Итак, беглецы были обеспечены пищей и питьем по меньшей мере на несколько дней. Они отнюдь не заставили себя долго просить и начали разбирать припасы вождя.

Гленарван, отобрав нужные продукты, передал их мистеру Олбинету, Стюард, неизменно соблюдающий установленные формы даже при самых тяжелых обстоятельствах, нашел, что меню обеда несколько скудно. К тому же он не умел приготовлять эти коренья и в его распоряжении не было огня.

Но Паганель вывел его из затруднения, посоветовав закопать папоротник и патат прямо в землю. Действительно, температура верхнего слоя земли была очень высока, и если бы измерить ее термометром, то он, наверно, показал бы от шестидесяти до шестидесяти пяти градусов тепла.

Мистер Олбинет чуть не обварился, ибо когда он рыл яму, собираясь положить в нее коренья, то оттуда вырвался столб пара, взлетев со свистом вверх на целую сажень.

Стюард в ужасе упал навзничь.

- Заверните кран! - крикнул майор и, подбежав с двумя матросами к яме, с их помощью закидал яму кусками пемзы.

Паганель наблюдал за происходящим и что-то загадочно бормотал:

- Так… так… А почему бы и нет?

- Вас не обожгло? - спросил майор Олбинета.

- Нет, мистер Мак-Наббс, - ответил стюард, - я, право, не ожидал…

- …такой удачи! - воскликнул весело Паганель. - Оказывается, здесь имеется не только пища и вода Кара-Тете, но и огонь в земле. Да, эта гора - настоящий рай! Я предлагаю основать здесь колонию, заняться землепашеством и ждать здесь конца наших дней! Мы будем Робинзонами горы Маунганаму! Поистине я затруднился бы сказать, чего нам еще не хватает на этой уютной вершине!

- Прочности самой вершины, - отозвался Джон Манглс.

- Ну! Не со вчерашнего же дня она существует, - возразил Паганель. - Уже с давних времен она оказывает сопротивление действию подземного огня, - выдержит и то недолгое время, которое мы проведем на ней.

- Завтрак подан, - провозгласил мистер Олбинет таким торжественным тоном, словно выполнял свои обязанности в Малькольм-Касле.

Беглецы, усевшись у ограды, тотчас принялись за еду, которую с некоторых пор столь неукоснительно посылало им провидение при самых тяжелых обстоятельствах.

Путешественники не были слишком взыскательны в отношении выбора блюд, но мнения о съедобном папоротнике разделились. Одни находили, что он сладок и приятного вкуса, другим же он казался слизистым, безвкусным и удивительно жестким. Зато сладкий патат, испеченный в горячей почве, оказался превосходным. Паганель заметил, что усопший вождь был не плохо снабжен для загробной жизни.

Когда голод был утолен, то Гленарван предложил немедленно обсудить план бегства.

- Как, уже? - жалобно воскликнул Паганель. - Вы собираетесь так скоро покинуть это чудесное место?

- Допустим, что мы в Капуе, господин Паганель, - ответила Элен. - Но вы знаете, что не следует подражать Ганнибалу [69].

- Мадам, - ответил географ, - я никогда не позволю себе перечить вам, вы желаете обсуждать план бегства, будем же обсуждать его!

- Прежде всего, - сказал Гленарван, - я полагаю, что нам следует бежать до того, как нас вынудит к тому голод. У нас еще есть пока силы, и их надо использовать. Предлагаю этой же ночью под защитой тьмы пробраться сквозь расположение туземцев к восточной долине.

- Чудесно, если только маорийцы дадут нам пройти! - отозвался Паганель.

- Ну, а если они не дадут, тогда что? - спросил Джон Манглс.

- Тогда мы прибегнем к сильно действующим средствам, - ответил Паганель.

- Следовательно, у вас имеются сильно действующие средства? - заинтересовался майор.

- В таком количестве, что я даже не знаю, что с ними делать, - заявил географ, не вдаваясь ни в какие пояснения.

Оставалось ждать наступления ночи, чтобы попытаться прорваться сквозь цепь маорийцев.

