Рисунки Л. Cмехова

В пятидесяти милях от Христиании, приморского города Норвегии, расположен поселок Телемаркен. Если побывать там, разыскать самого старого норвежца и спросить у него, кто первым совершил прыжок на лыжах, старик ответит: Кнут Тризиле. Так звали смелого норвежского парня. Старик скажет, что было это очень давно. Его прадед был мальчишкой, когда Тризиле удивлял народ своими прыжками. Он легко перепрыгивал через двенадцать человек, поставленных в ряд. Это, конечно, не так много, как прыгают теперешние рекордсмены. Но старик уверенно добавит, что современным лыжникам далеко до его сородича — Тризиле.

Старик помолчит, наверное, закурит трубку, а потом продолжит свой рассказ.

— Имейте в виду, молодой человек, что в те времена, когда жил наш Тризиле, не приглашали инженеров, чтобы строить искусственные трамплины для прыжков. С такого трамплина Тризиле прыгнул бы подальше теперешних чемпионов. А вот они едва ли решились бы повторить прыжки Кнута. Уж очень смел был парень! Вот как он отличился однажды.

Жил в нашей деревне богач Якоб Ларсен. Была у него лошадь, лучшая в округе, резвая и выносливая. Хвастал Ларсен своим конем. Все бывало повторял:

— В поселке Телемаркен никто, кроме меня, не доберется в один день до Христиании.

Однажды собрался Ларсен в город. Только выехал из поселка, с горы летит на лыжах Тризиле и весело кричит ему:

— Подгоняй, сосед, свою лошадку, а то я раньше тебя попаду в Христианию.

Ларсен разозлился, надулся от спеси, как тесто в квашне, и ответил:

— Если ты продержишься хоть полдороги за моим конем, то выиграешь сто крон.

— По рукам, — ответил Тризиле, — только, если проиграю, с меня тебе взять нечего. Я сто крон ни разу в жизни в руках не держал.

— Отработаешь, — сердито буркнул Ларсен и, стегнув коня, помчался по дороге.

А Тризиле свернул в сторону и пошел кратчайшим путем, через горы. Вначале ему тяжело пришлось. Он вспотел и распарился, пока взбирался на длинный и крутой склон. Поднялся на вершину. Дальше путь шел под гору. Ну и полетел же Тризиле! Как на крыльях!

Мчится Тризиле и видит: впереди обрыв — глубокое ущелье разрезало горный склон поперек. Глянул влево, вправо — не видно конца ущелью. Присел пониже и еще быстрее полетел на лыжах вниз, к обрыву. На самом краю пропасти он оттолкнулся от снежной поверхности, вытянулся весь и взлетел в воздух. Летит, а у самого мысль мелькает: «Долечу или расшибусь в глубокой пропасти?»

Не успел как следует испугаться своей смелости, как ущелье осталось позади. Тризиле опустился на крутой склон. Хлопнули лыжи по снегу, едва устоял на ногах парень.

Ларсен тем временем настегивал коня и все поглядывал назад— не догоняет ли Тризиле? Наконец он доехал до последнего поворота дороги. Повеселел Ларсен. Стал прикидывать в уме, сколько выгоды получится в его хозяйстве от бесплатной работы сильного Тризиле. Задумался, вожжи распустил. Усталый конь пошел шагом. Вдруг навстречу по дороге скользит Тризиле, за плечами мешок с покупками. Успел парень в городе побывать и купить, что было нужно. Смотрит на него Ларсен и глазам не верит. Рот разинул от удивления, а сказать ничего не может. Тризиле поровнялся с ним и смеется: — Ну, как, сосед, плакали твои сто крон?

Вот что расскажет старый норвежец об удалом лыжнике Кнуте Тризиле из поселка Телемаркен.

В Москве на Воробьевых горах выстроен большой трамплин для прыжков на лыжах. Как-то раз, когда красное зимнее солнце опускалось к свинцовому горизонту, внизу под горой, почти напротив трамплина, стояло несколько ребят. У одного из них были отличные новые лыжи «телемарк», на которые остальные ребята часто поглядывали с завистью.

Но сейчас они разглядывали не светлые, отполированные до блеска ясеневые «телемарки», а, задрав головы, смотрели куда-то вверх.

