- Понедельник, - возразил мистер Фогг.

- Нет… сегодня… суббота…

- Суббота? Быть не может!

- Да, да, да! - закричал Паспарту. - Вы ошиблись на день! Мы приехали на двадцать четыре часа раньше… Но теперь остается только десять минут!…

Паспарту схватил своего господина за воротник и с силой потащил за собой.

Не успев ничего сообразить, Филеас Фогг, увлекаемый своим слугою, очутился на улице, вскочил в кэб, обещал сто фунтов кучеру и, раздавив по дороге двух собак и зацепив пять карет, прибыл в Реформ-клуб.

Стенные часы показывали восемь часов сорок пять минут, когда он появился в большом салоне…

Филеас Фогг совершил путешествие вокруг света в восемьдесят дней!…

Филеас Фогг выиграл пари в двадцать тысяч фунтов стерлингов!…

Но как же столь точный, столь аккуратный человек мог ошибиться на целые сутки? Как он мог думать, что прибыл в Лондон в субботу, 21 декабря, когда на самом деле он приехал в пятницу, 20 декабря, - всего лишь через семьдесят девять дней после своего отъезда?

Вот причина этой ошибки. Она очень проста.

Филеас Фогг, сам того не подозревая, выиграл целые сутки по сравнению со своими записями, ибо, совершая свое путешествие вокруг света, он двигался на восток, и, напротив, он потерял бы целые сутки, если бы двигался в противоположном направлении, то есть на запад.

Действительно, продвигаясь на восток, Филеас Фогг шел навстречу солнцу, и, следовательно, дни для него столько раз уменьшались на четыре минуты, сколько градусов он проезжал в этом направлении. Так как окружность земного шара делится на триста шестьдесят градусов, то эти триста шестьдесят градусов, умноженные на четыре минуты, дают ровно двадцать четыре часа, то есть сутки, которые и выиграл Филеас Фогг. Иначе говоря, в то время как Филеас Фогг, двигаясь на восток, видел восемьдесят раз прохождение солнца через меридиан, его коллеги, оставшиеся в Лондоне, видели только семьдесят девять таких прохождений. Вот почему именно в этот день - в субботу, а не в воскресенье, как полагал Филеас Фогг, - они ожидали его в салоне Реформ-клуба.

Если бы знаменитые часы Паспарту, которые неизменно показывали лондонское время, помимо часов и минут, показывали бы еще и дни, то они отметили бы это обстоятельство.

Итак, Филеас Фогг выиграл двадцать тысяч фунтов стерлингов. Однако, так как он издержал в пути около девятнадцати тысяч, то денежный результат пари был незначителен. Но, как уже было сказано, наш чудак не искал денег, он принял условия этого пари, как принимают условия состязания. Он даже разделил оставшуюся тысячу фунтов между честным Паспарту и злосчастным Фиксом, на которого не был способен сердиться. Однако из денег, предназначенных Паспарту, он все же порядка ради удержал стоимость газа, горевшего по вине француза тысячу девятьсот двадцать часов.

В тот же вечер мистер Фогг, как всегда, спокойный и бесстрастный, обратился к миссис Ауде:

- Вы попрежнему согласны на наш брак, сударыня?

- Мистер Фогг, - отвечала миссис Ауда, - мне кажется, это я должна задать вам такой вопрос. Вы были разорены, теперь вы вновь богаты…

- Простите, сударыня, это состояние принадлежит вам. Если бы вам не пришла мысль об этом браке, мой слуга не пошел бы к преподобному Сэмюэлю Уильсону, я не был бы предупрежден о своей ошибке и…

- Дорогой мистер Фогг… - сказала молодая женщина.

- Дорогая Ауда… - ответил Филеас Фогг.

Само собой разумеется, что свадьба состоялась сорок восемь часов спустя. Паспарту, гордый, разодетый и сияющий, был свидетелем со стороны невесты. Разве, спасши ее, он не заслужил этим подобной чести?

На другой день, на рассвете, Паспарту громко постучал в дверь своего господина.

