«9. Сооружение больших дворцов в национальных владениях в качестве общих жилищ для коммун граждан, которые будут заниматься промышленностью, сельским хозяйством и соединять преимущества городского и сельского образа жизни, не страдая от их недостатков»
Мы видим, что под разными одеждами — гегельянской фразеологией Маркса и буффонадой Аристофана — скрывается почти одна и та же программа:
1) Уничтожение частной собственности.
2) Уничтожение семьи, то есть общность жен и разрыв связей родителей и детей,
3) Крайнее чисто материальное благополучие.
Можно было бы даже сказать, что обе программы в точности совпадают, если бы не одно место в «Законодательницах»: в ответ на вопрос Блепира, кто же будет пахать, Праксагора говорит: «Рабы», тем самым прокламируя четвертый, очень существенный пункт программы — освобождение от необходимости трудиться. Интересно, что именно в этом пункте с Марксом расходится и наиболее известный современный неомарксист, один из лидеров движения «The New Left»
(«Новая Левая») в США — Герберт Маркузе.
«Не случайно, — говорит он, например, в работе „Das Ende der Utopie“, — для теперешних авангардистских левых интеллигентов снова актуальны труды Фурье… Он не дрогнул там, где Маркс не проявил достаточной смелости: сказать об обществе, в котором работа станет игрой»
Или в другом месте той же работы:
«Новые технические возможности приводят к угнетению…если не развивается жизненная потребность уничтожения отчужденной работы»
Дополнив программу Коммунистического Манифеста такой поправкой, мы получим описание идеала, уже полностью совпадающего с тем, который был объектом насмешек Аристофана на сцене афинского театра в 392 г. до Р. Х.
Перед нами выступает комплекс идей, отмеченный некоторыми поразительно устойчивыми чертами, сохранившимися почти неизменными от античности до наших дней. К нему мы и будем применять термин — хилиастический социализм. Дальше мы попытаемся его очертить более точно, указать основные вехи его истории и подметить, в рамках какой более широкой идеологии возникают учения хилиастического социализма.
Глава I
Античный социализм
В классической Греции мы сталкиваемся с идеями хилиастического социализма, которые сразу имеют законченную, можно сказать, идеальную форму. Изложение этих идей, оказавшее колоссальное влияние на их более чем двухтысячелетнюю историю, принадлежит Платону. Им посвящены два его диалога — «Государство» и «Законы». В «Государстве» Платон рисует свой идеал государственного устройства, в «Законах» — тот строй, который является лучшим практически возможным приближением к этому идеалу. «Государство» написано в середине жизни Платона, «Законы» — в старости. Быть может, в них отразились неудачи, которые Платон испытал, пытаясь осуществить в жизни свои взгляды. Мы изложим здесь ту картину идеального общества, которая изображена в «Государстве» (5).
«Дивным и загадочным» называет это произведение С. Булгаков. Действительно, в десяти книгах диалога очерчены почти все стороны мировоззрения Платона: учение о бытии (концепция мира идей), о познании (мир зримый и умопостигаемый), о душе, о справедливости, об искусстве, об обществе. Заглавие «Государство» может показаться слишком узким для такого произведения. Тем не менее, оно вполне оправдано: вопрос об устройстве общества является центром, к которому прилагается и на примере которого иллюстрируется многообразное учение Платона. Познание идей блага и красоты необходимо для руководства государством, учение о бессмертии души и о посмертном воздаянии способствует выработке нужных духовных качеств у его руководителей, справедливость должна быть положена в основу организации государства, искусство является одним из основных орудий воспитания граждан.
Платон излагает учение о возможных формах государственного устройства (которых он насчитывает пять) и о коррелированных с ними духовных человеческих качествах. Все современные ему государства он относит к четырем порочным типам. В них господствует разделение, вражда, раздор, своеволие, стремление к обогащению:
«Подобного рода государство неизбежно не будет единым, а в нем как бы будет два государства: одно — государство бедняков, другое — богачей, хотя они и будут населять одну и ту же местность, однако станут вечно злоумышлять друг против друга»
Пятая форма государственного устройства и есть, согласно Платону, СОВЕРШЕННОЕ ГОСУДАРСТВО. Основное его качество — справедливость. Благодаря ей оно становится причастным добродетели. На вопрос же о том, что такое справедливость в государстве, Платон отвечает:
«Мы еще в начале, когда основывали государство, установили, что делать это надо непременно во имя целого. Так вот это целое и есть справедливость или какая-то ее разновидность. Мы установили, что каждый отдельный человек должен заниматься чем-то одним из того, что нужно в государстве, и притом как раз тем, к чему он по своим природным задаткам больше всего способен»
На основе этого положения население государства разделяется на три социальные группы, можно даже сказать — касты: философов; стражей или воинов; ремесленников и земледельцев. Дети ремесленников и земледельцев принадлежат той же группе и никогда не смогут стать стражами. Дети стражей тоже, как правило, наследуют занятие родителей, но если они проявляют дурные наклонности, то их делают ремесленниками или крестьянами. Философы же пополняют свое число за счет лучших из стражей, но не раньше, чем тем исполнится 50 лет.
Концепция Платона совершенно не материалистична: он не интересуется тем, как организовано производство в его государстве. В связи с этим он очень мало говорит о том, как течет жизнь ремесленников и крестьян. Он считает, что жизнь государства определяется законами, и поэтому все его заботы посвящены жизни тех каст, которые создают и охраняют законы: философов и стражей.
Неограниченная власть в государстве предоставляется философам (С. Булгаков предлагает переводить это слово как «праведники» или «святые»). Это люди, которых
«страстно влечет к познанию, приоткрывающему им вечно сущее и не изменяемое возникновением и уничтожением бытие…»
«…ему свойственны возвышенные помыслы и охват мысленным взором целокупного времени и бытия»
«Такой человек и смерть не будет считать чем-то ужасным»
«Большую часть времени они станут проводить в философствовании, а когда наступит черед, будут трудиться над гражданским устройством, занимать государственные должности — не потому, что это нечто прекрасное, а потому, что так необходимо ради государства. Таким образом, они постоянно будут воспитывать людей, подобных им самим и ставить их стражами государства взамен себе, а сами отойдут на Острова блаженных, чтобы там обитать»
Под началом философов находятся стражи. Излюбленный образ, которым Платон пользуется, говоря о них, — это сравнение с собаками. Как и у породистых собак,
«их свойство — быть как нельзя более кроткими с теми, к кому они привыкли и кого они знают, но с незнакомыми как раз наоборот»
Детей их надо брать в походы, чтобы они присматривались к войне:
«пусть они отведают крови, точно щенки»
