Вытащив мои руки из своих волос, он завел их над моей головой, удерживая левой рукой.

- Думаешь, я не знаю? - сказал он.

Его лицо исказило безошибочное чувство похоти, своей глубиной придавая ему дикость. Я была немного напугана, но мое желание к нему не давало мне об этом задумываться.

Я вновь притянула его губы к себе. Мое сердце бешено колотилось в груди, разнося поток жидкого огня по моим венам, и сжигая меня изнутри. Внезапно, его прикосновения стали мягкими, а его поцелуи нежными, отчего мне снова захотелось плакать.

- Ты такая влажная... мой член покрыт твоей влагой, - прошептал он в мой рот.

Я громко простонала от его слов, и поняла, что мой мозг принял решение.

- Займись со мной любовью, - ответила я.

Мой голос звучал чужим даже для моих собственных ушей. Его сердце билось очень сильно, а его член пульсировал у моей плоти.

Сделав глубокий, дрожащий вдох, он уронил свой лоб на мое плечо. В тишине мой голод конфликтовал с моим возрастающим чувством стыда при мысли, что он мог сказать что-нибудь жестокое или озвучить какую-нибудь глупую шутку. Это убьет меня.

Наконец, подняв голову, он посмотрел на меня. Я не могла понять выражения его глаз. В них было так много всего и сразу: нужда, злость, смущение и что-то еще.

- Блять, - выругался он.

Его плечи поникли, и я забеспокоилась, что именно сейчас он собирался сказать что-то такое, от чего мне захочется заползти внутрь себя и умереть. Я хотела что-нибудь сказать, возможно, нанести упреждающий удар, вроде, 'я просто пошутила', но я не могла произнести ни слова.

Затем, к моему облегчению, он отпустил мои руки и спустил лямки моей сорочки с плеч, открывая мою грудь.

- У тебя самая красивая грудь.

По моему телу пробрался жар, и мои соски затвердели.

- Спасибо... - неуверенно ответила я.

- Пожалуйста, - улыбаясь, сказал он, и сомкнул губы вокруг моего жаждущего соска.

Я попыталась обнять его руками, но они запутались в лямках сорочки. Превозмогая целый поток чувств, я сильно сжала свои бедра, в попытке притянуть Калеба ближе к моему телу, пока я извивалась под его уничтожающими ласками.

Он пососал и укусил один сосок, после чего принялся за второй, не оставив без внимания ни один миллиметр кожи между ними. Закрыв глаза, я поплыла в море удовольствия, желания и боли.

Кажется, я люблю тебя.

Эта мысль ворвалась в мой разум, словно безжалостное торнадо, умоляя произнести ее вслух, но я не могла, наверное, не могла. У меня было ощущение, что я кончу еще до того, как он окажется внутри меня, и до того, как он даже прикоснется ко мне ТАМ. Я балансировала на грани, что ощущалось до раздражения прекрасно.

Скажи! Кажется, я люблю тебя.

Просунув руку между нашими телами, он спустил свои боксеры, освобождая свою эрекцию.

О, Боже мой! О, Боже мой!

- Подожди, - сказала я, задыхаясь.

Калеб остановился.

- Что? - спросил он.

Казалось, что он, на самом деле, был весь во внимании.

- Будь нежным, хорошо? - прошептала я, отдавая себя ему на милость.

Его взгляд стал испепеляющим. Словно он хотел разорвать меня одними зубами, и, наверное, я бы ему это позволила.

- Не волнуйся, Котенок. Я не собираюсь тебя трахать, - сказал он, послав мне печальную улыбку.

И прежде чем я успела спросить, какого хрена нет, он раздвинул своим горячим стволом мои половые губы, и начал тереться твердым членом о мой набухший клитор. Меня парализовало. Из моего рта стали вырываться отчаянные, хныкающие крики, и мои бедра стали инстинктивно двигаться вперед и назад у его горячей плоти. Я собиралась кончить, и это должно было быть потрясающе.

Он двигал своим членом вверх и вниз по чувствительной точке в вершине моего лона, и все, что я могла делать - так это изнывать, стараясь выпутать свои руки из долбаной сорочки, чтобы прикоснуться к нему.

