– Мурка! – орал в наушнике Вадька. – Останови их, скорее!

Ничего не понимающая девчонка сорвалась с места. За ней без лишних вопросов помчались Светлана Вениаминовна и Кисонька. И даже Гена, кряхтя, но так и не выпуская из рук каменную ступку, потрусил следом.

Они вбежали в соседний зал – и столпились в проходе. Слабый свет четырех мобильников выхватил из темноты оскаленного Остапчука. Бизнесмен колотил прикладом старинного кремниевого ружья по перекатывающейся у его ног куче. Куча распалась – из нее, словно вышибленный крепким ударом, выкатился Пилипенко. Схватил лежащее поперек казацкого челна весло и огрел плашмя.

– Смотри куда бьешь, придурок, тут же я! – заорал снизу Неваляшкин. – Сюда бей!

– Пустите! Дайте, дайте я! – завопила невесть откуда выскочившая Раймунда. На ее крашеных кудрях красовался кивер, изумительно сочетающийся с выглядывающими из-под цыганской юбки кавалерийскими сапогами. В руках она сжимала шпагу с витой гардой. Жалобно взвыл рассеченный воздух… и Мурка с ужасом поняла, что лезвие вжикнуло всего в нескольких миллиметрах от перекатывающегося по полу Саляма.

– Это не тот… – закричала она.

– Немедленно положите экспонаты! – надрывалась рядом Светлана Вениаминовна.

Но разбушевавшиеся бизнесмены, мент и поэтесса ее не слушали. Пилипенко снова шарахнул веслом – Салям с трудом ушел от удара, увернулся от приклада ружья… Клинок доблестной Раймунды чиркнул возле самого его уха.

Только журналистка Карина и ее оператор не участвовали в свалке. Заламывая руки с микрофоном, журналистка жалобно стонала:

– Инфракрасный объектив! Ну почему мы не поставили на камеру инфракрасный объектив!

– Ничего, ничего… – бормотал оператор, на карачках ползая вокруг свалки и засовывая камеру чуть ли не под самый приклад остапчуковского ружья. – Авось и так возьмет!

Мурка повернулась и с силой ударила по руке… Гену.

– Ты чего? – взвыл «эльф».

Каменная ступка вывалилась – и со страшным грохотом шарахнула об пол, выламывая дощечки старинного паркета.

Буйствующее посреди зала сражение на мгновение замерло.

– Прекратить! – во всю мощь легких рявкнула Мурка. И уже спокойнее добавила: – Если вы забьете сыщика прикладом – кто вашу пектораль искать будет?

– Ой! – присмотревшись, спохватился Остапчук. – Это вы! А где же тот?!

– Удрал, – с трудом разгибаясь и поднимаясь с пола, простонал Салям. – Снова!

Мурка почувствовала, как у нее подгибаются ноги. На нее вдруг навалилась страшная слабость, и она тяжело оперлась о косяк.

– Мурка! То есть девочка! – встревоженно вскричал Салям – и Мурка сразу поняла, что спрашивает на самом деле вовсе не он, а Вадька. – Что с тобой?

– Н-ничего! – сквозь зубы выдавила Мурка. Она всегда считала себя очень крепкой девчонкой, но все это было для нее уже слишком. – С-Светлана Вениаминовна, т-там у вас среди экспонатов стул был… Можно, я на него сяду?

– Садись! – плачущим голосом согласилась музейная дама, шаря мобильником по залу. Слабенький лучик выхватывал то набросанные вповалку манекены, то разбитую витрину, то раскиданное по полу старинное оружие. – Садись, ложись, делай что хочешь! Какая теперь разница!

Мурка лишь судорожно кивнула и побрела к нише с мебелью, слыша, как Остапчук торопливо обещает:

– Вы не волнуйтесь, мы все поправим. Как только пектораль найдем…

– Ну и как ты ее найдешь – дед-то смотался! – со смесью злости и странного удовлетворения буркнул Неваляшкин. – Старый, а шустрый!

Мурка вошла в нишу. Стул валялся вверх ножками. Поднимать его не было сил, и она с маху плюхнулась на кровать. Под ней тяжело просели старые пружины… и еще что-то. Твердое… Жесткое… Тощее… Заледенев от ужаса, Мурка пощупала – ее пальцы сомкнулись на… чьем-то носу. Мурка рванула кружевное покрывало – и с воплем вскочила.

