Капрал между тем знай себе мчался! Он упивался сумасшедшей скачкой - жестикулировал, кричал, размахивал своим длинным бичом, словно заправский погонщик собак.

- Замечательная штука этот бич! - восклицал он. - И здорово же эти эскимосы им владеют - как никто!

- Но ведь ты-то не эскимос! - кричала его жена, пытаясь, но тщетно, схватить за руку своего неосторожного возницу.

- Говорят, - продолжал свое капрал, - говорят, будто эскимосы умеют стегнуть любую собаку по какому им месту вздумается. И что будто они даже могут оторвать кусочек собачьего уха концом этой твердой жилы. А ну-ка, попробуем…

- Не пробуй, Джолиф, не пробуй! - вскричала его испуганная до последней степени жена.

- Да не бойтесь же, миссис Джолиф, не бойтесь! Я свое дело знаю! Вот как раз пятая справа чего-то там пошаливает. Сейчас я ее проучу!…

Но, видимо, капрал еще не совсем был «эскимосом» и не достаточно освоился с употреблением бича, ремень которого достает на четыре фута дальше первой пары собак, - ибо этот бич, со свистом развернувшись во всю длину, обратным взмахом нечаянно обвился вокруг головы самого почтенного Джолифа и сорвал с него меховую шапку. Шапка взлетела высоко вверх, и, если б не этот плотный головной убор, капрал, вне всякого сомнения, оторвал бы кончик собственного уха.

В тот же миг собаки шарахнулись в сторону, сани опрокинулись и чету Джолифов выбросило в снег. К счастью, снег был мягкий, и супруги не ушиблись. Но какой конфуз для капрала! Как уничтожающе глянула на него его жена! И каких только упреков не выслушал он от лейтенанта Гобсона!

Сани были подняты, но было решено, что бразды правления не только по части хозяйства, но и по части собачьей упряжки по праву перейдут отныне в руки миссис Джолиф. Пристыженный капрал должен был подчиниться, и отряд после этой небольшой задержки двинулся дальше.

Следующие пятнадцать дней прошли без особых приключений. Погода все время благоприятствовала путешественникам, температура была сносная, и 1 мая отряд прибыл в форт Энтерпрайз.

Со дня выезда из форта Релайанс экспедиция покрыла расстояние в двести миль. Собаки бежали дружно, и путешественники, пользуясь продолжительными сумерками, не выходили из саней день и ночь, так что, когда, наконец, показалось озеро Снэр, на берегу которого стоял форт Энтерпрайз, они буквально валились с ног от усталости.

Этот форт, всего несколько лет назад основанный Компанией Гудзонова залива, представлял собою в сущности лишь пост малого значения, служивший складом съестных припасов. Тут, по пути от Большого Медвежьего озера, расположенного милях в трехстах к северо-западу, всегда останавливались отряды, сопровождавшие обозы с мехами. Гарнизон форта насчитывал всего двенадцать солдат, самый форт состоял из одного деревянного дома, окруженного частоколом. Как ни мало комфортабельно было это жилище, но спутники лейтенанта Гобсона с радостью воспользовались его кровом и два дня отдыхали после первого длительного перегона.

Скромная полярная весна уже и здесь давала себя чувствовать. Снег мало-помалу стаивал и больше не подмерзал к утру, так как и по ночам не бывало сильных морозов. Кое-где зазеленели тощий мох и редкая трава; мелкие бледные цветочки поднимали между камнями свои влажные венчики. Эти проявления жизни, полупробудившейся после долгой зимы, ласкали утомленный белизной снега взор, и глаз с восторгом останавливался на редких представителях скупой арктической флоры.

Миссис Барнет и Джаспер Гобсон воспользовались досугом, чтобы прогуляться по берегу маленького озера. Оба любили и глубоко чувствовали природу. Они шли рядом, то проваливаясь в рыхлый снег, то перепрыгивая через образовавшиеся из талых вод стремительные ручьи. Озеро Снэр еще было сковано льдом. Ни одна трещина не предвещала его близкого вскрытия. На его прочной поверхности там и сям возвышались разрушавшиеся ледяные глыбы самых причудливых и живописных очертаний, и лучи солнца, преломляясь в их гранях, окрашивали льдины в различные тона. Казалось, это были куски радуги, которую чья-то могучая рука бросила на землю и разбила вдребезги.

