-  Я люблю тебя, маленькая, - целую ее в нос, и вытираю пальцами слезы, а она улыбается. - Нужно уметь прощать.

- Награда, - шепчет она. - Все-таки, награда.

       Честно говоря, мало что сейчас понимаю, но Таша лишь машет рукой, мол неважно, и улыбается. А потом приподнимается на носочки и целует меня, едва касаясь губ своими губами.

- Я тоже тебя люблю, - в перерывах между поцелуями говорит она. И тогда я чувствую себя самым счастливым человеком на свете.

       Я лежу в этой гребаной больнице уже почти месяц. Веденов все ищет следы Таши и Урманского, и никак не может их обнаружить. Чувствую - врет сука, но пока ничего сделать не могу. Вот выйду рано или поздно, и тогда он за все поплатится. Пусть на зоне думает кого предал. Больницу платную он мне тоже не нашел, но я и к этой уже привык. В принципе, какая разница где плевать в потолок. Да и голова часто болит после травмы, а здесь у меня появилась медсестричка, которая, в обход других, дает мне лишние дозы обезболивающих. В общем, везде жить можно, даже в таких клоповниках, как оказывается.

       Оксана, которая поначалу рвалась приходить ежедневно, сейчас тоже редко балует меня своим вниманием. От нее приходят лишь весточки, в виде СМС сообщений о потраченных деньгах с моей карты. Сам дал, ведь жить им с сыном на что-то нужно. Но эта сука сразу ринулась по бутикам и салонам. Звоню, она мне: "милый, это в последний раз", а через день - два повторяется снова. Все пользуются моей беспомощностью. Только не думают, что она недолговечна. Ноги срастутся, встану, будут у меня еще в них валяться, да целовать, умоляя чтобы простил. А я подумаю, очень хорошо подумаю, нужны ли мне эти предатели. 

       Дни тянутся медленно и однообразно. Ем, сплю, да думаю, вот и все мои развлечения на данное время. А, нет, еще по телефону контролирую работу фирмы, тоже расслабились без меня. Не успел попасть в больницу, как обороты снизились почти вдвое, зато зарплату эти твари неблагодарные начисляют себе такую же, как и до падения прибыли. Уволю всех нахрен, совсем страх потеряли. 

- Игорь Анатольевич, - дверь в палату открывается и входит врач, прерывая поток моих мыслей.

- Да, доктор? - поворачиваю голову в его сторону. Этот тоже относится ко мне враждебно, чувствую всем нутром. Но у него, с того, первого дня, хватает ума, хотя бы пытаться скрывать свои чувства. Точнее хватало, потому что врач, неожиданно, продолжает. - Вы знаете, конечно, так говорить нельзя, но….не могу сдержаться. Есть бог на свете, и он все видит.

- Что вы имеете в виду? - спрашиваю настороженно, потому что врач, хоть и не улыбается, но внутренне точно ликует. За годы правления фирмой я безошибочно научился считывать человеческие эмоции, даже когда люди пытаются их скрывать.

-  Сегодняшний анализ крови показал, что у вас вирус иммунодефицита человека, попросту ВИЧ. Мы три раза перепроверили, ошибки быть не может.

       Мне кажется я ослышался, настолько неожиданно звучит эта новость. Открываю рот, а не одного слова вымолвить не могу. Смотрю на доктора, а он на меня, спокойно так. И от его этого спокойствия становится еще страшнее.

- Я умру? - задаю вопрос, который первым приходит на ум. Голос хриплый, дрожит. А лоб покрывается липким потом страха. - У меня есть деньги, доктор, сделайте что-нибудь, умоляю.

- Деньги здесь не помогу, Игорь Анатольевич, - качает головой врач и добавляет, а в его голосе мне чудится злорадство. - Может быть, наконец, вы поймете, что не все меряется ими. Кстати, у вас острая форма, она развивается гораздо интенсивнее, и ваши иммунные клетки снижаются быстрее, чем при обычной. 

- И что делать? - я в ужасе. Беспомощно смотрю на врача, расширенными глазами. Сейчас я готов целовать ему ноги, только чтобы он нашел выход из положения.

-  А ничего, - разводит врач руками и выходит из палаты. Меня трясет, как в лихорадке. Хватаю телефон и пытаюсь набрать номер, но пальцы не слушаются. Удается лишь с пятой попытки.

