— Господин обер-лейтенант, — виновато забубнил солдат. — Со сцеплением сегодня закончили. А завтра за мосты возьмемся. Это все русские виноваты, ленивые скоты, ничего не умеют и ничего не хотят, только жрать…

— Молчать!!! — завопил офицер. — Хватит меня дурачить! Я знаю, почему вы возитесь словно сонные мухи! Вы не хотите воевать! Надеетесь отсидеться. Но ничего…

Поорав еще несколько минут, офицер убрался в хату, солдаты разбрелись по территории хутора, машину ремонтировать они так и не начали.

Пленных нигде не было видно.

Дело представлялось Ивану не особо сложным. Правда, помня, чем закончилась его прошлая инициатива, он боялся что-то планировать.

Понаблюдав за немцами, он отполз в осоку и собрал личный состав.

— Когда стемнеет — приступим. Какие есть предложения?

Семенов пожал плечами.

— Снимем часового, если его поставят. А потом гранату в избу. Только… только на меня особо не рассчитывайте, я сейчас и курицу в руках не удержу.

— Моя стлелить могу, — спокойно заметил якут. — Ноза лезать тозе могу. Но луссе стлелить.

— Понятно… — Иван снова разозлился, поняв, что лезть к немцам предстоит ему. — Хорошо, ты, Петруха, будешь страховать нас отсюда, мы с Иннокентием пойдем снимать часового.

Когда начало темнеть, в окнах избы зажегся свет, а во дворе появился часовой — длинный, нескладный парень с карабином. Он поставил табуретку возле машины, уселся на нее и принялся уныло гудеть на губной гармошке. Остальные время от времени выскакивали во двор, оправится по нужде.

Пленных заперли в сарае, туда один из немцев относил котелок с едой.

Офицер вообще не показывался на глаза.

Иван без неожиданностей переполз под мостки, а потом под камышами проскочил за машину.

Привлекать лейтенанта для снятия часового он не стал — Семенов остался под берегом.

Немец беспечно гудел на гармонике, Ваня сначала хотел его просто придушить, но потом передумал и достал из ножен кинжал.

Резать живых людей ему никогда не приходилось, но особого волнения он не испытывал, уже успев привыкнуть к смерти.

— Сраные комары, сраная Россия!!! — часовой звонко шлепнул себя по лицу. — Когда уже эта сраная война закончится!!! Хочу домой, к маме и Эльзе…

«Ну, давай! Делов-то, зарезать паршивого дохляка! — подбодрил себя мысленно Ваня. — Куда там его пырнуть… в сердце или в артерию? Пожалуй, лучше прямо в сердце, для надежности! Долбанные егеря, отобрали мой Наган с глушаком…»

Обогнув кузов под заунывное гудение гармошки, Ваня замер. До немца уже можно было дотянуться рукой. Иван примерился, но тут из избы появился еще один немецкий солдат.

— Хватит гудеть, Вальтер! — хохотнул он. — Тебе играть только на похоронах.

— Пошел в жопу, Отто, — спокойно отозвался часовой. — Ты угадал, я репетирую, как раз для твоих похорон…

— Больной ублюдок! — обиженно отозвался немец, но скандалить не стал, отлил под угол дома, после чего убрался обратно.

Ваня про себя выругался, еще немного помедлил, после чего выскочил и захватил часового под шею сгибом левой руки, а правой, изо всех сил ударил его кинжалом в грудь.

Но немец почему-то не умер, мало того, начал извиваться как уж, сучить ногами и мычать, да еще свирепо вцепился зубами в руку Ивана.

— Блядь… — зашипел Ваня, уволок его за кузов, после чего принялся тыкать кинжалом уже куда попало.

Но немец все никак не хотел умирать.

Иван от отчаяния всадил ему кинжал под подбородок и принялся судорожно пилить шею.

В лицо ударили теплые, соленые струйки, солдат бурно обосрался, замолотил ногами, встал на мостик и чуть не вырвался.

Смрад дерьма и крови вызвал дикую тошноту, Ваня не удержался и выблевал на немца все содержимое желудка, а потом, вбил клинок по гарду немцу в глаз.

И только после этого, солдат стал затихать.

— Бля… — стоя на коленях, Ваня помотал головой, немного подождал, а потом достал из-за пояса гранату и перебежал под стену избы.

В открытых окнах все еще горел свет, солдаты мирно беседовали.

