— Глубокая мысль, — улыбнулся Лаптев. — Надеюсь, вы знакомы с последним постановлением об организации работы с детьми во дворах и при домоуправлениях? Недавно было опубликовано.

— А как же, дорогой товарищ! — неожиданно взбодрился Африкан Гермогенович. — Прорабатывали, понимаешь, прорабатывали… Очень, я вам скажу, полезное и своевременное постановление! Где это оно у меня? — Он похлопал себя по карманам и скосился на лужу, где все еще квасился его портфель. — На работе забыл…

— Неважно, — поспешил его успокоить корреспондент. — Главное, что вы это постановление не только, как вы выразились, «проработали», а уже начали практически осуществлять!

— М-м… — Бедному Африкану Гермогеновичу явно не хватало кислорода. — Кое-что, конечно, есть. Песочницы соорудили, зеленые насаждения… Беседки вот… Маловато, конечно… текучка заедает! Ремонт, вывозка мусора, подготовка к отопительному…

— Не скромничайте, Африкан Гермогенович! — Возле них вдруг появился отец. Ума не приложу, откуда он взялся. — Извините, что вмешался, но наш домоуправ — человек чрезвычайно сдержанный, и нам было бы просто обидно, если бы из-за этого общественность не узнала, какую огромную заботу проявляет он о наших детях. Позвольте представиться, товарищ корреспондент, — инженер Ильин из дома номер восемь.

— Очень приятно. — Лаптев горячо пожал отцу руку. Мне почему-то показалось, что корреспондент страшно обрадовался, когда увидел моего отца. Уж даже не знаю почему. — Вы знаете, товарищ Ильин, это — примета времени: настоящие герои всегда скромны, заполучить у них интервью — огромный труд…

— Если позволите, я вам охотно помогу. — Отец говорил в микрофон живо и бойко, будто всю жизнь только этим и занимался. — Кстати, о конкретных делах. Вот здесь, на этом самом месте, еще вчера стояли две беседки. Конечно, для благоустройства двора беседки — вещь полезная. Но Африкан Гермогенович, как рачительный хозяин и друг детей, прикинул, что их запросто можно передвинуть туда и сюда, — отец помахал руками, — и таким образом для мальчишек высвободится превосходное футбольное поле, которое, со временем, можно превратить в небольшой дворовый стадион. И ведь что главное, товарищ корреспондент?! Главное — та потрясающая оперативность, с какой Африкан Гермогенович проводит свои планы в жизнь. Еще вчера поздно вечером я видел эти беседки вот здесь, а сегодня утром они уже оказались вон там. Это просто какое-то волшебство… Когда вы только успели, Африкан Гермогенович?

Домоуправ подозрительно взглянул на отца, но тот расплывался в такой восхищенной, такой искренней улыбке, что он снова полез в карман за платком.

— Сам не понимаю, — потерянно пробормотал Африкан Гермогенович и вытер лысину. — Убей меня гром, Глеб Борисыч, если я хоть что-нибудь понимаю…

— Великолепно! — воскликнул корреспондент. — Кстати, вы не находите, что с точки зрения архитектурно-планировочной перенос этих беседок совершенно закономерен. Для них найдено наиболее подходящее место; по-моему, сейчас они придают вашему двору какой-то неповторимый облик. Это свидетельствует не только о практическом уме, но и о тонком вкусе Африкана Гермогеновича!

— Совершенно верно! — подхватил отец. — Очень точно определены места. Наверно, не обошлось без совета с архитекторами, а, Африкан Гермогенович?

Африкан Гермогенович потупился.

— Да уж с кем надо посоветовались… Однако, товарищ Ильин, мы и сами с усами… понимаем, что к чему, футбол так футбол, что ты с этим будешь делать. Пацаны, они… простите, мальчишки, они такой народ: хлебом не корми, а дай кому-нибудь мячом окно вылупить. Или, опять же, зеленые насаждения поломать. Однако раз надо — что ж… Вот и в последнем постановлении, как совершенно правильно заметили товарищ специальный корреспондент… как, бишь, ваше фамилие…

— Александр Лаптев, — терпеливо повторил корреспондент.

— Вот-вот, как вы совершенно правильно заметили, так гори оно огнем… Постановления, они ж для того и принимаются, чтоб их выполнять! Пусть хоть все окна перебьют!..

