На самом же деле, ящер лишь запнулся. И затем нанес удар. Нижняя челюсть, словно дверь, слетевшая с петель, больше не соединялась с верхней должным образом, но клыки все равно сомкнулись на деревянном посохе. Он выдернул оружие из ее рук и взмахом головы отправил в полет над обрывом.

Дракон поднял свою лапу и опустил, ловя Стража. Он придавил ее к земле, как она его ранее.

— Я в неописуемой агонии, — сказал он искаженным мягким голосом, — а твоя кровь поможет мне исцелиться. Ты меня раздражаешь ровно так же, как интересуешь на вкус.

Ананта изо всех сил цеплялась за свое мужество.

— Покажи все, на что способен.

Ей тоже было трудно говорить, но причиной служила лапа, выдавливающая из нее дыхание.

К ее удивлению, дракон убрал свою лапу.

— Не искушай меня. Ты можешь связаться со своим хозяином?

С опаской, ожидая, что он остановит ее, Страж поднялась.

— Да.

— Надеюсь, тебе не нужен посох, поскольку в ближайшее время я не собираюсь возвращать его тебе.

— Нет. Скалнедир обучил меня ритуалу.

— Значит, пришло время исполнить его. В одной из больших пещер, где мы оба отлично поместимся. Уверен, такая есть, — он мотнул головой вправо. — После тебя.

Ананте было стыдно, что она позволяла помыкать собой. Это казалось предательством Скалнедира. Но пытаться сопротивляться без посоха было бы самоубийством.

Так что она развела небольшой костер на полу пещеры, а затем бросила ладан с едким запахом в сине-желтое пламя. Драконорожденная пропела заклинание, взывая к Переплетчику, богу знаний. Первая строчка была такой же, как и последняя, и она повторила заклинание несколько раз, представляя тем временем образ Скалнедира.

Неожиданно она увидела его, так же ясно и четко, как видела своего обожженного и побитого пленителя или пляшущие тени на стене. Массивный синий дракон с рогатой мордой и большими оборчатыми ушами, характерными для его вида, Скалнедир парил над темными водами Раусенфлоу.

«Мой владыка, — обратилась она не вслух, а мысленно, — появился незваный гость. Он одолел меня в бою, и, похоже, он сумасшедший. Хочет встретиться с вами».

Хотела бы она рассказать больше подробностей, но магия передавала только короткие сообщения.

«Я лечу», — ответил Скалнедир и на этом связь оборвалась.

— Я говорила с ним, — сказала Ананта незнакомцу. — Он летит. Но он пролетал над рекой, вероятно, рядом со своим городом и…

— И добраться до острова, парящего в пяти милях над Великим Диким Лесом, займет какое-то время. Я понимаю.

— Поймите то, что это дает время сбежать. Вы сильный соперник, и вы одолели меня. Я признаю это. Но вы не достаточно сильны, чтобы одолеть могущественнейшего змея в Мургоме.

— В таком случае, будем надеяться, что до этого не дойдет.

На этом они уселись ждать, и дракон принялся втягивать кости назад под кожу. Процесс выглядел достаточно болезненным, чтобы Ананта сморщилась.

Незнакомец ни разу не вздрогнул, и вскоре стало ясно, что его старания просто способствовали скорейшему восстановлению. Его тело издавало трескающие и скрипящие звуки, а кости скреплялись. Искривленные конечности выпрямились. Новая плоть закрыла его раны, а новые чешуйки закрыли ее. Новый глаз засиял в ранее пустой глазнице; дыхание Ананты замерло.

К тому времени ее маленький костер сгорел до углей, а устье пещеры было серым с восходом солнца. Дракон отступил на пару ярдов глубже в пещеру, после чего у Стража не осталось сомнений в том, что это за существо.

Вскоре после этого, знакомый голос, более глубокий, чем у любого драконорожденного, донесся снаружи.

— Ананта! Ты здесь?

— Да, мой владыка! Будьте осторожны! Этот незнакомец — вампир!

— Так и есть, — сказал ее похититель. — И будет неприятно, если выйду на дневной свет. Может, лучше ты войдешь внутрь? Твоя подопечная может подтвердить, что я не установил ловушек.

