«Это настоящая золотая жила, Сара, — говорил он. — Ты не поверишь, сколько денег это сулит. Джо открывает еще один магазин в Уоллсенде, а я останусь при этом, в Ньюкасле, и буду заодно приглядывать за мастерскими. Если подвернется подходящий кандидат, мы откроем еще одну точку здесь, в Шилдсе. Все сходят с ума от радио. На подходе еще одно новшество — телевидение. Ставлю шиллинг, что через десять лет каждый будет иметь дома телевизор».
«Это что еще такое?»
«То же самое, что кино».
«Прямо на дому?» Она засмеялась, приняв это за шутку.
Он серьезно закивал.
«Тем не менее это факт. Над этим работали еще до войны, и сейчас из Лондона подается телевизионный сигнал. Поверь, это не сказки. Мы с Джо держим на руках козырные карты. — Он отвернулся от нее и добавил: — Выходит, мы с Джо не напрасно торчали в ВВС, не напрасно мечтали в той забытой Богом дыре, что будем делать после войны. Джо бы заключал контракты и производил закупки, я бы отвечал за производство… Представляешь, все именно так и вышло! Когда я вспоминаю, сколько лет прозябал на пособии… Господи, целую вечность! Сейчас я не могу поверить, что все это происходит именно со мной. Я купил машину, Сара».
«Машину?!» Она расширила глаза.
«Да, и еще какую! По дешевке. Она не новая, но всю войну простояла на приколе. «Ровер» тридцать восьмого года, красавец, все равно что «роллс-ройс», честное слово».
«О Джон!» Она ласково посмотрела на него и улыбнулась. Она была довольна за него. Успех усмирит его хотя бы частично.
Он продолжал:
«У меня есть не только общие с Джо, но и собственные планы. Я сказал себе: заработаю денег, и побольше, а потом, так сказать, выкуплюсь и стану делать то, что хотел делать всю жизнь».
Она напряглась и притихла.
«С меня довольно. Все, наелся. Для женщины я не подарок, знаю, но с этим покончено. Теперь у меня появились деньги, со временем их станет еще больше. Но одно я решил твердо: Мэй не суждено купаться в моих деньгах. Клянусь, я позабочусь об этом. Лучше раздать все городским шлюхам».
Тут она не удержалась от укоризненного восклицания, и он поспешно сказал:
«Ты не представляешь, что это была за жизнь, Сара! Она — все равно что моя матушка, только в своем духе. Нет, гораздо хуже! Мое решение твердое».
Она ответила таким тихим голосом, что едва расслышала сама себя:
«Ты не забыл про Пола?»
«Не забыл! — гаркнул он. — Пройдет несколько месяцев — и Пол определится со своим будущим. Ему так или иначе придется отслужить, а дальше он заживет своей жизнью, и с моей пожизненной отсидкой будет покончено».
Глядя на него, она невыразительно произнесла:
«Пол любит Кэтлин, а она — его».
У него отвисла челюсть. Он не меньше минуты смотрел на нее во все глаза, а потом возразил:
«Но ведь они еще дети! Просто они выросли вместе…»
«По-моему, это глубже. Я подожду, что из этого получится».
Он шагнул к ней и крикнул:
«Сара!..»
Она остановила его, выбросив вперед руку. Ей не пришлось до него дотрагиваться, хватило предупредительного жеста.
«Я жду. Кэтлин — мое единственное сокровище, пора бы тебе это понять».
«Знаю, но хочу рискнуть. Не так уж много нам осталось…»
Она уронила голову и шепотом ответила:
«Для этого еще будет время».
Он снова надолго застыл, глядя на нее в упор, а потом со свойственной ему прямотой выложил правду:
«Возможно, у тебя оно и будет, а у меня его уже в обрез. Я уже почти дошел до точки, Сара. Я так создан, что рядом со мной должен кто-то быть… Я много лет мечтал, чтобы это была именно ты».
«Ничем не могу тебе помочь», — ответила она, не поднимая головы.
Он развернулся и молча вышел. Так, сравнительно спокойно и мирно, они предрешили свое будущее.
Сара вспомнила про тесто и снова взялась его раскатывать. Потянувшись за противнем, она увидела в окошко Дэна и просияла. Он вошел, принюхался и воскликнул:
— Ну и аромат! Что готовится?
— Так, разное по мелочи. Они же вечно голодны.