Дикари не двигались с места. Казалось, что их ряды не поредели, а даже пополнились запоздавшими товарищами. Горящие там и сям костры образовали словно огненный пояс вокруг горы. Когда соседние долины погрузились во тьму, то казалось, будто гора Маунганаму вздымается из огромного костра, а вершина ее теряется во мраке. Шестьюстами футами ниже слышались ропот, крики, шум вражеского бивуака.

В девять часов, когда на землю спустилась беспросветная тьма, Гленарван и Джон Манглс, прежде чем вести своих товарищей по столь опасному пути, решили произвести разведку.

Они начали бесшумно спускаться и минут через десять были уже на узком горном хребте, пересекавшем неприятельскую цепь на высоте пятидесяти футов.

Сначала все шло хорошо. Лежавшие вокруг костров маорийцы, казалось, не замечали двух беглецов, и те продвинулись еще на несколько шагов вперед. Но внезапно слева, справа загремели выстрелы.

- Назад! - крикнул Гленарван. - У этих разбойников глаза как у кошек и отменные ружья.

Гленарван и Джон Манглс поспешно поднялись обратно по крутому склону и успокоили своих друзей, испуганных стрельбой. Шляпа Гленарвана оказалась простреленной двумя пулями. Итак, отважиться идти по длиннейшему горному хребту между двумя рядами стрелков было невозможно.

- Отложим это дело до завтра, - сказал Паганель. - Поскольку нам не удалось обмануть бдительность туземцев, разрешите мне угостить их блюдом моего собственного изготовления.

Было довольно прохладно. К счастью, Кара-Тете захватил в могилу свои лучшие ночные одежды и теплые одеяла из формиума. Беглецы без стеснения укутались в них, улеглись и вскоре, охраняемые суеверием туземцев, спокойно уснули на тепловатой земле, содрогавшейся от клокочущих внутри нее газов.

На следующее утро 17 февраля первые лучи восходящего солнца разбудили беглецов, спавших на вершине Маунганаму. Маорийцы давно уже бродили у подножия горы, внимательно наблюдая за тем, что на ней происходит. Яростные крики встретили европейцев, лишь только те показались из-за частокола, оскверненного ими. Выйдя оттуда, они беглым взглядом окинули окрестные горы, объятые туманом глубокие долины, озеро Таупо, воды которого слегка рябил утренний ветер. Горя желанием узнать новый план Паганеля, все окружили географа, вопросительно глядя на него.

Паганель не замедлил удовлетворить любопытство спутников.

- Друзья мои, - начал он, - мой план хорош тем, что если он и не удастся, то наше положение от этого отнюдь не ухудшится. Но он должен удаться, должен!

- А что это за план? - спросил Мак-Наббс.

- Мой план таков, - ответил Паганель. - Суеверие туземцев превратило это место в убежище для нас, а теперь это же суеверие должно помочь нам выбраться из него. Если мне удастся внушить Кай-Куму, будто мы пали жертвой нашего кощунства, что нас поразили громы небесные, словом, что мы погибли и погибли ужасной смертью, то не полагаете ли вы, что Кай-Куму тотчас покинет подножие Маунганаму и вернется обратно в свое селение?

- Безусловно, - согласился Гленарван.

- А какой ужасной смертью вы умертвите нас? - спросила леди Элен.

- Смертью святотатцев, друзья мои, - ответил Паганель. - Карающее пламя у нас под ногами. Откроем же ему путь!

- Что! Вы хотите вызвать извержение вулкана? - воскликнул Джон Манглс.

- Да, искусственное, импровизированное, ярость которого мы будем регулировать сами. Под нами клокочет огромное количество подземных паров и пламени, стремящихся вырваться наружу. Организуем же для нашего блага искусственное извержение!

- Хорошая мысль! - заметил майор. - Удачно задумано, Паганель!

- Вы понимаете, - продолжал географ, - мы притворимся, будто нас пожрало пламя новозеландского Плутона, а сами в это время скроемся в могиле Кара-Тете, где пробудем три, четыре, пять дней, - словом, до тех пор, пока дикари, убедившись в нашей гибели, удалятся.

- А вдруг они пожелают собственными глазами убедиться в постигшей нас каре и взберутся на вершину? - промолвила мисс Грант.