- Приедь ко мне, - произношу в трубку жалким голосом, когда на том конце провода мне отвечают.

          Будильник оповещает нас о том, что пора вставать ровно в шесть утра. Но за тот месяц, что живу в доме Даньки, я и сама привыкла к такому раннему подъему. Мне только в радость, пока он бреется и принимает душ, сварить ему кофе или приготовить легкий завтрак. За все годы, прожитые с Игорем, я уже и забыла, как это здорово - заботиться о любимом человеке. Это нисколько не утомляет, не напрягает и не раздражает, наоборот, у меня, словно, выросли крылья за спиной. А когда он уходит на работу, я с удовольствием делаю разную работу по дому. Правда, пришлось ему немного слукавить, что не со всем справляюсь, не хотелось, чтобы из-за этого работы лишилась Ириада Павловна. Мы с ней подружились с первого же дня, и теперь помогаем друг другу, а когда остается время, с удовольствием пьем на кухне ароматный чай и много болтаем. Она рассказывает мне о своих внуках, которые целыми днями носятся на улице и, зачастую приходят в грязной или порванной одежде. Я киваю, улыбаясь, а сама в этот момент думаю о том ребенке, которого у меня отобрали. Сейчас, когда Игорь в больнице, я могла бы пойти к Оксане, я бы справилась и забрала сына. Но Даня строго настрого запретил мне это делать. Когда я озвучила ему эту идею, с горящими глазами и полная энтузиазма, посадил меня на диван, сам сел напротив и взял мои руки в свои ладони.

- Ташка, - вздохнул он. - Мы ведь обсуждали уже этот вопрос. Так нельзя, пойми ты. Твои ощущения никому, кроме тебя не нужны и никому ничего не докажут. Ты хочешь, все-таки, оказаться в тюрьме? Я вот этого точно не хочу.

-  Но что же делать, Дань?! Я так не могу больше. Каждый день я думаю о сыне, о том, что он мог бы быть сейчас рядом. И тогда я была бы абсолютно счастлива. Ему уже три месяца, а я видела его лишь раз, там в роддоме, - две соленые дорожки потекли от глаз к моим губам. Я попыталась их удержать, но это было непросто и, в итоге, все же расплакалась взахлеб. - Кстати, я хотела назвать его Данилой.

- Успокойся, маленькая, - Даня крепко прижал меня к себе, так крепко, что мне даже стало немного больно, но при этом очень спокойно. С ним, в его объятиях, именно так себя и чувствую - слабой женщиной. - Я не хотел говорить раньше времени, но ты сама подняла эту тему. Я познакомился с Оксаной, видел ребенка, Алеша его зовут, и смог утащить его соску. Все это отдал на ДНК экспертизу, вместе с твоими волосами. Результат будет примерно через месяц.

- Правда? - внимательно смотрю на него, отстраняясь. - Ты мне не врешь?

- Таша! - строго говорит он. - Доверяй мне, пожалуйста. Неужели ты думаешь, что вот сейчас я вешаю тебе на уши лапшу?

       Тогда Данька даже обиделся на меня и дулся до самого вечера. И лишь, когда я легла рядом, прижимаясь к нему своим телом, оттаял. В постеле нам идеально. Мы понимаем там друг друга без слов. Мы не стесняется, не испытываем неловкости, не боимся, что кто-то сделает что-то не так. Мы просто любим друг друга. Каждой клеточкой тела, всей душой. И наши сердца постоянно бьются в унисон.

       И вот сегодня, как обычно, приготовив Дане завтрак и отправив его на работу, решила перемыть в доме окна. У Ириады Павловны выходной, так что работы предстоит немало. С ведром воды и тряпкой в руках залезаю на подоконник, и вот тогда слышу требовательный звонок в дверь. Гости к нам приходят редко, в основном Вика и иногда Сережа, но они оба знают, что Данька в это время всегда на фирме, он у меня ответственный. Недоумевая кто бы это мог быть, слезаю с подоконника и иду открывать. Калитку, уезжая, Данила за собой закрыл, поэтому прохожу от дома по каменной дорожке прямо босиком, наслаждаясь еще утренней прохладой. А когда открываю дверь, от неожиданности каменею сама, увидев тех, кто решил посетить меня этим утром.