Дверь отворилась, и бесстрастный джентльмен появился на пороге.

- Что случилось, Паспарту? - спросил он.

- Что случилось? Сударь, я только сейчас сообразил…

- Что именно?

- Что мы могли бы совершить путешествие вокруг света всего лишь за семьдесят восемь дней.

- Несомненно, - ответил мистер Фогг, - не проезжая через Индию. Но если бы я не попал в Индию, я не спас бы миссис Ауду, она не стала бы моей женой и…

И мистер Фогг преспокойно закрыл дверь.

Итак, Филеас Фогг выиграл пари. Он в восемьдесят дней объехал вокруг света! Он использовал для этого все средства передвижения: пакетботы, железные дороги, коляски, яхты, торговые суда, сани и даже слона. Эксцентричный джентльмен выказал во время этого путешествия изумительную точность и хладнокровие. Ну, а дальше? Что он выиграл в результате своей поездки? Что привез он с собой?

Ничего, скажут некоторые? Да, ничего, если не считать очаровательной жены, которая - как это ни покажется невероятным - сделала его самым счастливым человеком в мире!

А разве для одного этого не стоит объехать вокруг света?

В тот вечер- 17 марта 1859 года - капитан Крэвенти устроил праздник в форте Релайанс.

Но пусть читатель не думает, что это было какое-то парадное собрание, или пышный бал, или шумный раут, или фестиваль под гром большого оркестра. Прием у капитана Крэвенти был много скромнее, хотя хозяин ничего не пожалел, чтобы придать ему как можно больше блеска.

В самом деле, благодаря распорядительности капрала Джолифа просторная зала в нижнем этаже дома совершенно преобразилась. Правда, деревянные стены из грубо отесанных и горизонтально уложенных бревен остались на виду; однако четыре британских флага, укрепленные в четырех углах, и щиты с развешанным на них оружием, заимствованным из арсенала форта, скрашивали наготу стен. Длинные потолочные балки, шероховатые и почернелые, покоились на топорных, не слишком прямо вбитых столбах, зато две лампы с жестяными рефлекторами раскачивались на концах цепей, словно люстры, и, несмотря на мглистый воздух, довольно ярко освещали залу. Окна были узкие, некоторые даже походили на бойницы; и густой слой инея, покрывавший стекла, не давал проникнуть сквозь них любопытному взору; два или три полотнища красной, красиво задрапированной ткани вызывали восхищение приглашенных. Пол из плотно пригнанных друг к другу толстых трехдюймовых досок был по случаю праздника тщательно подметен капралом Джолифом. Ни кресел, ни диванов, ни стульев, ни других предметов современной меблировки, которые только мешали бы гостям свободно расхаживать, не было вовсе. Всю обстановку залы составляли деревянные скамьи, накрепко вделанные в толстые стены, несколько больших обрубков дерева, которым топор придал кубическую форму, да два стола на массивных ножках. Но внутренняя стена с узкой одностворчатой дверью в соседнюю комнату была живописно и вместе с тем богато разукрашена. На бревнах в безупречном порядке висели роскошные меха: такого редкостного подбора не встретишь, пожалуй, и в самых заманчивых витринах Риджент-стрит или Невского проспекта. Казалось, вся фауна арктических областей была здесь представлена лучшими образцами своих мехов. Глаза разбегались при виде всех этих богатств; здесь были шкуры волков, медведей бурых и полярных, выдр, росомах, американских норок, бобров, мускусных крыс, горностаев, серебристых лисиц! А над этой своеобразной выставкой красовалась надпись, составленная из искусно вырезанных цветных картонных букв. То был девиз знаменитой Компании Гудзонова залива:

PROPELLE CUTEM! [5]

- Ну, капрал Джолиф, - сказал капитан Крэвенти своему подчиненному, - вы просто превзошли самого себя!

- Пожалуй, капитан, пожалуй, - ответил капрал. - Но воздадим каждому свое. Добрая половина ваших похвал причитается по справедливости миссис Джолиф. Ведь это она мне во всем помогала!