— Мне было бы все равно, даже если бы установил, — ответил Скалнедир. — Я не боюсь ничего из того, что ты мог бы сделать.

Опустив голову и плотно свернув крылья, чтобы протиснуться в отверстие, дракон вошел в пещеру. Запах грозы исходил от него так же, как вонь тлеющей плоти — от нарушителя, который похрустывал при каждом движении. Искры танцевали на его сине-фиолетовой чешуе. Вместе он и вампир заполнили пещеру.

Скалнедир остановился, когда хорошенько присмотрелся к рептилии. Ананта знала, что он это сделал не от тревоги, а из удивления.

— Ты даже не настоящий дракон! — воскликнул ее хозяин.

— Эй, это несправедливо, — сказал вампир с ноткой юмора в своем низком, вкрадчивом голосе. — Я, возможно, и начинал как низкий дымный дрейк, но я уже много раз заслужил право называть себя если не драконом, то истинным спасителем нашей расы. И хоть Карасендриэт я никогда не нравился, но, уверен, она рассказывала обо мне истории.

Скалнедир моргнул.

— Ты утверждаешь, что ты — Капнолитил?

— Бримстоун, для друзей.

— Песни и истории говорят, что ты погиб в последней битве.

— Убить нежить и заставить ее мертвой оставаться — заведомо непростая задача.

— Что ж… — к удивлению Ананты, Скалнедир казался сбитым с толку. — Если ты и вправду тот, кем себя зовешь, то я, естественно, уважаю тебя. Но Драковир по-прежнему принадлежит мне, а в Мургоме нет места для еще одного дракона.

Бримстоун фыркнул.

— Я не стремлюсь управлять одним из твоих маленьких городов, и я бы не стал искать дом на твоей территории без хорошей на то причины. После того, как мои союзники и я уничтожили Саммастера, я приступил к поискам давно забытых секретов. И один я нашел.

— Что за секрет?

— Ответ на молитвы каждого дракона.

Невысокий мужчина завязал красный платок на шее. Женщина, стоявшая рядом с ним, была в белой накидке с вышитым на ней алым мечом. Девчонка с другой стороны красовалась в более сложном наряде — ярко-красной мантии с объемными фигурными рукавами, напоминавшими крылья, а плотный капюшон по форме был похож на вытянутую морду с рогами и янтарными бусинами вместо глаз.

Все трое шествующих улыбнулись и кивнули, приглашая Даардендриена Медраша присоединиться к процессии. Он смутился.

Дело в том, что празднующие с их факелами, знаменами, барабанами и боевыми гимнами принадлежали к культу, известному как Церковь Чазара. Они поклонялись красному дракону, который однажды правил Чессентой и якобы подарил ей эпоху гордости и изобилия. Сейчас же времена были тяжелые, и многие молились о его возвращении.

Но, как и большинство драконорожденных из Тимантера, Медраш ненавидел змеев. Ну, более или менее; он их никогда ранее не видел. Эти существа были угнетателями его народа на протяжении многих столетий, пока его предки, наконец, не получили свою свободу силой. В конце концов, было бы странно участвовать в почитании памяти любого из драконов.

Тем не менее, Медраш был одним из слуг посла. Его долгом было завоевывать друзей для Тимантера, а не оскорблять. Кроме того, прибыв в Лутчек, он обнаружил, что культура людей привлекает его. Это был шанс познакомиться с ней поближе.

Так почему бы и нет? Драконорожденный кивнул и шагнул вперед, и, к его ужасу, новые друзья схватили его за руки и повели в начало процессии. Он не собирался играть такую важную роль, хотя, возможно, и стоило бы. С его рыжей чешуей и чертами рептилии, Медраш был отличным символом Чазара — не хуже, чем любой из знамен или гербов. Именно это в первую очередь и привлекло к нему шествие.

— Вытащи свой меч, — призвала женщина в накидке.

Опять же, а почему бы и нет? Он вытащил клинок из ножен и, замахнувшись, бросил и поймал его прямо в такт удара барабанов и песни. Для воина, учившемуся владению мечом с того момента, как только научился стоять, это было плевым делом.

Люди тоже веселились, как и вся процессия. Отношение зрителей помогало. Некоторые аплодировали, а некоторые — подпевали. Лишь немногие хмурились, кричали оскорбления или отворачивались.