— Да.

— Вы один? Четверых?

— Да, — пожал плечами Ренцо. Он бы и рад разделить этот подвиг с кем-то еще, но не с кем.

— Чего они хотели? У вас есть враги, сеньор?

— Мы не успели обсудить их претензии ко мне. Они сразу попытались отрубить мне голову.

Магистрат иронию не оценил, хмуро сцепил пальцы.

— Вы знаете, сеньор, что один их них убит из огнестрельного оружия?

Да ну?

Второй, очевидно, выжил и успел сбежать, иначе было бы пять трупов.

— Догадываюсь, — сказал Ренцо.

Магистрат озадаченно хлопнул глазами.

— Ээ-э, — сказал он. — Из того самого пистолета, который был при вас, когда вас задержали.

— Да, — сказал Ренцо.

— Это вы стреляли?

— Да.

— Почему?

— Очень хотелось выжить, — Ренцо подался вперед. — Это плохо, магистрат?

Магистрат отпрянул, но быстро взял себя в руки, снова потер шею сзади, потом подергал воротник рубашки, словно она его душила.

— Хранение огнестрельного оружия запрещено, сеньор.

— Да, — согласился Ренцо. — За это полагается штраф.

— Ношение и использование, это, боюсь, серьезнее штрафа, сеньор.

— В целях самообороны — нет.

— Вы ошибаетесь…

Ренцо пожал плечами. Ничего действительно серьезного по этому делу ему не предъявят. И даже больше того — немного посидеть в тюрьме куда безопаснее, чем попасть в лапы Гильдии. Он согласен посидеть.

Претор появился ближе к полудню. Неудобно пригнулся в дверном проеме.

— Пойдем-ка в мой кабинет, — сказал он. — Не люблю эти подвалы.

Ренцо поднялся на ноги.

— Низкие потолки?

— Неприятные воспоминания. Пошли.

Кабинет у претора просторный, с большим окнами, Ренцо уже был здесь.

Воспоминания? Претора когда-то обвиняли в предательстве, больше двадцати лет назад… но потом обвинения сняли.

— Отдал девочку джийнарцам? — спросил он. — Вот кресло… садись.

Ренцо сел.

— Да, — сказал он.

Претор глянул сурово, без одобрения.

— Договор передачи?

— У них есть расписка.

— А у тебя? Расписка? Деньги? Что?

Ренцо покачал головой.

— Гильдия хочет видеть тебя, — сказал претор. — Их представитель уже ждет внизу.

— Я имел право просто отпустить ее. Это мое личное дело.

Претор вздохнул.

— Ты знаешь, кто эта девочка?

— Да.

— Понимаешь, что должен был сообщить Сенату? Иначе это может расцениваться, как нарушение государственных интересов?

— Да.

— На что ты рассчитывал?

Ни на что. Просто поступал так, как казалось правильным. Без далеко идущих стратегических решений. Из него плохой стратег, хотя неплохой тактик, и то… Такие, как Ренцо, никогда не поднимаются высоко.

— Только здесь и сейчас? — вздохнул претор. — Жить так, словно завтра не наступит? Как волки?

Достал из ящика пачку сигарет.

— Не куришь? Нет? — взял одну, спички, сел на подоконник у открытого окна, раскурил, выдохнул в окно облачко дыма. — Значит так, — сказал он. — Первое, что я хочу сказать: Гильдии пока предъявить тебе фактически нечего. Подставить они всегда могут, так что нужно быть готовым. У Юттара есть расписка? Я отправлю кого-нибудь к нему за ответной. На чье имя? А лучше… ты составлял договор у нотариуса? Пусть сделает копию и подпишете оба, это еще не поздно. Второе… если тебе нужно с кем-то встретиться, скажи мне, я приглашу. Будешь сидеть здесь, в подвале, под замком. Ничего, переживешь как-нибудь. Зато никаких глупостей больше. За применение огнестрельного оружия я могу задержать тебя до окончания разбирательств. Разбираться будем столько, сколько потребуется. Обещать ничего не могу, в петлю из-за тебя я не полезу. Как обеспечить себе пути к отступлению — думай сам, в Илое ты вряд ли сможешь остаться. Все понятно?

— Понятно, — согласился Ренцо.

Претор долго сидел, разглядывая его… сигарета огромной ладони дракона казалась совсем игрушечной.

