Мэри Хетерингтон дома не оказалось. В спальне дежурил Джон; при появлении Сары он бросил на нее взгляд.
— Все готово?
Она кивнула, но не ему, а Дэну — постаревшему, исхудавшему. Тот улыбнулся ей в ответ и сказал:
— Настоящие конспираторы! Если все это выплывет наружу, случится конец света.
— Я иду за ней.
Когда Сара развернулась, чтобы уйти, Джон сказал Дэну:
— Я потихоньку улизну. Побуду часок дома и вернусь.
Дэн слабо улыбнулся.
— Спасибо за все. Если, не дай Бог, снова разразится война, быть тебе генералом.
— Скорее бы эта война, что ли! Война — это как раз то, чего нам не хватает… — бубнил Джон, спускаясь следом за Сарой.
Ей очень хотелось назвать его слова глупостью, но она, как всегда, воздержалась от ответа на провокационные замечания Джона. Она не хотела давать ему повода к ней прицепиться. Он походил на опасного пса, чей сон лучше не тревожить.
Они оказались вдвоем в гостиной. Проходя мимо, она бросила на него опасливый взгляд, поскольку от него исходил сильнейший импульс внушения. Между ними было расстояние меньше длины вытянутой руки. Они долго смотрели друг на друга. Наконец Джон тихо спросил:
— Ты больше на меня не злишься, Сара?
— Не злюсь, — ответила она ему в тон.
— Хорошо, — отрезал он, развернулся и пропустил ее впереди себя в кладовую, чтобы открыть для нее дверь. — Предупреди ее, чтобы она на всякий случай не задерживалась дольше получаса. — Уже закрывая дверь, он вполголоса присовокупил с печальным и горьким смешком: — Чего только не сделаешь ради любви!
Они вместе прошли двор и расстались на задней аллее, ни разу больше не обменявшись взглядами. Сара тем не менее дрожала. Он всегда повергал ее в дрожь.
Почти на цыпочках она вывела женщину из своего дома и проводила к дому Мэри Хетерингтон. Мысленно она никогда не называла свекровь мамой, хотя в глаза обращалась к ней именно так. Для нее свекровь была «она» или «мать Дэвида».
Когда Сара открыла дверь, весь дом словно напрягся, как бывает при взломе.
— Дайте мне ваше пальто и шляпу, — поспешно сказала она Еве. — Наденете на обратном пути, на улице холодно.
Но Ева возразила:
— Если не возражаете, я останусь одетой.
Не сказав больше ничего, Сара повела ее наверх. Легонько постучавшись в дверь Дэна, она вошла, улыбнулась, пропустила гостью и тотчас вышла опять.
В гостиной подняла глаза на часы и почувствовала, как учащенно бьется у нее сердце. От одной мысли о том, что произойдет, если сейчас возвратится она, ей делалось дурно. Сара вздрогнула. Почему она так боится свекрови? Джон прав: никого не надо бояться. Она взрослая и сильная, ей по плечу справиться с добрым десятком Мэри Хетерингтон. И все же…
Сара опять покосилась на часы. Прошло всего пять минут. Как ей хотелось, чтобы кто-нибудь пришел! Она тут же одернула себя: осторожнее, высказывай свои пожелания четче, иначе в дверях появится мать Дэвида собственной персоной. Нет, лучше пускай вернется Джон. В его присутствии ей не будет так страшно. То есть она все равно будет бояться, но уже его, а это страх совсем другого сорта.
Она налила в чашку чай и собрала для Дэна поднос. Потом сняла со стола клеенку, застелила стол одной из лучших кружевных скатертей и накрыла его на две персоны.
Судя по часам, Ева пробыла у Дэна двадцать минут. Сара уже сожалела, что дала ей полчаса, а не вдвое меньше.
У двери стояли две пары грязных туфель. Она вычистила туфли. Двадцать семь минут! Сара воздела глаза к потолку, и как бы в ответ на ее взволнованный призыв в спальне раздались шаги. Послышался скрип отворяемой двери. Сара шагнула к двери гостиной.
Внезапно во входной двери провернулся замок, и из груди Сары вырвался затравленный крик и одновременно мольба:
— Боже всемогущий!
Ева стояла на последней ступеньке, когда ее увидела Мэри Хетерингтон. Так и не захлопнув входной двери, она медленно выступила вперед и замерла, переводя взгляд с Евы на раскрасневшуюся Сару.
— Кто вы такая? Что вы здесь делаете?
