— Я не займу много времени, — гордо подняла голову девушка.

— Маша, беги на детскую площадку, — попросила я сестру, чтобы она не слышала нашего разговора. Глупо бегать. И… что она могла сказать мне такого, что покоробило во мне веру и любовь к мужчине?

— Я на самом деле просто хотела с тобой познакомиться.

— Зачем?

— Например, чтобы дать пару дельных советов.

— Извините, но…

— Я тоже думала, что у меня получится вытащить Игоря из его раковины… Ты, наверное, знаешь что случилось с его женой и дочкой? — в глазах мелькнул злой огонек и я поняла, что она точно пришла давать мне не добрые наставления. — И по началу он и правда казалось был увлечён нашей связью, часто улыбался, и слова говорил красивые, и даже обещания…

— Зачем вы мне все это говорите? — я сжала с силой кулаки.

— Затем, чтобы ты знала, что спустя время окажешься на моем месте. А он снова решит, что…

— До свидания! — оборвала я женщину, смотря в красивое и ухоженные лицо. — Если это окажется так, я буду счастлива, что какое-то время провела рядом с ним. Да, наивно и глупо, но в таком деле не может быть расчёта. Лишь чувства. И вера. Вы его просто не любили. Картинку красивую любили, но не самого мужчину.

— Ну-ну, — ухмыльнулась Света. — Такая глупенькая, — смотрела долго и изучающе, а потом повернулась и грациозной походкой пошла прочь.

У меня внутри осадок остался от этого разговора. Но я решила что ничего не скажу о том Игорю. И девушку понимала. Только на ее месте никогда бы не пришла тревожить больше бывшего мужчину и его новую женщину. Да и зачем? Потому и не понимала мотивов Светы. Если хотела меня предостеречь, то напрасно. Я даже себя не слушала, то что уже говорить о постороннем человеке? А глупенькая… так это и так было видно невооруженным взглядом, потому что безумно сильно любила мужчину и точно не за красивую внешность и достаток.

Соломон

День был насыщенным и тяжёлым. Закрытие года и все финансовые операции требовали внимания с моей стороны. Я проводил последние дни на работе допоздна. Аня добиралась с работы с моим водителем. Я лишь утром подвозил ее к клинике, а Машу заводил в садик. Вот и сейчас ехал домой, взяв несколько папок с отчётами, чтобы вечером немного посидеть в спокойной обстановке. В одной из них, кстати, лежал отчёт на Аниного родственника. Я честно не успел ничего ещё посмотреть. Собирался вечером почитать его биографию прежде чем говорить Ане что-то по этому поводу. Может там такое чудо в перьях, что и расстраивать лишний раз не следовало мою маленькую девочку. Возможно и везти эту папку домой не следовало. Но иначе дело до него просто не дойдет.

Припарковал машину и вышел на улицу, вдыхая грудью морозный воздух. С мамой я договорился, что завтра они возьмут Машку на выходные к себе, а мы с Аней побудем это время вдвоём. Возьму заслуженные выходные, съездим по магазинам, чтобы выбрать подарки для родителей. Посидим где-нибудь, погуляем и ночью не будем ждать, когда беспокойный Гном заснет и мы смогли бы остаться наедине.

Поднялся на десятый этаж, открыл ключом дверь и вошёл. В доме стояла тишина, но аромат вкусной еды чуть ли не сбил меня с ног. Я прошёл на кухню не раздеваясь и положил на край столешницы папки. Подошёл к Ане сзади и прижался к ней, вдыхая приятный аромат ее волос. Руки сами легли на талию, а губы нашли чувствительное место на шее.

— Привет, — протянул я, поворачивая ее к себе лицом.

С макияжем и в этих коротких шортиках она выглядела очень притягательно. Не удержавшись я впился поцелуем в пухлые губы. Хорошо что я был завален работой, а то бы так и сидел в офисе, представляя как все мужчины жаждут внимания моей Ани и с ума от ревности исходил.

— Ты такой холодный, — Аня задрожала и улыбнусь, выскальзывая из моих рук.

— Да, на улице похолодало.

Я вернулся в прихожую, снял куртку и повесил на вешалку, заглянул к Маше в комнату и направился в душ. Сегодня я решил наплевать на всю работу и побыть с девочками. Последние дни я все чаще и чаще ложился с рассветом. И на выходных я мечтал ещё отоспаться. Да, именно в такой последовательности: сон Аня, еда, Аня, снова сон, Аня…

— Как прошёл день? — я устало присел на стул.

