У него пересохло во рту. Тело его напряглось. Силы небесные, как же она прекрасна. Его будущая жена.

Очевидно, он чем-то выдал свое присутствие. Потому что она взглянула на него, ожидая, что он заговорит.

У него перехватило горло, и он лишился дара речи.

– Что случилось? – спросила она.

– Ты точно хочешь, чтобы я остался с тобой сегодня ночью?

Голос его звучал хрипло.

Она отложила щетку, и по ее лицу медленно расплылась улыбка.

– Конечно, уверена.

Одним легким движением она поднялись на ноги, пригладила рукой волосы. Они были влажные и курчавились на шее и возле ушей.

Она положила руки ему на грудь – наверное, чувствовала громкие удары его сердца – и подняла лицо для поцелуя. Он почувствовал запах только что вымытых волос и аромат теплой, чистой женщины. Его напряженное тело пульсировало от желания. От настоятельной потребности.

– От тебя так приятно пахнет, – только и нашел что сказать этот человек, снискавший себе славу умельца добиваться чего угодно с помощью слов.

Сейчас, когда Мэдди была такой теплой, близкой, красивой и такой гостеприимной, он не мог думать ни о чем, кроме нее. Интенсивное пульсирующее желание, горячее и тяжелое, заставляло его немедленно бросить ее на кровать и овладеть ею, глубоко погрузившись в ее тело. Желание было безумное, дикое.

– Может быть, нам лучше лечь в кровать? – пробормотала она.

Не говоря ни слова, он подхватил ее на руки и в два больших шага преодолел расстояние до кровати. Но он, казалось, не мог отпустить ее. Ее руки обвились вокруг его шеи, и она принялась покрывать поцелуями его подбородок, шею и ту часть груди, которая открывалась в вороте халата.

Нэш закрыл глаза, немилосердно загоняя свою похоть в рамки, хотя бы отдаленно напоминающие контроль. Словно тигр, которого пытаются удержать на поводке. Если так пойдет дальше, то он просто упадет на нее и совершит акт насилия словно обезумевший. Он заставил себя осторожно положить ее на кровать и чуть отстранился, тяжело дыша.

– Ты уверена, что тебе там не слишком больно после… после прошлой ночи?

На ее губах опять появилась эта загадочная женская улыбка. Джоконда в выношенной хлопковой ночной сорочке.

– Мне больно… – сказала она ему, и у него замерло сердце. Похоже, все было так, как он думал. Для этого слишком рано. – Мне больно за тебя. И если ты сейчас уйдешь отсюда, обнадежив меня и снова оставив в разгоряченном, возбужденном состоянии, я… я тебя задушу.

Ему потребовалось мгновение, чтобы смысл сказанных ею слов дошёл до сознания, и за это мгновение Она развязала пояс на его халате и принялась стаскивать его.

– Судя по всему, моя французская кровь, когда ее раззадоришь, требует сатисфакции, – пробормотала она слегка извиняющимся тоном. – Надеюсь, что с этим не будет проблемы?

– Не… будет, – только и успел сказать он и уже мгновение спустя был раздет донага, и она целовала его, а он целовал ее, задирая одной рукой подол ее ночной сорочки и скользя другой вдоль этих длинных, стройных шелковистых бедер к горячему и влажному, готовому принять его лону.

Он вошел в нее медленным, плавным движением… один раз, потом другой… потом установилась ритмичность движения, и он больше ни о чем не думал…

Когда Мэдци проснулась, солнце уже взошло, а Нэш ушел. Единственной уликой его ночного посещения была некоторая чувствительность между ног да впадина от головы на подушке рядом с ней.

Она повернулась на бок, улеглась щекой в это углубление и вновь пережила все мгновения прошедшей ночи. Потом с наслаждением потянулась и попыталась приглушить охватившее ее чувство радости.

«Не принимай то, что произошло между нами, за любовь… Это всего лишь… здоровое проявление желания».

Может быть, и так. Она была новичком в искусстве любви и не разбиралась в проявлениях желания, но ей было абсолютно ясно одно: она любит Нэша Ренфру всем сердцем. И если он не сможет предложить ей взамен ничего, кроме желания, она с радостью согласится на это, потому что быть объектом его желания… просто великолепно.

