— Что это, морт побери? — спросила орка, указывая на пульсирующую плоть за пробоиной.

— Один из ртов монстра, про которого я говорил.

Вопрос Мары был скорее риторическим — ведь я не мог знать, что это за монстр и откуда он. Но кое-что я чувствовал интуитивно — думаю, так же как и орка. Это существо было древним, очень древним, древнее, чем боги, которым сейчас поклоняются смертные. Возможно, оно жило еще со времен сотворения мира, и боги не были над ним властны. Такая тварь могла сохраниться только в глубинах океана. Не будучи частью природы Вирла, этот монстр просто существовал сам по себе. В нем ощущалась огромная энергия. Но я не мог определить происхождение этой силы, она не была магической, какую мы привыкли использовать. Энергия существа имела куда более древнюю, изначальную сущность… Сущность — вот, пожалуй, самое точное определение для монстра.

За нашими спинами послышались шлепающие шаги. Они доносились с верхней палубы.

— Морт, люк! — вскрикнул я и бросился к входу в трюм.

В проем уже просунулась пара щупалец, но я успел захлопнуть крышку, придавив ею конечности твари. Повис на крышке, дернул — и на палубу шлепнулись извивающиеся склизкие куски плоти. Сосредоточившись, я быстро сплел короткое заклятие. Крышка люка и подволок быстро проросли ветвями, которые плотно переплелись друг с другом. Теперь, даже навались снаружи десяток тварей, они все равно не смогли бы попасть в носовой трюм.

Обезопасив тыл, мы уставились на сочащийся слизью рот существа.

— Оно пожирает людей, — пробормотала Мара с таким видом, словно только что осознала этот факт.

— Да, но я полагаю, оно высасывает из людей энергию, а тела растворяет и выделяет…

— То, чем питаются эти твари, — закончила за меня орка, кивнув на уродливые трупы.

— Потому они живут на этом монстре и приносят ему пищу, — кивнул я. — В эльфийской науке это называется симбиозус.

— Попробуй ударить его магией, — предложила Мара.

Я сомневался, что это поможет, но все же создал небольшой огненный шар и швырнул его в центр раззявленной пасти. Мои догадки подтвердились: пульсар ударился о плоть существа и тут же погас, исчез без следа, не оставив ни одного ожога. Тварь была не просто невосприимчива к магии, она поглощала ее. Неважно, насколько сильным было бы направленное на нее заклятие — сущность сожрала бы его, тем самым пополнив свой запас энергии.

— Не выйдет, — сказал я орке. — На него не подействует никакая магия.

— Может, тогда развести обычный огонь? — спросила зеленая. — Ни одному живому существу не понравится, если его будут поджаривать.

— Нет, слизь потушит пламя.

— Тогда попробуем по-другому…

Орка смело подошла к пасти, с размаху вогнала пятипалый в плоть существа по самую рукоять, затем резко выдернула его. Рана от кинжала тут же затянулась.

— Бесполезно, — сказал я. — Для него это как комариный укус. Из-за такого огромного количества энергии он очень быстро восстанавливается.

— Как же убить эту рыбину? — процедила Мара.

— Это скорее похоже на гигантский морской огурец, — задумчиво сказал я. — Под Атиком они высыхают…

— Ты можешь создать дневной свет?

— Нет, мне это не под силу, — устало ответил я.

Ситуация становилась все хуже. Перед нами, ожидая пищи, хлюпал рот древнего морского монстра, который сожрал добрую часть команды. Против него были бессильны как моя магия, так и клинок Мары. Вдобавок к этому мы сами себя заперли в трюме, а снаружи, в тумане, бродили твари, возможно, каждую минуту утаскивающие членов экипажа за борт. Такими темпами мы вскоре могли остаться на корабле в одиночестве…

— Ну и что нам теперь делать? — устало спросила Мара, облокотившись на стоявшую рядом бочку.

— Не знаю, — буркнул я.

— Ржавкой воняет, — сказала орка, сморщив нос. — И точно, бочка открыта: до нее, видимо, Пат и добрался.

