Ева ещё не до конца успела осознать всю степень коварства того, кому когда-то отдала сердце, когда громовой рык отца сотряс коридор, а потом на пороге её спальни появился и он сам. Раскрасневшийся, с лихорадочно поблёскивающими глазами и трясущимися руками, он бросился к дочери:

— Как ты посмела всех нас так унизить?! Кто это был?

Евангелина пулей подскочила с ложа и забилась в самый дальний угол комнаты, потому что отец в гневе поистине ужасен.

— Андрей Владимирович, пожалуйста, не надо… — телохранитель среагировал мгновенно и заслонил Еву собой.

— Кирилл, отойди! — заорал глава семьи.

— Вы потом пожалеете о своей горячности.

— Уйди прочь! — хлёсткий удар по лицу заставил голову охранника качнуться в сторону, но бодигард не сдвинулся ни на миллиметр, продолжая заслонять дрожащую подопечную.

— Вы вправе злиться, но Евангелина Андреевна не виновата в случившемся, — твёрдо заявил Кирилл.

— Да она опозорила меня! Поцеловалась непонятно с кем прямо перед объективами фотоаппаратов!!! Да ещё и без маски! — отец был на грани. — И где был ты?! Почему не помешал?

— Виноват, — опустил голову телохранитель. — Но… ваша дочь танцевала с женихом. Не мог же я пристроиться третьим…

— Мог! — гаркнул родитель. — Мог и должен был!

— Боюсь, господин Лисицын этого не оценил бы… — спокойно ответил бодигард, продолжая быть живым щитом.

— Кстати о Лисицыных! — отец завёлся пуще прежнего. — Что я им скажу? Как мне теперь смотреть людям в глаза?! Моё имя, моя репутация под угрозой, понимаешь ты?

Ева молчала, потому что он всё равно не услышит её доводов, слишком разъярён.

— В чём дело? — на шум прибежала мама, облачённая в кухонный передник, её ладони были испачканы мукой. Она частенько любила стряпать что-то своими руками, хотя у них в доме имелись и кухарка, и повар.

— Инна Анатольевна, вчера на балу произошло недоразумение… — начал было Кирилл.

— Недоразумение?! — почти зарычал глава семьи. — Не было никакого недоразумения! Эта бесстыдница, твоя дочь, — обернулся он к жене, — на глазах у всех гостей целовалась с каким-то мутным типом. И это при наличии жениха и брачных обязательств!

— Ева, как ты могла?! — охнула мама.

Господи, и она туда же! Неужели Еву никто не выслушает и осудят, даже не дав шанса оправдаться?

— Если предстоящая свадьба сорвётся и наши с Лисицыным договорённости разрушатся, я тебя… — родитель снова дёрнулся в сторону Евангелины и натолкнулся на Кирилла, который не сдавал своих позиций по обороне подопечной. — У меня и так началась чёрная полоса, а тут ещё и это… Всё, никаких больше отсрочек и ожиданий! Повинишься перед Толиком — и за свадебку.

— Но папа… — пришла в ужас Ева.

— Не папкай мне тут! Нечего было лобызаться с кем попало у всех на глазах! Позорище на мои седины…

— А что мне было делать?! — всхлипнула Евангелина, которая и так была на грани. — Я его впервые видела. Схватил и разрешения не спросил. Прикажешь драться со здоровым мужиком?

— Для этого я к тебе и приставил охрану, — он бросил убийственный взгляд на Кирилла, — но она показала себя абсолютно несостоятельной. Самое меньшее, что я могу за такое сделать, — это уволить с разгромной рекомендацией…

Нет-нет-нет, только не это! Зная отца, одним лишь увольнением всё не закончится, бодигард может «исчезнуть» так же, как и Григорий.

— Папа, не надо, не увольняй Кирилла! — не выдержала Ева, показавшись из-за охранника. — Он всегда меня защищает и столько раз помогал… Я выйду за Анатоля и сделаю всё, что скажешь, только не увольняй!

— Евангелина Андреевна… — опешил телохранитель, взглянув на неё.

— Тогда готовься к церемонии, — выдвинул условия родитель. — Надеюсь, мне не надо говорить, что тебе нужно быть примерной женой? А ты… — он перевёл тяжёлый взгляд на Кирилла. — Ещё один прокол с твоей стороны — и о тебе больше никто и никогда не услышит, понял меня?