— Не нужно сгущать краски, Африкан Гермогенович. — Корреспондент дружески похлопал его по плечу. — Кто в детстве не бил мячом окон! Расскажите нам лучше о других ваших начинаниях.

Крутилась пленка в магнитофоне, и микрофон торчал перед носом Африкана Гермогеновича, как голова кобры, изготовившейся для смертельного прыжка. Он отступил назад и умоляюще посмотрел на отца. И даже мы на расстоянии поняли этот безмолвный вопль о помощи, этот отчаянный SOS, последнюю надежду терпящего бедствие домоуправа.

Отец решительно взял из рук корреспондента микрофон.

— О конкретных начинаниях Африкана Гермогеновича можно было бы рассказывать много. Я приведу только один пример. По его предложению детям передано пустовавшее подвальное помещение. Скоро силами жильцов и самих ребят там будет оборудована пионерская комната. Вы представляете, сколько энергии и изобретательности придется приложить нашему домоуправу, чтобы достать необходимые для ремонта этого помещения половые доски, раствор, цемент, масляные и клеевые краски, провода для электроосвещения, лампы дневного света!.. А сколько забот у Африкана Гермогеновича впереди! Закончится ремонт, и потребуются столы, верстаки, наборы инструментов, настольные игры…

— Вы с ума сошли! — прошипел Африкан Гермогенович и дернул отца за полу пиджака. — Это же афера, где я вам все это возьму! — И он схватился за голову, забыв и о корреспонденте, и о микрофоне.

— Только без паники, — обернувшись, ответил отец. — Держите марку, на вас смотрит вся республика! — И снова улыбнулся в микрофон. — Конечно, вы сами понимаете, что на все это нужны средства, и при том средства немалые. Но Африкан Гермогенович прекрасно знает, как их изыскать, и сам вам об этом расскажет. — Он просто насильно сунул микрофон Африкану Гермогеновичу. — Пожалуйста.

Африкан Гермогенович зажал микрофон в кулаке и, дыша, как рыба, выкинутая на песок, завопил:

— Остановите эту машинку, прошу вас!

— Не могу, — невозмутимо ответил корреспондент и нацелился на него кинокамерой. — Нас интересует вопрос о средствах, так сказать, о материальной базе превращения убогих подвалов в прекрасные пионерские комнаты. Съемки для специального выпуска пионерского телевизионного журнала. Прошу вас.

Кинокамера застрекотала, и Африкан Гермогенович присмирел, как укрощенный мустанг.

— Средствa, конечно, есть, — одернув на себе пиджак, вдруг сказал он отчетливым человеческим голосом. — Средства у нас в ЖКК, понимаешь, для такого дела найдутся. На работу с детьми финансовые органы разрешают отчислять два процента от квартплаты, а это, скажу я вам, дорогие товарищи, сумма — дай бог… прошу прощения, немаленькая. Хватит и на верстаки, и на инструменты, и на эти самые… лампы дневного света. Ну, доски, гвозди, цемент и другой стройматериал, включая масляные краски, — это мы, конечно, у себя найдем. Вот насчет мягкого инвентаря сказать не могу, нужно с бухгалтером посоветоваться. Однако, чтоб не было это пустым пустозвонством, прямо заявляю: общественность должна крепко поработать — на такие ремонты фондa заработной платы не предусмотрены. И тут уж, понимаешь, как говорится, карты в руки нашему дорогому товарищу Ильину. Как он есть за это дело первейший болельщик, то пускай помогает домоуправлению поставить это дело на должную высоту. А иначе ничего, кроме разговоров, не получится. У меня все. Спасибо за внимание.

— Великолепно! — Александр Лаптев выключил кинокамеру и сунул в футляр. — Прекрасная речь, Африкан Гермогенович! А теперь я попрошу вас назвать сроки, когда мы сможем прийти и увидеть, как осуществляются ваши слова на деле. Вы знаете, я думаю не ограничиваться коротким репортажем. Похожу, понаблюдаю, как у вас пойдут дела, побеседую с детьми, с родителями… Дело в том, что у нас такие пионерские комнаты уже созданы при многих домоуправлениях, так что рассказывать просто о факте открытия еще одной было бы неинтересно. А вот показать, как она возникает, каких трудов это стоит, пожалуй, здорово. Так когда вы прикажете мне прийти, чтоб попасть в самый разгар работ? Только попрошу вас особенно не тянуть, такого материала с нетерпением ждут тысячи детей и взрослых во всех уголках нашей республики.