Его губы блуждали по моему телу и остановились в основании моей шеи. Он снова укусил меня, и на этот раз, я к нему прильнула.

- Тебе приятно, зверушка? - спросил он, пропитывая свой голос самонадеянностью, но мне было все равно.

Я неистово закивала и посмотрела на его губы.

Своими губами он ласкал мои, все это время, не сбиваясь с выбранного ритма ласки моего клитора.

- Я хочу услышать, как ты это скажешь. Скажи мне, что тебе приятно. Скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы твоя маленькая киска кончила.

О. Боже. Мой!

Внезапно, каждый мускул моего тела напрягся. Вход в мое тело начал сокращаться, сжимая то, чего там не было. Мое сердце помчалось вскачь, а мои руки запутались в простынях, пока мои ноги со всей силы стискивали Калеба.

Из моего тела стал беспорядочно вырываться оргазм, захлестывая все на своем пути, и ошеломляя меня настолько, что по моему лицу покатились слезы.

- Я люблю тебя! - выкрикнула я.

Не справившись с собой, я продолжала плакать, даже когда горячее семя Калеба брызнуло на мою киску и живот. Тяжело дыша, он сжимал свой член, выплескивая на меня все, что у него было. После чего, схватив меня за задницу, и еще сильнее прижав к себе, снова нашел своими губами мои губы, и целовал меня до тех пор, пока мы оба не успокоились. Несколько секунд спустя, Калеб осторожно навалился на меня.

Калеб знал, что его вес, должно быть, давался Ливви нелегко, но он пока не был готов столкнуться лицом к лицу с этой новой и весьма провокационной ситуацией. Он полагал, что в порыве страсти - особенно для представительниц женского пола - было обычным делом выкрикивать ничего не значащие слова, но он не мог сказать наверняка, потому как ничего подобного с ним раньше не случалось.

Она сказала, что любит его, произнеся эти слова во время очень сильного оргазма, однако факт оставался фактом.

Даже сейчас он чувствовал тепло и влажность ее слез на своем плече. Она не рыдала и не плакала. Более того, то, как она водила по его бедру кончиками своих пальцев говорило об ее удовольствии, если не об удовлетворении. Внезапно испытав желание положить конец своему дискомфорту, возникшему как от его мыслей, так и от ощущения жара и липкости, он поерзал, чтобы освободить себя от Ливви.

Она издала несколько протестующих звуков, пока он выпутывался из ее объятий, стирая следы своего семени ее ночной рубашкой с низа своего живота. Она сморщила свой носик, как будто это было самой отвратительной вещью, которую она когда-либо видела, но он оставил это без комментариев.

Ему не нравились бушевавшие в нем чувства. Он прокручивал этот инцидент в голове, пытаясь найти тот самый момент, когда лишился контроля, попав под чары девушки, которой полагалось быть егопленницей. Она была практически обездвижена, но, тем не менее, было невозможно игнорировать ту власть, которую она обрела над ним своими большими, невинными глазами и пухлыми, дрожащими губами.

Натянув боксеры, он сел на край постели, пытаясь сообразить, что бы ему сказать. Услышав ее удовлетворенный вздох, он почувствовал тепло ее щеки, прижавшейся к его спине, и распространившей покалывание по всему его телу. Она слабо обернула свои руки вокруг его талии.

- Пожалуйста, не надо, - прошептала Ливви у его спины.

- Не надо что?

- Всякий раз, когда между нами случается что-нибудь... хорошее... после этого ты становишься холодным.

Прижавшись к его спине, она обняла его сильнее.

Смущение Калеба стало превращаться в злость, но он понимал, что она была права. Его инстинкты взбунтовались против его же попыток отгородиться от Ливви. Он называл ее трусихой, грозил унижением и жестокостью, даже трахнул другую женщину у нее на глазах, чтобы остановить все то, что происходило между ними. Но ничего из этого не сработало.

И теперь они находились в еще одной эмоционально компрометирующей ситуации. И это лишало всяких сил.