно надеясь, что в той стороне есть земля.

— Лак'ха говорит… — начала было гадалка.

— Твоя Лак'ха так же безумна, как и Тир, — пропыхтела я, не заботясь, услышит ли ольда мои слова.

Она услышала. Вздохнула, проговорила вслед:

— Подумай, Мара.

— Мара, Мара, Мара… — эхом отозвалось вокруг.

Фигура Тир-на окуталась голубоватым туманом и растаяла. Вслед за ней вода, небо, лучи Тиль — все слилось в единое темное полотно, заволоклось дымкой и стало растворяться в ней. Только эхо звучало все громче и настойчивее:

— Мара, Мара, ты жива? Ответь! Пожалуйста, милая, хорошая, красавица моя, очнись!

— Мне нравится твой тон, — прохрипела я, с трудом разлепляя глаза. — Продолжай в том же духе.

Пробуждение было не из приятных: голова гудела, будто в ней морты плясали, все тело выкручивало болью, к тому же я дрожала от мерзкого сырого холода. Вся моя одежда была мокрой до нитки. Лежала я на спине. Вокруг стоял полумрак. Лэя видно не было, его голос доносился откуда-то справа.

— Очухалась, орясина зеленая! — приветствовал меня ушастик, но счастье, что звучало в его голосе, противоречило грубости слов.

— Мгновение назад ты по-другому выражался, — хмыкнула я.

— Ну я ж не знал, что ты слышишь… — смутился мальчишка.

Я попробовала встать, но попытка не увенчалась успехом. Зато выяснилось, что на ногах у меня железные колодки, а руки скованы за спиной. Удалось только сесть и, отталкиваясь ногами, прислониться к стене. Я огляделась и увидела Лэя: друг неподвижно стоял в углу, странно вскинув руки над головой. В следующее мгновение я поняла, что эльф прикован к цепям, которые свисали с потолка.

Мы находились в крошечной комнате, больше похожей на каменный мешок — расстояние между сочащимися слизью стенами было не больше трех шагов, а потолок висел так низко, что, казалось, грозил раздавить нас. Под потолком было даже не окошко, а узкая, меньше бойницы, щель, в которую падал тусклый свет.

— Как мы здесь оказались? — пробормотала я.

— Ты совсем ничего не помнишь?

Я задумалась. Последнее, что осталось в памяти, — деревенский дом, ночная тишина вокруг, спокойствие и сонливость. И вдруг — какая-то враждебная сила, ощущение удушья и темнота…

— На нас напали маги…

— Поразительная догадливость! — пробубнил ушастик. — Ясное дело, напали. И ясное дело, маги. Чего головой крутишь?

— Лиса ищу…

Лэй проговорил что-то на эльфийском. Хоть фраза и была певучей, я сразу догадалась, что мальчишка выругался.

— Убежал Лис. Еще и вещички успел прихватить, а с ними и свою долю золота. А наши деньги маги забрали…

Я прислонилась к стене, пытаясь унять головную боль. Значит, маги… как же я так оплошала? «Ничего удивительного, — мелькнула тут же быстрая мысль. — Ты истратила всю энергию антимага на обезвреживание ловушек в доме ростовщика». Да, я так и не успела отдохнуть и полностью восстановить силы.

— Где мы?

— Да морт его знает! — фыркнул Лэй. — Меня тоже вырубили. Думаю, мы в подвале какого-нибудь замка или большого особняка, захваченного мятежниками. А может, он изначально принадлежал какому-нибудь волшебнику.

— Ты не пробовал освободиться?

— Как, интересно? — разозлился мальчишка. — Мое главное оружие — магия, а для того чтобы ее творить, нужны свободные руки. К тому же на цепи явно наложены какие-то заклятия: они обездвиживают меня, я не могу даже пошевелить пальцами.

— Можешь хотя бы сказать, сколько времени мы здесь находимся?

Лэй немного помолчал, потом уверенно произнес:

— Не меньше суток. Я время хорошо чувствую.

— И что, никто за сутки так и не приходил?

— Знаешь, что самое страшное, Мара? — вздохнул эльф. — Отнюдь не плен. В конце концов, раз нас не убили на месте, значит, мы зачем-то нужны. С нами надеялись договориться. Страшно будет, если те, кто нас сюда бросил, сами попадут в плен или погибнут. Вот в этом случае нам конец. Наши истлевшие кости найдут лет этак через триста… — Речь его становилась все тоскливее и безнадежнее. В конце Лэй заключил: — А, плевать… все равно я ничего не могу сделать. — И поник головой.

Будущее он нарисовал жуткое, конечно. Но меньше всего мне нравилось настроение друга. Я впервые видела его в таком состоянии: Лэй совершенно упал духом. Нужно было как-то приободрить мальчишку. Постаравшись, чтобы голос звучал как можно более насмешливо, я бросила:

— Видно, ты слишком долго ходил в платьях и красил губы.

— Ты о чем? — непонимающе произнес Лэй.

Уловив интерес в его голосе, я продолжила:

— О том, что ты сдалась, девочка моя. Что, леди эльфийка, сложили лапки и даже не барахтаемся?

— Какая, к морту лысому, леди эльфийка? — зарычал мальчишка.

— Ты прав, ты прав! Никакая не леди! — в ответ рявкнула я. — Знавала я одну эльфийскую леди — так она настоящий воин, не то что ты!

— Ах ты чудище степное! — озлобленно выдал ушастик. — Вот погоди: выберемся отсюда, я тебе беспробудный сон вместе с несварением наколдую!

Я усмехнулась в темноте: это мой настоящий друг Лэй! Чудище степное — надо же придумать… А то завел: пропадем, истлеем… Мальчишка между тем упражнялся в красноречии на всех доступных ему языках, ругая меня на эльфийском, всеобщем, приплетя несколько фраз на неизвестном мне диалекте, похоже, гоблинском и сдабривая свою вдохновенную речь совсем уж дикими каркающими звуками. Наверное, это был язык кроверов.

— Заткнись! — прикрикнула я, когда эти рулады стали утомлять. — Дай сосредоточиться!

Лэй осекся, молча уставился на меня, потом расхохотался:

— Ловко ты, Мара! Общение со мной идет тебе на пользу!

Я только было собралась ответить, как эльф прошипел:

— Ложись!

Не задавая лишних вопросов, я брякнулась на бок, чувствительно приложилась плечом о камень пола, зажмурилась и замерла. В голову пришла пугающая мысль: что, если разговоры в камере прослушиваются, и сейчас сюда идет тюремщик, чтобы развести нас по разным помещениям или потащить на допрос? Вскоре мне стали слышны быстрые уверенные шаги за дверью. Они приблизились и затихли возле нашей камеры. Следом раздался скрежет ключа в замке, потом скрип открывающейся двери и удивленный возглас Лэя:

— Ты?..

— Я. — Судя по голосу, вошедший широко улыбался. — Ну, здравствуй, дружище!