Но сейчас меня интересовала небольшая тетрадка в кожаном переплёте, спрятанная в стене, за деревянной панелью. Попробовала отодвинуть панель и ничего не вышло, от злости стукнула рукой по стене и оцарапала ладонь. Капли крови впитались в стену и панель, слегка засияв, отъехала в сторону. В небольшой нише лежал дневник.

Взяв его в руки, почувствовала, как по телу пробежала теплая волна. Усевшись за стол и, подсветив себе страницы экраном телефона, принялась читать.

«Я решила завести этот дневник, чтобы записывать в него каждую секунду своего счастья.

Завтра я выхожу замуж! Эрик такой красивый, добрый и отзывчивый. Стоит ему оказаться рядом, как у меня перехватывает дыхание. Мама просит сильно не привязываться к мужу. Но, как такое возможно, когда мы дышим в унисон? Я знаю точно, что если его сердце пропустит удар, то моё дрогнет».

Судорожно вздохнув, оторвалась от страницы. Почерк у мамы всегда был красивый, с лёгким наклоном вправо, у меня так не получалось. Вот и сейчас я смотрела на ровные, аккуратные строчки, которые она выводила в дневнике, стараясь, чтобы каждая буква была понятна.

Сколько раз в детстве я спрашивала про папу. Но ответ был всегда коротким: «Он умер, когда ты родилась», — и на этом всё. А теперь, перед моими глазами появилось доказательство того, что он действительно был. Более того, мама с папой безумно друг друга любили. Поморгав, чтобы вновь не разреветься, сделала пару глубоких вдохов и продолжила читать.

Спустя минут пять, несколько страниц нереального счастья и идеального почерка резко оборвались. На следующей записи буквы скакали, и некоторые были размытые. Сразу становилось понятно, мама плакала, когда писала это.

«Вчера я узнала, что жду ребёнка. Решила не говорить об этом Эрику, а вначале съездить в больницу. Там меня обрадовали, скорее всего, будет девочка. Правда сказали, что на таком раннем сроке может произойти ошибка.

Приехав домой, дождалась Эрика и сообщила ему радостную новость. Только он побледнел и начал странно себя вести. Вначале очень сокрушался, что не мальчик. Затем нёс какую-то чепуху о том, что никому не позволит отнять у него ребёнка, что спрячет нас и умолял не рассказывать о беременности никому. Почему он так сказал? Неужели Эрик не рад нашему ребёнку?»

В недоумении я смотрела на листы и пыталась осознать суть этих слов. Сразу появилось странное ощущение — мне не понравится то, что будет написано дальше. Но, к сожалению, выбора не было. В данный момент информация может стать козырем в моих руках.

«Они узнали. Не знаю, как и каким образом, но семья Эрика в курсе, что будет девочка. Сейчас я закрылась в комнате и боюсь выйти даже на кухню. Минут пять назад тут была моя мама. Она убеждала меня, что всё будет хорошо. Только требовала при этом отказаться от моей дочери! Гэворила, что у меня ещё будут дети. Как она может говорить подобные вещи?!

Я не позволю им убить моего не рождённого ребёнка!»

Далее страница была пустой. Меня просто оглушило этими строчками. Они хотели убить ребёнка? Они пытались убить…меня? За что? Следующие страницы были исписаны неразборчивым почерком. И это были скорее короткие отписки, которые не несли в себе никакой нужной информации.

Дрожащими от нетерпения руками я переворачивала страницы в надежде найти ещё хоть что-то. И в конце дневника замерла, до боли в глазах, вглядываясь в уже привычный аккуратный почерк мамы.

«Это будет последней записью е тетради, Адель. Ты должна это знать.

Он успел. Эрик приехал забрал меня раньше, чем эти люди добрались до нас. Сказав, что сам решит эту проблему, он увёз меня из того ужасного дома. Но, видимо его семья не поверила, что он сдержит слово. Этан, отец Эрика, наслал проклятие на меня и на тебя доченька.

Последнее время ты часто спрашиваешь, где твой папа. Прости милая, но он действительно умер, когда ты родилась. Твой папа спас тебя и подарил мне несколько лет рядом с тобой, ценой собственной жизни. Мне пришлось наложить на собственную память «заклинание лёгкого забвения».