— Они? Ты, разумеется, имеешь в виду Пола. Если бы тебе платили за всю ту еду, которую он тут поглотил, ты бы уже скопила изрядную сумму.
— Подумаешь! Все равно я что-то пеку, а Кэтлин часто демонстрирует норов, как молодая лошадка, и отказывается есть.
— Ну и жара!
— Я налью тебе чашку чая.
— Нет, я буквально на минутку.
Тем не менее он присел у стола.
— Но ведь сегодня среда, у тебя выходной.
— Да, магазин закрыт. Я свободен, но все равно направляюсь туда. Старушка затеяла переселение. У нее появилась одна идея, и она взялась за ее осуществление. Она воображает, что я не вижу, куда она клонит… Она хочет, чтобы я переехал туда.
— Неужели?
— Да. После смерти старого хозяина она страдает от одиночества. Я знал, что в конце концов она меня позовет, и это не так уж плохо — она страшно милая старушенция. Я очень к ней привязан, к тому же она все время твердит, что совсем скоро все там станет только моим…
Он положил локоть на стол и задел бутылку, лежавшую на боку, заставив Сару воскликнуть:
— Ты весь перепачкался мукой!
Она схватила со стола бутылку, и он заметил:
— Удачная идея — пользоваться бутылкой вместо скалки. Сама придумала?
— Нет, вычитала в журнале. Получается очень хорошо. Наливаешь в бутылку холодную воду, и тесто не рассыпается.
— То ли еще будет!.. Вот я и говорю: мир не без добрых людей, а эта пара всегда была ко мне безупречно добра, хотя мы никакие не родственники. Иногда чужие люди оказываются гораздо добрее родных, ты не находишь? — Он не ждал от нее ответа. — Я очень правильно поступил, что вложил в дело свои четыреста фунтов. Они окупились тысячекратно. Не буквально, конечно, — поправился он. — В общем, ты меня понимаешь. И вот теперь это переселение. У нее целых шесть комнат, все большие, хорошо обставленные, с любопытными предметами. Она уже давно носится с идеей превратить свое жилище в две квартиры. Мол, там вполне могут жить сразу двое, сохраняя хорошие отношения и не наступая друг другу на ноги. Бедненькая! Я всегда знал, к чему она клонит, но не подавал виду. Мне будет трудно съехать оттуда… — Он показал на стену.
— Да, — кивнула Сара, — это действительно проблема. Вряд ли тебе следует так поступать, Дэн. Без тебя ей будет одиноко.
Дэн долго смотрел на Сару, а потом молвил:
— Ты сама не знаешь, какая ты замечательная! А я всегда это знал.
— Хватит, Дэн! Уж я-то все про себя знаю.
— Я не шучу. Ты знаешь, как я ко всему этому отношусь. Ты пытаешься уговорить меня остаться, потому что жалеешь Мэри: ей, видишь ли, будет одиноко! У нее есть Стен, Джон и Мэй живут напротив, у нее двое внуков, а ей одиноко! Она причинила тебе столько зла, а ты ее по-прежнему жалеешь.
— Она несчастна… в душе. А несчастные люди чувствуют себя одинокими. Мы все в большей или меньшей степени одиноки, а несчастные люди — тем более.
— Наверное, ты права. Есть еще один довод против моего переезда, до которого тебе, видать, нет дела: я уже не смогу каждый день у вас бывать.
— Мне как раз есть до этого дело. — Она выпрямилась. — Просто не знаю, что бы я делала без тебя, Дэн. Раньше я никогда в этом не признавалась, а теперь скажу: в самом начале я бы рехнулась, если бы не твоя поддержка. Вся моя жизнь пошла бы прахом, если бы ты перестал к нам заглядывать.
Теперь Дэн смотрел на нее серьезно, без тени веселья. Взъерошив в волнении свои густые поседевшие волосы, он порывисто встал, подошел к камину и уставился на холодный очаг. Сара осталась на прежнем месте. Ее руки почему-то нервно дрожали.
— Ты давно не разговаривала с Джоном? — неожиданно спросил он.
— С Джоном? — При звуке этого имени она окаменела, напряженно глядя Дэну в спину. — С Джоном?
— У них с женой назревает разрыв, о чем можно только сожалеть. Было бы лучше, если бы он сперва позволил своему парню встать на ноги. Хотя в каком-то смысле я его не виню: ему несладко живется с тех пор, как он вернулся. Да и до войны было не лучше. — Дэн медленно повернулся и посмотрел на Сару. — Он собирается уйти от Мэй.