– Как тебе нравится жизнь служанки? – поинтересовалась Мэдди, когда Лиззи тем же утром расчесывала ее спутавшиеся волосы.

– Она немного отличается от того, что я ожидала, мисс, но это все-таки несравненно лучше, чем доить коров.

– Чем же она отличается?

Лиззи скорчила гримаску и начала укладывать волосы Мэдди вокруг головы в виде короны.

– Вы не поверите, мисс, какие они все в помещении для слуг чопорные и высокомерные. Я вчера села на стул кухарки – на минутку, когда кухарка им не пользовалась, – так можно было подумать, что я плюнула на пол – вот как они все на это отреагировали.

– Но они, надеюсь, не проявляют к тебе недоброжелательности?

– Нет, что вы, не беспокойтесь, мисс. Старая миссис Дин настоящая душка. А Купер, служанка леди Нелл, говорит, что в некоторых больших домах бывает и хуже, хотите верьте, хотите нет.

Купер была той самой служанкой, которая принесла ей прекрасную кашемировую шаль в первый вечер.

– На первый взгляд она мне понравилась, – сказала Мэдди.

– Она хорошая. Она мне здесь все показала. Так что леди Нелл повезло с ней, как вам, надеюсь, со мной. И мистер Бронсон, дворецкий, тоже хороший. Он любит, чтобы все было как следует, сам не гнушается тяжелой работой и не терпит разгильдяйства, словно все мы в армии, но при всем при том он не сноб и не возражает против шутки. Но тех, которые всю жизнь были слугами, я терпеть не могу. Они ходят словно аршин проглотили и смотрят на тебя, как будто нечаянно наступили на что-то отвратительное.

Мэдци рассмеялась. Для служанки Лиззи была слишком прямолинейной и непосредственной, но Мэдди любила ее за это. Однако она понимала, что девушка может не сразу разобраться в табели о рангах, существующей среди слуг.

– Я так рада, что ты поехала со мной, Лиззи. Но если кто-нибудь будет плохо относиться к тебе, ты должна сразу же сказать об этом мне.

Лиззи фыркнула.

– Ну уж нет. Я могу сама постоять за себя, мисс. – Она критически взглянула на отражение своей работы в зеркале. – С волосами всегда бывает трудно справиться после мытья.

Осторожно воспользовавшись горячими щипцами, она превратила выбившиеся из прически волосинки в кудряшки.

– Ну вот, так будет лучше. Вам очень к лицу, мисс. Мистер Ренфру будет снова ослеплен.

Ослеплен? Это была приятная мысль. Маловероятная, но приятная.

Лиззи рассмеялась.

– Разве вы не заметили, мисс? Когда он взглянет на вас, он после этого ни на что другое смотреть не может. Бедняга забывает даже, куда он шел. Так же было когда-то с моим Рюбеном. – Она отвернулась и добавила неожиданно охрипшим голосом: – Так что продолжайте ослеплять его, мисс, и не позволяйте уйти.

Лиззи принялась торопливо приводить в порядок комнату.

– Проходя мимо кухни, я уловила запах жарящегося бекона. Вот вкуснотища! Да, совсем забыла, леди Нелл велела сказать вам, что в десять часов приедут снимать мерки с ребятишек для новой одежды.

– Такой картины я еще никогда прежде не видел, – промолвил Нэш, появляясь в дверях библиотеки. – Ты сидишь и спокойно читаешь.

Мэдди вскочила и отложила книгу. Шел второй день их пребывания в Фермин-Корте, и дети уже освоились здесь, так что у Мэдди появилось какое-то время для самой себя.

– Я предлагала свою помощь – уверена, что здесь найдется сколько угодно работы, – но Нелл напомнила, что я гостья и могу делать то, что хочу, – объяснила Мэдди немного виноватым тоном.

– Она права, – одобрительно сказал он. – За все время, что тебя знаю, я ни разу не видел, чтобы ты тратила хоть минуту для собственного удовольствия. Что читаешь? – Он взял книгу и нахмурился. – О России?

– Она несколько устарела, но интересная. Знаешь ли ты, например…

– Не забивай себе голову, – сказал он, захлопнул книгу и отложил в сторону.

– Но мне интересно…

– Возникли другие возможности.

Она посмотрела на него с озадаченным видом.