Аня сама недавно вернулась домой, Степан, мой водитель доложил мне, что ждал Аню сегодня около часа, и Машу пришлось забрать раньше. Он ее и развлекал этот час, звонил и спрашивал можно ли покормить ее чем-то в Макдональдсе.

— Да, конец года. Помогала девочкам с архивом. И мне так нравится эта работа!

— Я и не рассчитывал на другой ответ! — подыграл и таким же восторженным голосом произнес я.

Действительно, я только сейчас обратил внимание, что Аня всегда и всем была абсолютно довольна. Это я давно не получал от жизни такого кайфа. Хотя нет, конечно, получал. Каждый день по приходу домой, когда видел ее счастливое лицо.

Мы поужинали, Маша снова задавала тонну вопросов, и я тихо улыбался, слушая ее размышления почему у воспитательницы из садика такая страшная и высокая прическа. Казалось ее интересовало абсолютно все. Все кроме наших отношений с Аней и переезд сестры в мою спальню. Но не удивлюсь, если не обошлось без воспитательных бесед старшей сестры. В общем-то, Аня отлично ладила сестрой и была явным лидером в их отношениях, наверное отсюда и были ноги в исключительном поведении ребенка, потому что она уделяла ей очень много времени. Я не слышал даже ни разу чтобы она за что-то сильно ее ругала.

Маша подбежала к раковине, чтобы налить воды в стакан, но прежде спросила разрешения порисовать красками. Аня дала разрешение, но строго сказала, что уборка в комнате на вечер не отменяется. И после занятий рисованием эта обязанность по прежнему числится за ней. Я лишь ухмыльнулся, наблюдая за ними исподтишка. Маша неаккуратно повернулась, задела папки, что лежали на краю и те упали на пол. Несколько бумаг разлетелись в стороны и девочка, зажав рот, сильно охнула и посмотрела на меня виноватым взглядом.

— Я сейчас все подниму. Я не нарочно…

— Маша! — Аня закатила глаза. — Иди к себе, — уже мягче и шумно выдохнув, продолжила: — Я сама все подниму, не то воду разольешь.

Не знаю что меня позабавило, но девочка не желая попадать под раздачу, ретировалась из комнаты. Аня поднялась со стула и подошла к папкам и листам.

— Да ладно, там ерунда. Отчёты и бумажки, — Аня вдруг застыла на месте, а потом подняла с пола фотокарточку, всматриваясь в снимок и перевела на меня вопросительный взгляд.

— Откуда у тебя этот снимок? — ее лицо сделалось грустным, а я поднял одну бровь и протянул руку взглянуть что ее там заинтересовало. — Это мамин брат. Ты что-то узнал о нем, да? — я взял в руки снимок и посмотрел в мужское лицо.

Медленно комната начала погружаться во мрак, а слова Ани расплываться, превращаясь в набор звуков. Я смотрел на снимок человека, который… которого уже не было в живых. И который причинил мне столько боли! Тот самый подонок и мерзавец — конченый наркоман, погубивший мою семью, разрушивший все светлое, что было у меня, смотрел на меня со снимка. Я застыл на месте, чувствуя как внутри меня разрывались снаряды бомб. Аня что-то говорила и спрашивала, а я так и застыл с этим снимком в руках и не мог пошевелиться. Не мог вдоха сделать и выдоха тоже. Сжал плотно челюсти и словно в замедленной съемке перевел на Аню стеклянный взгляд и мечтал вырвать свое сердце в эту минуту из груди.

Я молча поднялся из-за стола, положил снимок на стол и направился в прихожую. Накинул на себя куртку, взял ключи от машины и спустился вниз. Нет, никто и ни в чем не виноват, но… Черт подери, меня разорвало на части от боли! Тяжесть в груди была такая сильная, что мне показалось, что в эту минуту на меня обрушилась Вселенная. И почему я не взглянул в документы и отчёт ещё раньше — на работе? Но я даже и представить такого не мог. Даже в самом страшном сне предположить, что…

Не помню как оказался внизу, как сел в машину и сколько времени сидел в холодном салоне. Но когда от холода зуб перестал попадать на зуб, я завёл двигатель и включил печку. Никто и ни в чем не виноват. Аня не виновата, но в эту минуту я не мог собрать себя в кучу. Мне казалось, что я исцелился и залечил все раны, но это не так… Это чертовски больно спустя столько лет узнать, что я полюбил женщину, которая… Нет, в голове не укладывается! Это не может быть правдой! Не может… А ведь я до последнего сопротивлялся этим чувствам и как оказалось не напрасно.