— А мне здесь нравится, — рассуждал кто-то, слегка шепелявя. — Эта Россия настоящая сокровищница. Все есть, абсолютно все. Эх, прикупить бы здесь земельки…

— Дерьмо, а не страна, — возразили ему. — А русские ленивые сволочи. Даже в качестве рабов не годятся.

— Сам ты ленивая сволочь, Берни, — хохотнул первый. — Люди как люди. Две ноги, две руки и голова, как у тебя.

— И жопа!

— Кто, о чем, а Берни о жопе…

— Заткнитесь ублюдки…

— Тише, обер-лейтенанта разбудишь…

Иван ругнулся про себя, дернул за шнурок, а потом забросил гранату в приоткрытое окно и принялся отсчитывать секунды.

«Раз, два, три, четыре, пять, твою же мать!!!»

Но взрыва так и не произошло…

— Дерьмо, это граната!!!

— Матерь божья!..

— Ложись…

— Это русские!!!

Изба взорвалась перепуганными воплями.

— Твою же мать… — Ваня выдрал из-за пояса вторую «колотушку», но не успел даже сдернуть шнур — из окна рыбкой вылетел немец в подштанниках и свалился прямо на Ивана.

— Дьявол, он здесь, здесь… — солдат забарахтался, пнул Ваню ногой и принялся суматошно отползать на заднице.

— Сука… — в воздухе мелькнула граната и с хрустом влепилась немцу в башку.

Ваня саданул его еще раз, после чего все-таки сорвал чеку и забросил «колотушку» в окно.

Но она почти сразу вылетела обратно.

Бабахнул негромкий взрыв, звонко застучали осколки по бревнам.

Не успев даже перепугаться, Ваня быстро переполз за сруб колодца.

Следом за первой из окон полетела вторая и третья гранаты. Лопнули шины «Богварда», грузовик накренился, двор заволокло едким дымом.

— Ах вы гандоны, — Ваня быстро прицелился и дал очередь по окнам.

От сарая гулко стреканул автомат Семенова.

— Это русские партизаны!!! — заорал обер-лейтенант в избе. — Держите окна! Не высовываться…

Ваня понял, что дело затягивается надолго. Гранат у него уже не осталось, как по-другому выковырять немцев из избы он даже не представлял.

И от отчаяния заорал по-немецки.

— Вы окружены, сдавайтесь! Иначе сожжем вместе с домом.

— Матерь божья… — ахнул кто-то в избе, после чего наступило молчание.

— Думайте быстрее, — гаркнул Иван. — Время пошло! Если сдадитесь, гарантирую жизнь!

— Господин обер-лейтенант… — заблажили в доме. — А что если…

— Молчать!!! — бешено заорал офицер. — Кто откроет рот, сам застрелю. Огонь, огонь, засранцы…

Окна избы расцвели вспышками, правда немцы палили наугад и пули попадали в основном в грузовик и сарай.

— Блядь… — Ваня пошарил взглядом по двору и заметил прикрепленную на подножке «Блитца» канистру.

Немного помедлил, несколько раз глубоко вздохнул, решаясь, а потом пополз к «Опелю». Очень кстати, Семенов начал палить по окнам, и немцы перестали стрелять.

Добравшись до машины, Ваня выдернул канистру из креплений, встряхнул ее, радостно выругался, когда услышал бульканье, а потом метнулся к углу дома.

Сдернул крышку и бросил канистру под стену.

В воздухе повис едкий запах бензина.

— Бензин, бензин!!! — перепугано завопили немцы. — Это бензин!

Через крыльцо ломанулась фигура в белье, коротко пролаял автомат Семенова, и немец рухнул в палисадник.

Иван отбежал за колодец и снова заорал:

— Сдавайтесь, иначе зажарю как гусей! Живо, время пошло! Раз, два, три…

— С кем я говорю? — отозвался офицер.

— Гм… — озадачился Иван, помедлил и подпустив в голос властности, отчеканил: — С вами говорит полковник Куприн!

— Какие вы нам даете гарантии? — в голосе немца поубавилось решительности.

— Гарантирую жизнь! — нагло ответил Ваня. — В противном случае, вы будете уничтожены! Выходим по одному, бросаем оружие и выстраиваемся лицом к стене, подняв руки. Нет? Красноармеец Бердымыхаммедов, поджигай!

— Мы сдаемся, сдаемся! — поспешно выкрикнул обер-лейтенант.