— Скажи мне только… просто интересно, — сказал он. — Ты сын богатого торговца, даже всаднические права получил уже сам, на службе, не по наследству. Она — принцесса Джийнара. Здесь потеряешь все. Для ее народа ты враг. Как ты себе это представляешь?

Дин орал на Тарина так, что тряслись стены. Нет, Мэй не могла разобрать слов из своей комнаты, она чувствовала только гул и дрожь земли под ногами. Вода в хрустальной вазе шла кругами, маленькие фарфоровые фигурки драконов на полке дребезжали, подпрыгивая и стукаясь друг о друга…

Дин так изменился. Мэй не видела его больше года. Наи Дингир — «Южный Ветер», теперь она чувствовала его мощь, верила, что гром может грянуть по его слову, молния ударить в землю по воле его. Он может убить — взглядом. Это было страшно. Словно брат перестал быть человеком.

А еще он все больше становился похож на отца. Может быть от того, что отпустил короткую рыжую бороду, может от того, что стал старше на целый год, может быть от ответственности, что легла на его плечи.

Когда они пришли, Дин сидел в атрии вместе с какими-то людьми, илойцами… у него дела.

— Смотри, какую игрушку я купил на базаре! — с порога порадовал Тарин.

Дин встал.

Его золотые глаза потемнели, словно грозовое небо.

— Все свободны, — сухо сказал он. — Продолжим позже.

От его голоса все сжалось внутри, отчаянно заколотилось сердце. Илойцы не заставили себя ждать, словно боясь и подумать, что можно спорить с эмиром.

— Подыщите для нее комнату. Тарин, останься.

Мэй увели. Ей казалось — кара за содеянное сейчас настигнет ее. Сейчас Дин поговорит с Тарином. Потом с ней. Испепелит. Она предала свой народ, он наверняка все знает.

И еще страшнее было, что Дин не придет и не покарает, что он просто отвернется от нее, сделает вид, что он не знает ее.

Дин… Нет, он не орал, он говорил негромко, но так страшно. Но она чувствовала его гнев, даже сквозь стены.

Потом все стихло.

Села на кровать.

Ожидание невыносимо до дрожи.

Потом шаги. Быстрые твердые шаги в коридоре. Все ближе. И замирают у двери.

Дверь отворяется осторожно, Дин заглядывает, открывает и еще долго стоит на пороге. Мэй кажется, сейчас она умрет… Но его глаза… В его глазах нет ненависти.

И вдруг, за какое-то мгновение он оказывается рядом, сгребает ее в объятья, прижимая к себе.

— Малышка… Как ты? Мэй, маленькая, прости, я не мог… Все хорошо. Ты дома, все будет хорошо.

И гладит ее по волосам.

— Дин…

Носом в его плечо. Слезы из глаз. Она прижимается.

Вот и все. Все закончилось. Кажется, теперь уже ничего плохого не случиться.

Облегчение, что подкашиваются ноги. И рыдания уже невозможно сдержать. Обнимает его, как в детстве. Старший брат, который всегда был рядом, и теперь тоже защитит ее… Он не оставит ее. Это так хорошо. Невероятно.

Нужно взять себя в руки.

И сказать все сразу, чтобы не было недомолвок, чтобы потом он не разочаровался в ней. Чтобы сразу поставить все на свои места.

— Дин… — Мэй собирается с силами. — Я люблю его.

Словно прыгаешь в воду с высокой скалы.

Но лучше сейчас.

Чувствует, как он вздыхает.

Потом берет ее за плечи, заглядывает в глаза.

Очень страшно посмотреть на него, но нужно решиться.

Его лицо сурово, но в глазах — все равно тепло.

— Я понял, Мэй.

И словно решает, что с ней, такой, делать.

Мэй ждет.

— Тебе придется его забыть, — строго говорит Юттар. — Ты и сама должна понимать это. Забыть вообще все, что с ним связно и что связанно с Илоем. Мы вернемся домой. Ничего не было.

Она качает головой.

— Нет, — говорит тихо. — Я не забуду.

Юттар хмурится. Мэй даже кажется, небо становится темнее, а воздух — густым и плотным от его взгляда. Не сомнения, не гнев, а просто сгущается тьма.

— Мэй, тебе обязательно обсуждать это сейчас? Мы не виделись больше года, столько произошло за это время, я боялся, что навсегда потерял тебя… но первое, что ты говоришь мне, это то, что любишь человека, принесшего всем нам столько бед?