– Слушай, может, хватит на сегодня, а? – выныривая из темноты, раздраженно спросил ее «эльф» Гена. – Что ты орешь, будто труп увидела!

– Я-а… Кажется, да… Увидела! – протянула Мурка, с ужасом приглядываясь к тому, что лежало на высоко взбитой подушке.

«Эльф» шагнул к ней – и словно споткнулся. Остальные молча сгрудились у него за спиной.

На кровати лежал беглый дедок, похититель пекторали. Вокруг его лысоватой, в венчике седых волос головы по белой кружевной наволочке расплывалось кровавое пятно.

– По крайней мере, Саляма не обвинят в музейном погроме, – с принужденным смешком выдавил Сева, наблюдая, как на экране компьютера Салям нагибается к лежащему на старинной кровати дедку, подхватывает его на руки вместе с окровавленной периной и бегом несет к выходу. – Кто теперь разберет, какая витрина разбилась раньше, какая позже?

– Это они еще туалета не видели, – мгновенно разочаровала его Катька. – Туалет ни на кого свалить не удастся.

– По крайней мере, я теперь понимаю, почему «черный призрак» вообще смог витрину разбить, – задумчиво заключил Вадька, глядя, как на мониторе стремительно несутся навстречу темные коридоры – Салям бежал к единственному освещенному залу – залу презентации. Сзади доносился многоголосый галдеж – участники погони за пекторалью торопились следом. – А то ведь странно – Салям и этот, в черном плаще, мотаются – а вокруг тишина… Это же все-таки музей. Здесь сигнализация должна быть.

– Ага, – вспомнив слова Светланы Вениаминовны, что свет в залах почему-то перестал включаться, моментально сообразила Катька. – Думаешь, этот, в черном, свет вырубил и сигнализацию отключил?

Вадька уже хотел кивнуть… но тут вмешался Сева.

– Когда б он успел? – наивно удивился друг. – Салям его на окне застукал, а потом они сразу начали витрины бить и экспонатами швыряться! И ничего нигде не сигналило!

– Получается… – Вадька слегка растерялся. Если человек в черном плаще сигнализацию отключить не мог… А сигнализация была все-таки отключена, значит… Ее отключили раньше! Отключить сигнализацию в музее, в который только что доставили бесценный экспонат? Веселенькое дело! В голове у Вадьки промелькнула еще какая-то смутная мысль – что-то тоже связанное с разбитой витриной… Была там какая-то странность… Но додумать он толком не успел. Монитор неожиданно залило светом – Салям ворвался в зал.

– На стол кладите, – отрывисто скомандовала Светлана Вениаминовна.

Салям шагнул было к столу…

– Стойте! Стойте! – Пилипенко выпрыгнул вперед и уставился на оставшиеся на столе тарелки, будто привидение увидел. Дрожащим пальцем он ткнул в блюдо. – Тут… Тут кто-то был, пока нас не было! Бутербродов стало меньше!

– Точно! – наметанным глазом оценив содержимое тарелок, согласился Салям.

– Это сейчас не имеет значения! – закричала Светлана Вениаминовна.

В ярком электрическом свете старик-непрофессор выглядел еще страшнее, чем в музейной тьме. Кровавый ореол вокруг его головы продолжал расплываться, лицо было мертвенно-белым, под плотно закрытыми веками залегли глубокие синие тени, губы успели посереть… и из них вырывалось хриплое свистящее дыхание.

– Еще живой! – охнул Остапчук.

Найдя свободный стол, Салям водрузил на него перину с укутанным в нее старичком.

– Надо немедленно вызвать «Скорую», – скомандовала Светлана Вениаминовна, наклоняясь над дедком с бутылкой минералки и чистыми салфетками в руках.

– Но… – Остапчук растерялся, – тогда все узнают про пектораль…

– Во, в этом он весь! Плевать ему, что тут старики, женщины и дети погибают! – немедленно прокомментировал Неваляшкин.

Остапчук бросил на него зверский взгляд:

– С детьми и женщинами все в порядке! А этому вороватому старому пню вон Светочка помогает.

– Если у него проломлен череп, его надо немедленно в больницу, да и тогда шансов, что выживет, крайне мало! – отрывисто бросила Светлана Вениаминовна.

Словно в подтверждение ее слов, вырвавшийся у старика вздох захлебнулся – и дыхание стало почти неслышным.