Как только Мара упомянула ржавку, у меня в голове молнией сверкнула мысль. Орка рассказывала, что нордийцы называют ржавку жидким огнем из-за того, что она обжигает глотку, а если напитком злоупотребить, то он вызывает боли в животе. Все потому, что ржавка раздражает слизистые поверхности. Подойдя к луже, натекшей подо ртом монстра, я потрогал ее.

— Что ты делаешь? — удивленно спросила Мара.

— Подожди, — шикнул я.

Поднялся, потыкал пальцем в саму плоть существа. Сомнений быть не могло: несмотря на всю древность монстра, в его пасти была обычная слизистая поверхность.

— Мара, — торжественно спросил я, — а ты знаешь, что ржавка сушит глотку и желудок?

— И что? — Зеленая не поняла, к чему я клоню.

— И то, что у нас море ржавки. — Я широким жестом обвел трюм.

— Предлагаешь залить ее в рот этому монстру?

— Да, может сработать. Даже если не получится, то вдруг он напьется и уснет, — попытался пошутить я.

Мара лишь пожала плечами, давая понять, что согласна, — все равно других идей не было.

Вместе мы подтащили первую бочку поближе к голодной пасти, подняли и стали вливать ржавку. Плоть монстра начала сокращаться, послушно заглатывая пойло. Видимо, сущность делала это рефлекторно. Переглянувшись, мы взялись за вторую бочку…

Когда мы совсем запыхались, а счет подходил к пятидесятой бочке ржавки, рот существа неожиданно резко сократился и выплюнул фонтан вонючей слизи, обдав нас с головы до ног. Затем корабль ощутимо покачнулся и монстр, противно чмокнув, отцепился. Из пробоины в трюм тут же хлынула вода.

— Сработало? — недоверчиво спросил я. — Оно уходит?

— Сейчас проверю, — сказала Мара и застыла, соскользнув в раш-и. Минуту спустя она подтвердила: — Да, звук, который сводил всех с ума, отдаляется: существо погружается на глубину.

Нам не удалось убить древнего монстра, да мы и не замахивались на такое свершение. Главное, получилось отогнать его, и я надеялся, что больше существо не захочет охотиться на «Хромую Мери».

Я пробормотал короткое заклятие, и пробоина плотно заросла ветвями. Но вода все равно немного сочилась сквозь них. Я тупо уставился на течь, не зная, что еще предпринять. Меня охватила такая усталость, что даже не оставалось сил радоваться.

— Плюнь, — сказала Мара. — Теперь это головная боль Клешни.

— Такая здоровенная… — борясь с зевотой, я разглядывал пробоину. — Интересно, как «Челеста» умудрилась не утонуть с такой дырищей в носу?

— Вот тебе и ответ, — орка указала на куски слизи, которые стремительно затвердевали, делаясь похожими на застывший рыбный клейстер. — Наверное, пробоина забилась этой дрянью.

Немного отдохнув, мы отодрали крышку люка и выбрались из трюма. Туман снаружи почти рассеялся. Тварей, которые скрывались в нем, нигде не было — они последовали за своим кормильцем. Дул легкий ветерок. Мы принялись соскребать с себя застывшую слизь. Пришлось создать сначала небольшой дождик, чтобы отмыться, потом — поток теплого воздуха, чтобы высушиться. Мы приобрели более-менее приличный вид, но все равно воняли отчаянно. Впервые я позавидовал Маре — ей достаточно было как следует потереть жесткий ежик коротких волос, чтобы смыть с них засохшие сопли. Я же мучился с полчаса, и все равно мои волосы превратились в сосульки.

— Как вообще это существо создавало туман? — спросила орка, когда омовение было окончено.

— Не знаю, — помотал я головой. — Могу только предположить, что оно делало его для защиты от лучей Атика, когда поднималось к поверхности. А прислужники использовали его как укрытие.

— Значит, нет никакого Мертвого капитана… — усмехнулась орка.

— Нет. И предчувствия, которые охватили нас на «Челесте», очень просто объясняются. Это была реакция мозга на отголоски звука, который издает чудовище.

— А мы-то думали, это ощущение близости нежити, — подхватила Мара.

— Представляешь, ведь мы — единственные, кто выжил после столкновения с монстром, — сказал я.

— Клешне и его людям будет, что рассказать в портовом кабаке, — рассмеялась орка.

— Бесплатная выпивка обеспечена им на годы вперед! А вот и они…