Ева уже открыла было рот, чтобы ответить, но так ничего и не сказала, а только опасливо покосилась на Сару. Мэри Хетерингтон посмотрела поверх ее головы на лестницу. Голос ее прозвучал так низко, словно это говорил мужчина:
— Как вы смеете?! Убирайтесь вон!
— Я не сделала ничего дурного. Я…
— Вон отсюда!
Мэри отскочила к двери, распахнула ее настежь и театральным жестом показала на дверной проем.
Маленькая женщина, еще больше напоминавшая теперь мышку, трясущуюся и жалкую, убито посмотрела на Сару и проследовала в предложенном ей направлении, в последнее мгновение перейдя на бег. Наблюдая за тем, как униженно она спускается по ступенькам, Сара поняла, почему Дэн прикипел к ней душой: трудно было сыскать в целом свете двух столь непохожих персонажей, как Ева и его сестра. Воспитанный под строгим надзором Мэри, он все-таки вывернулся и стал самостоятельным мужчиной, однако образ Мэри повлиял на его выбор женщины.
Глядя на приближающуюся свекровь, Сара сказала себе: «Ты должна дать ей отпор. Не позволяй ей тебя запугивать». Однако, попятившись, она уперлась в стол, не смея поднять глаза. Раньше она всего один раз наблюдала эту особу в гневе. Это случилось тогда, когда Дэвид и Сара возвратились домой, зарегистрировав брак. Она ничуть не преувеличила, когда сказала Филис, что это был настоящий ужас. В тот раз Мэри повысила голос и если не кричала, то говорила повышенным тоном, теперь же, напротив, ее голос звучал низко, по-мужски, отчего сцена получилась еще более страшной.
— Ты… Ты ведь знала об этом?
— Нет, я не знала.
— Ты все это устроила.
— Нет, это не я!
— Ты лгунья! Толстая, красномордая, ленивая лгунья!
У Сары расширились глаза. Такую брань позволяли себе разве что жительницы трущоб. Теперь же эти грубости адресовались ей. К Дэну и его любовнице они не имели отношения. Причиной ярости Мэри была одна она, и Сара отлично это почувствовала.
— Сам Дэн никогда не отважился бы на такое. У него есть чувство меры. Но ты… Знаешь ли ты, что наделала? — Она оперлась ладонями о стол, край стола вдавился ей в живот, который казался сейчас огромным по сравнению с ее тощей фигурой; сама она нависала над столом. — Ты сломала мой дом — вот результат твоего появления.
— О чем вы говорите? Я ничего не сделала! Это не я…
— Замолчи! Можешь твердить о своей невиновности хоть до посинения, все равно я тебе не поверю. Ты хитра и коварна, ты пользуешься своим телом… — Она взмахнула кулаком с побелевшими костяшками пальцев, едва не задев грудь Сары. — Тебе даже не надо вешать на дверь табличку «Все мужчины — сюда!», достаточно только показаться… Ты — наглая девчонка, ты покусилась на моих мужчин, отняла их у меня и всех их одурачила. Всю мою семью! Вот что ты сделала! Ведь именно к этому ты и стремилась, да?
— Я… Я… О чем это вы? Вы сошли с ума! — Сара покачала головой. От удивления она разинула рот и непроизвольно высунула язык.
— Давай разыгрывай невинность! Сначала Дэвид, потом Дэн. Он содержит эту женщину, но его все равно тянет к тебе в кухню. И даже мой муж… Что ты сделала с ним? Ты заманила его к себе. «Можете курить здесь, папа», — передразнила она Сару. — Думаешь, я не понимаю твоей подлой игры? Не заблуждайся, я не вчера появилась на свет. И Джон туда же: из сил выбивается, сколачивает тебе мебель, а для меня и для Мэй и гвоздя не вобьет!
Она набрала в легкие побольше воздуху. На ее верхней губе блестели капельки пота. Она выпрямила спину и, с бесконечной ненавистью глядя на Сару, продолжила:
— Твое место в Костерфайн-Тауне, вместе с сестрицей. Между вами нет ни малейшей разницы. Какой черт меня дернул возомнить, что ты — меньшее из двух зол? Элен говорила, что я поплачусь. Что ж, она не ошиблась. Собственно, я предчувствовала это с самого начала. Этого не случилось бы, если бы ты не затащила его на регистрацию. Я обезумела, но безумие — еще не самое худшее на свете. Бог наказал меня. Теперь я вижу это — Бог меня наказал. В лице Элен я лишилась лучшей подруги, в лице ее дочери — прекрасной девушки, которая могла бы стать мне дочерью, и что же получила взамен? Тебя — мерзавку, разрушившую мою семью!