Там в высоте виднелся деревянный передний срез трамплина; позади него возвышался верхний конец дорожки разгона с примыкавшей к ней площадкой, огороженной перилами. На площадке копошились совсем маленькие фигурки людей.

— Пошел! Гляди, Кудряш! Пошел! — закричал один из ребят, толкая в бок владельца телемаркенских лыж.

— Вижу. Отстань, — не поворачивая головы, ответил Кудряш.

С верхней площадки скользнула маленькая фигурка лыжника и со все возрастающей скоростью понеслась вниз по дорожке разгона. На мгновение лыжник исчез, скрытый от глаз изгибом дорожки и трамплином. Но тотчас же он возник над кручей, вытянулся, наклонился вперед и, широко раскинув руки, полетел по воздуху над склоном. Описав огромную дугу, прыгун опустился на крутой склон. Выдвинув одну ногу вперед и сильно согнув ее в колене, лыжник присел, как на рессорах, чтобы смягчить толчок. С огромной скоростью он пронесся мимо ребят и, сделав крутой поворот, остановился, подняв облако снежной пыли.

— Хорошо прыгает, — сказал Кудряш, — а все же недалеко. Метров тридцать, не больше. Эх, пустили бы меня…

— А ты бы решился?

— Я бы прыгнул не хуже, если бы мне разрешили хоть разок, — ответил Кудряш.

Он был уверен в своих силах. Никто из ребят не мог тягаться с ним в прыжках с учебного трамплина, что стоит у Нескучного сада.

Спустя несколько минут верхняя площадка трамплина опустела. Люди спускались вниз по лестнице, и в морозном вечернем воздухе доносился скрип их шагов.

Но Кудряш ничего не замечал. Он внимательно разглядывал свои лыжи, как будто видел их впервые.

«Годятся ли мои лыжи для больших прыжков?», думал мальчик.

Взрослые лыжники прыгают обычно на специальных лыжах, с тремя желобками на скользящей поверхности. Кудряш как-то попробовал поднять эти лыжи. Они оказались необычайно тяжелыми. Инструктор, работавший на трамплине, рассказал, что прыжковые лыжи изготовляются из дерева гикори, растущего в Америке.

Кудряш приподнял ногу и с силой хлопнул своей лыжей по плотно утрамбованному снегу. Лыжа упруго спружинила.

«Нет, мои „телемарки“ надежные», решил он.

У лыжи был широкий, круто изогнутый носок, а к середине, там, где нога упиралась в грузовую площадку, лыжа сужалась и к заднему концу снова слегка расширялась. Кудряш по опыту знал, что такая форма очень удобна при поворотах, когда стремительно мчишься с крутой горы. Стоит только поставить лыжу на ребро, как она начнет поворачивать, потому что. ее боковой край, скользящий по снегу, вогнут, как серп полумесяца. Недаром у Кудряша были лыжи, форму которых изобрели веселые телемаркенские парни, бесстрашно спускавшиеся с крутых норвежских гор.

«Конечно, выдержат», окончательно решил мальчик и крикнул медленно удалявшимся товарищам:

— Ребята! Сюда! Я прыгну с большого трамплина.

Мальчики наперегонки побежали к нему. Одни уговаривали Кудряша не прыгать, уверяя, что он сломает ногу или, что еще хуже, новые лыжи; другие, напротив, подзадоривали и торопили:

— Ты поскорее, а то совсем стемнеет, тогда не прыгнешь.

Кудряш одним духом вбежал по деревянной лестнице на верхнюю площадку трамплина. Стал на лыжи, застегнул пяточные ремни и, шагнув к краю площадки, глянул вниз. Отсюда гора казалась еще больше, чем когда он смотрел на нее снизу. Полого убегала вниз дорожка разгона, постепенно переходившая в горизонтальную поверхность трамплина. Дальше гора резко меняла профиль и делалась такой крутой, что с верхней площадки не было видно ее склона. Казалось, что трамплин навис над отвесным обрывом и где-то там, далеко внизу, маячат едва различимые фигурки ребят.

Несколько секунд мальчик стоял неподвижно. Громко стучало сердце и почему-то было тяжело дышать.