Пунктом наблюдения Клайд избрал сначала табачную лавку, где долго изучал расположенный у витрины стенд с образцами курительных трубок, а когда это стало действовать на нервы ожидавшему его решения хозяину, коршуном нахохлившемуся за стойкой, купил дешевенькую «носогрейку» из корявого корня какого-то здешнего деревца и переместился в единственное подходящее для дальнейшего наблюдения за заведением Влада место — турецкую кофейню по соседству.

Он уже начал подумывать о том, не суждено ли ему сегодня загнуться от острого отравления кофеином, когда наконец увидел спешащего к объекту его наблюдения Н'Бонго. Почти сразу вслед за ним в поле зрения появились Мерген и Мириам.

Клайд подождал, пока его команда войдет в ресторанчик, рассчитался за с натугой выпитый кофе и проследовал в уютный полумрак владений Усатого Влада.

Он остался неузнанным — профессиональная привычка менять походку и осанку значила все-таки очень много: на него даже не обернулись. Жестом заказав бармену «двойное красное» — благо язык жестов интернационален за стойками всех питейных заведений Обитаемого Космоса, он прошел в туалет, где успешно проделал обратную метаморфозу, снова обретя привычные черты старины Клайда Ван-Дейла, по которым уже успел соскучиться.

Журчащий сигнал блока связи застал Шишела за рулем прокатного «плимута», на котором он направлялся на высочайший конфиданс к генерал-академику. Выслушав довольно бестолковый доклад Трюкача, он коротко распорядился «присмотреть за ребятами» и минуты четыре размышлял, сосредоточенно разглядывая чертову стекляшку, украшающую безымянный палец его левой руки. Прошедшая ночь выдалась отменно кошмарной. После благополучной доставки Энни к «Юнайтед медиа», где ее с рук на руки приняла неполная дюжина порядком перепуганных коллег, он по залитым хлещущей с неба водой улицам не без труда добрался до своего убежища и забылся зыбким, прерывистым сном. И во сне этом, как и все последние ночи подряд, НЕНАЗЫВАЕМЫЙ шел за ним по узким, залитым мерцающим янтарным светом проходам какого-то дикого лабиринта и все объяснял, объяснял, втолковывал ему что-то... И словно нарастающий набатный гул заполняло его душу ощущение близящейся беды, которую надо было предотвратить — во что бы то ни стало предотвратить.

А напоследок НЕНАЗЫВАЕМЫЙ сунул ему в руку что-то гладкое и теплое, греющее изнутри. И с этим «что-то», зажатым в кулаке, Шишел и вынырнул из кошмара. Снова — которое уже утро — в холодном, ядовитом поту. Сел на кровати и поднес судорожно сжатый кулак к глазам. Раскрыл его. На ладони лежал ОТТУДА, из сна прихваченный предмет — янтарный медальон с вырезанным на нем непонятным знаком. И был этот медальон мокр от крови. Шишел остервенело метнул ЭТО в угол и пошел отмываться от ночного морока ледяной водой. Потом, уже проглотив чашку густо заваренного чая, он обыскал всю комнату и так и не нашел поганой вещицы. То ли сгинула она, то ли с самого начала была просто очень стойкой иллюзией, глюком, Шаленый так и не понял, но воспринял все это как некое предупреждение. Знамение опасности.

Поэтому он и принял меры предосторожности, идя на встречу с генерал-академиком. Не воспользовался своей машиной, а взял прокатную. К месту встречи — гостинице «Гэлакси Империал» — подъехал на часок пораньше и, неприменно приткнувшись среди припаркованных поблизости каров, стал вести наблюдение.

Спустя несколько минут стал подавать признаки жизни его блок связи. Шишел поднес трубку к уху и услышал голос Уолта.

— Ты неудачно стал, — сообщил тот со своего наблюдательного пункта в «Бинем билдинге» — точно напротив «Гэлакси»... — Легко смотришься из гостиницы. К «нашему» номеру подходили двое. Один заходил внутрь. Видимо, оставил «жучка». Профессор прибыл загодя — на своем «паккарде». Оставил машину в переулке за памятником Рабиновичу. Кстати, без охраны. Прошел к фургончику с эмблемой «Тошибы» — там у них что-то вроде штаба. Поговорил там с четырьмя типами. Двое с какой-то аппаратурой пошли сюда, ко мне, в «Бинем билдинг»... Гос-с-споди, да это же у них «винты» с оптическими прицелами...