— Понял, Андрей Владимирович, — кивнул тот.

— Вы что-то обнаружили?

— Только плащ и маску в одной из ниш, — сообщил Пётр, который пришёл вместе с хозяином дома и до сих пор не отсвечивал, потому что тоже был одним из тех, кто упустил нарушителя. — Плащ пахнет дорогим парфюмом, значит, нарушитель — один из гостей, а не переодетый официант или кто-то из обслуги.

— Что же это за мразь решила так меня подставить? — отец наконец-то отошёл в глубину комнаты и перестал давить на нервы. — Кто-то из конкурентов? Или сами Лисицыны, чтобы улучшить условия сделки? — вслух размышлял он. — Ладно, выясним…

— Макс, ты уверен в том, что делаешь и ещё собираешься сделать? — сдвинул брови отец.

Державин-старший восседал в любимом массивном кресле, которое вот уже столько лет стоит в кабинете-библиотеке их семейного особняка. И хотя Максим давно переехал в свой собственный дом (на который, к слову, сам и заработал), где было совсем не так помпезно, но зато тихо и уютно, он частенько бывал у родителей. Любил мамину стряпню, которая напоминала о детстве. Том детстве, когда они ещё не попали в беспросветную нищету. Мама вообще была мастерица и умела сварить «кашу из топора», что в своё время спасло их всех от голодной смерти. Зато сейчас у неё вдоволь и продуктов, и кухонной техники, и было одно удовольствие наблюдать, как она снова что-то готовит, дабы порадовать мужа и заглянувшего на огонёк сына.

А ещё Макс не гнушался советами отца и нередко обсуждал с ним не только деловые, но и более личные вопросы, хотя в некоторых аспектах их мнения кардинально не сходились. И пусть они регулярно виделись на работе, но вот такие домашние посиделки ощущались совсем по-другому, по-семейному. Потому что в компании Александр Витальевич Державин не давал спуску никому, даже собственному наследнику.

— Уверен ли я? Уверен! Как до сих пор никогда и ни в чём, — отчеканил Максим, медленно цедя раритетный коньяк. Параллельно он лениво листал планшет, просматривая множащиеся комментарии под скандальными статейками о Ланской.

— Макс, ты знаешь, что я не люблю ненужные риски, — отец тоже пригубил коньяк. — Если прогоришь, я умываю руки, выпутывайся сам. Не подам руки, даже если на паперти стоять будешь. Я слишком много сил вложил, чтобы стать тем, кем стал, и если ты попытаешься потянуть меня вниз, там и останешься.

Ну да, чего и следовало ожидать… Но Макс и не надеялся на его помощь, главное, чтобы палки в колёса не ставил.

— Отец, а ведь ты мне так и не рассказал, как тебе тогда удалось раскрутиться… — забросил удочку Максим. Может, хоть сейчас батя расколется?

— Не твоего ума дело, знай своё место! — моментально рассердился глава семейства. — Скажу только, что наступать на свою гордость я больше никогда и никому не позволю, даже тебе, — он с силой поставил рюмку на стол. — Если ввяжешься во всё это, дороги назад не будет.

— Уже ввязался, папа. Так что да, пути назад нет…

— Тогда не потони во всём этом, сын. Если замешкаешься, тебя мигом утащат на дно. Не уверен, что даже самая лучшая женщина того стоит.

— Эта — стоит! — Макс задержался взглядом на фотографии, запечатлевшей их с Евой поцелуй. — Определённо стоит…

Следующее утро началось для Евы не меньшей бурей, чем предыдущее. Правда, на этот раз причиной гнева отца была не она, а её несостоявшийся муж. Листая планшет, заботливо поданный Кириллом, Евангелина не знала, радоваться ей или расстраиваться новому скандалу, поднявшему на уши интернет-общественность. А причиной этого информационного урагана оказалась вышедшая статья, где были опубликованы компрометирующие фото Лисицына с любовницей. Да ещё какие фото!

И тут же пошла реакция… Посыпались статейки разной степени презрительности и гнусности и вылилось море комментариев. «Двойная измена!», «Разрыв помолвки!», «Недолго музыка играла…», «Элитный жеребчик желает покрыть кобылку…», «Кого из самцов оседлает элитная самка?», «Что один, что другая — у обоих рыльце в пушку» и тому подобное…