Прости меня, но я сделала это, чтобы выдержать и не отправиться вслед за ним. Ради тебя. Ведь жизнь без Эрика стала серой и безрадостной. Поэтому я ничего тебе не рассказывала о папе. Не могла. То же самое я проделаю с тобой, милая. Пока твоя сила будет спать, ты сможешь жить нормальной жизнью.

И если ты сейчас читаешь этот дневник, значит, меня уже нет, а твой дар всё же пробудился. Как бы я хотела рассказать тебе всё лично. Но такое нельзя говорить тому, кто не способен защитить собственный разум. Колдуны очень хорошо умеют читать воспоминания. Я сделаю всё, чтобы тебя не обнаружили, только от палачей не смогу защитить. Они слишком сильны.

В полу под столом есть тайник. Там спрятаны деньги, драгоценности, зелье защищающее разум (его хватит на пару дней, по глотку каждые два часа) и адресная книжка. Найди тётю Маргарет, она поможет и расскажет всё, что знает о твоём даре. Отдай ей спицу с солнцем и звёздами, это станет доказательством того, что ты моя дочь. Береги себя, девочка моя, и запомни — никто не должен знать, что ты дочь палача! Сожги этот дом, чтобы никто не узнал, где ты жила.

Я люблю тебя, милая. Мама».

Переведя растерянный взгляд со страниц на стол, я тяжело поднялась со стула и опустилась на пол в поисках тайника. Внутри царила пугающая пустота, даже душевная боль спряталась, испугавшись этого ощущения. Подняв доску в полу, достала свёрток и вытащила записную книжку. Пролистала до буквы «М» там был один единственный адрес и номер телефона. Набрала этот номер и после трёх длинных гудков услышала в динамике женский голос, так похожий на мамин.

— Да, слушаю.

— Добрый день, — хрипло произнесла я в трубку. — Мне необходимо поговорить с Маргарет.

— Это я, — обеспокоенно ответила женщина, — кто вы и о чём хотели поговорить?

— Меня зовут Адель, — на последнем слоге мой голос дрогнул и прозвучал очень тихо. Из динамика донесся звук бьющегося стекла.

— Простите, и что вы хотели? — голос Маргарет дрожал, но при этом в нём послышалась… надежда.

— Мама сказала, чтобы я нашла вас, — произнесла, не особо веря в успех этого разговора. — Могу я приехать по адресу указанному в блокноте?

Тишина давила на мозг. Почему она молчит? Неужели мама ошиблась и мне никто не поможет? Но тут вновь раздался голос:

— Я буду ждать тебя, Адель, — и она отключила связь.

Шумно выдохнув, поняла, что затаила дыхание в ожидании ответа. Всё! Пора брать себя в руки. Быстро нашла несколько книг, ради которых сюда ехала (в том числе и ту, которую знала наизусть). Достала из шкафчика бутылку с надписью «краситель», помню, мама выкрашивала свои рыжие локоны с его помощью. А также вытащила из комода небольшую шкатулку, в которой лежали мои собственные заготовки амулетов. Пусть они не напитаны силой, но если дар у меня всё же пробудился, это можно будет сделать и позже.

Взяв ножницы, без сожаления резанула волосы, сделав себе подобие каре. Затем вылила краситель в пластиковую миску, добавила туда порошок белого цвета и намазала всё это на голову. Спустя двадцать минут смыла это безобразие и хмыкнула. Блондинкой я ещё не была.

Запихнула необходимые вещи в свою сумку, положила деньги в карман и вышла из дома. Ну что же. Прощай, дом милый дом. Прощай, мама. Чиркнула зажигалкой и поднесла огонёк к занавеске, торчащей из открытого окна. Пламя жадно набросилось на ткань и начало пожирать всё, до чего могло дотянуться.

Отойдя на приличное расстояние, смотрела, как догорает дом, в котором я прожила лучшие годы своей жизни. Порадовалась, что горит он быстро, но огонь при этом не пытается переброситься на деревья. Только всё никак не могла заставить себя отвернуться. А через полчаса, на месте дома осталось лишь пепелище. Грустно улыбнувшись, я развернулась и направилась в сторону трассы ловить очередную попутку.

Стоило мне сделать пару шагов, как внезапно поднялся ветер. Сорвав с моей головы кепку, он закружился вокруг, и я услышала тихий шёпот.