- Как тут красиво, мистер Гобсон! - восклицала миссис Барнет. - Эти краски, как в призме, меняются до бесконечности, чуть переменишь место. Вам не кажется, будто мы склонились над гигантским калейдоскопом? Или эта картина, такая новая для меня, вам уже давно приелась?

- Лет, сударыня, - отвечал лейтенант. - Хоть я и родился на севере и провел здесь все детство и юность, но до сих пор не могу налюбоваться его величественной красотой. Вот вы приходите в восхищение уже сейчас, когда так ярко светит солнце и благодаря этому вид местности совершенно изменился; что же будет, когда вы увидите наш край в разгар жестокой зимы? Признаюсь, сударыня, - это солнце, столь драгоценное в умеренном климате, на мой взгляд только портит наш арктический пейзаж!

- Вот как? - улыбнулась путешественница. - А я все-таки нахожу, что солнце - прекрасный дорожный товарищ, и даже в полярных странах, по-моему, не следует жаловаться на тепло, которое оно дает!

- Э, да что там, сударыня! - ответил Джаспер Гобсон. - Нет, я принадлежу к тем, кто считает, что в Россию надо ехать зимой, а в Сахару летом. Только тогда можно увидеть эти страны в их настоящем виде. Солнце - принадлежность тропических поясов и жарких стран. В тридцати градусах от полюса оно положительно не у места! Подлинное северное небо - чистое и холодное небо зимы, усеянное звездами и озаренное северным сиянием. Наш край полунощный, а не полуденный, и, верьте слову, сударыня, долгая полярная ночь приберегает для вас множество чудес и очаровательных впечатлений.

- Мистер Гобсон, - спросила миссис Барнет, - бывали вы когда-нибудь в странах умеренного климата Европы или Америки?

- Да, сударыня, и оценил их по достоинству. Но с тем большим нетерпением и восторгом я каждый раз возвращался в родные края. Я северянин, и нет ничего удивительного, что не боюсь мороза. Меня холод не берет, и я, как эскимос, могу месяцами жить в ледяном доме.

- Мистер Гобсон, - воскликнула путешественница, - вы блестящий адвокат этого страшного врага - мороза! Надеюсь оказаться вполне достойной вас спутницей, и, как бы далеко вы ни пошли сражаться с полярной стужей, я пойду вместе с вами!

- Отлично, сударыня, отлично! Вот, если б все наши спутники - все эти солдаты и женщины - были бы так же отважны! Тогда с божьей помощью мы проникли бы очень далеко!

- Что ж! Начало путешествия вполне удачно, и пока вам не приходится жаловаться. До сих пор - ни одного досадного происшествия, погода благоприятствует санной дороге, температура вполне сносная. Все идет просто на славу.

- Так-то оно так, - ответил лейтенант, - но, сударыня, то самое солнце, которое приводит вас в такой восторг, скоро воздвигнет на нашем пути множество преград и потребует от нас громадной затраты сил.

- Что вы хотите этим сказать, мистер Гобсон? - спросила миссис Барнет.

- Я хочу сказать, что солнечные лучи скоро совершенно изменят и вид и характер местности; талый лед станет только помехой для скольжения саней, дорога сделается неровной и тряской, измученные собаки уже не будут мчать нас с быстротой стрелы, реки и озера растают, и их придется объезжать или перебираться через них вброд. Все эти перемены, сударыня, которыми мы будем обязаны солнцу, отзовутся для нас лишней усталостью, задержками, всевозможными опасностями, самая малая из которых - крошащийся, проваливающийся под ногами снег и лавины, обрушивающиеся с ледяных гор! Да! Вот во что обойдется нам это солнышко, которое каждый день все выше и выше поднимается над горизонтом! Запомните хорошенько, сударыня! Из четырех элементов древней космогонии нам полезен, нужен, необходим лишь один - воздух. Три остальные - земля, огонь и вода - просто не должны были бы для нас существовать! Они враждебны самой природе полярных стран!…