Подождав в снятом для переговоров номере-офисе без малого час и так и не дождавшись ни появления Шишела, ни вообще ничего хорошего, Рональд Мак-Аллистер пожал плечами, дал «отбой» своей команде и, не торопясь, пошел к своему кару. Когда он пристегнул ремень и сунул ключ в замок запуска движка, в затылок ему уперся ствол.

— Здравствуй, друг сердешный, — тяжело глядя на профессора, сказал Шишел. — Вот и встретились наконец.

— Наконец, — согласился Мак-Аллистер. — Вам не кажется, что нам будет удобнее поговорить, если вы уберете с глаз эту штуку? — Он кивнул на никелированный кольт. — И вообще, мы договаривались встретиться на несколько иных условиях...

— А ты не смущайся, — успокоил его Шаленый. — Сиди себе как нет его — и все тут. Хошь — отвернись. Главное — не дергайся. Тогда и поговорим по-хорошему... Насчет снайперов в окошке напротив мы тоже не договаривались...

— Они были вооружены только парализующими зарядами, — возразил профессор.

— И насчет «жучков» — тоже не договаривались... — продолжал гнуть свою линию Шишел. — Трогай машинку — тут невдалеке и поговорим без свидетелей...

После того как Лысый Крокодил послушно припарковал свой «паккард» на пустыре за громадой Южного парка, Шишел решительно забрал у него ключ запуска и пересел на переднее сиденье. После чего стал сверлить собеседника тяжелым взглядом.

Профессор пожал плечами и предложил перейти наконец к делу.

— А дело у меня вот какое. — Шаленый развернул перед профессорским носом свою — с саперную лопату — ладонь. Камень злобно сверкнул, словно подмигивая генерал-академику.

И для Рональда Мак-Аллистера перестал существовать весь остальной окружающий мир вместе с треклятым Кольтом и с самим, собственно, Шишелом-Мышелом.

Тот, однако, внимательно наблюдала реакцией собеседника и в нужный момент, со словами «эт-ты поаккуратнее...», отвел руку в сторону и слегка ткнул профессора стволом под ребра.

— Ну что? — спросил он. — То оно или не то?

Рональд Мак-Атлистер вернулся в земной мир и слегка пожал плечами.

— Я возьму прибор...

— Не бери прибора, — посоветовал ему Шишел. — И резких движений не делай. А то будешь лежать как огурчик нежинский. Я тебе и без прибора скажу — самое оно то! Столько с ним тоски натерпелся, и чтоб не то — шутишь... И еще скажу — если мы сейчас обо всем без дури договоримся — каждый свой интерес на все сто справит... Мне этот камушек, как сто лет на торчке сидеть, не нужен. А тебе — нужен. По всему видно — нужен! Ну так как нам не разойтись по-хорошему?

— По-хорошему... — Профессор наклонил голову набок. — Если это действительно Скрижаль Дурной Вести, а не квалифицированная подделка, то, чтобы избавиться от нее вам придется выполнить некие условия... И не знаю, будет ли это называться «по-хорошему»...

— Ты не сомневайся — условие хошь какое выполню, — торопливо заверил профессора Шишел. — Ты хоть мне растолкуй — хрена эта чертовина мне покоя не дает, хрена мучает так, что аж глаза на лоб лезут?!

— Не торопитесь соглашаться насчет условий... — Профессор облизнул пересохшие губы. — Все предыдущие случаи такого рода были весьма... трагичны. Условие освобождения, как правило, бывает страшным... Вы говорите, он мучает вас? Вы что — испытываете боли?

— Кабы боли были — к врачу бы пошел... Тут — не боль, а одурь ужасная. И страх — страх такой, что тоска берет смертная... Голова эта, мертвая, отрезанная... И глюки... От такого и ангел со страху усерется, а не то что наш брат медвежатник...

— Вы — охотник на медведей? — не разобравшись, спросил профессор, не сведущий в древнекриминальной терминологии.

— Ага. Точно — на медведей. — Шишел даже чуть развеселился. — Которые о четырех лапах и с замком в пупке... И это... Одним словом, Черт ко мне приходит...

— Черт? — с интересом спросил профессор.