— Так вроде газеты не сообщали ни об одном убитом?

— Команда первого лайнера поймала одного из напавших, и главарь просто прострелил ему башку и ушёл с деньгами. О втором случае вообще ничего особо не известно, но тоже говорят, что главарь действовал весьма жёстко. Группа напала на три корабля, это ты и сам из газет знаешь. Однако самое интересное произошло на третьем корабле, на советском сухогрузе океанского типа. Однако Советы о нападении не распространяются. Ты же знаешь, у них всё всегда под грифом секретно. Все боятся КГБ, как мыши кота, думают, что в КГБ сидят самые правильные и молчаливые из них. Ну, да мы всё равно всё узнаем.

— Да, деньги решают всё.

— А вот тут ты не прав, Яков. Деньги в работе с Советами не самое главное. Ставка в основном на компромат, кто-то по пьяни что-то сболтнёт, кто-то попадёт в двусмысленную ситуацию. Правда, есть и те, что за шмотки душу продадут. Но проще всего работать с людьми нетрадиционной ориентации. Вот эти тщательно скрывают свою суть. Облико морале и всё такое, — Вильям многозначительно покрутил пальцами в воздухе, потом хохотнул: — или облик аморале! В общем, узнаем, что там да как. На сегодняшний день я узнал только то, что главарь пиратов отлично говорил по-русски, если не врёт мой осведомитель. А он вряд ли врёт. Сразу после происшествия капитан привёл свой корабль в ближайший порт и сообщил об ограблении. Естественно, сразу же радировал об этом и на родину. Но из какой страны пираты, никому до сих пор не ясно. Предъявлять протестную ноту некому. Ну, да посмотрим, пираты не успокоятся и снова начнут нападать на судна. Такой куш сорвать и не пострадать при этом — это вселяет уверенность в собственной непобедимости.

— Так и что мы можем предпринять?

— Мы? Ничего.

— Ну, не мы, а судовладельцы.

— Угу. Учись яснее формулировать свою мысль, приятель, это тебе пригодится в будущем.

— Да брось, Вильям, мне же не допросы устраивать.

— Окей, я отвечу тебе, так и быть. На все наши корабли разосланы предупреждения. Некоторые кампании уже набирают штатную охрану, но большинство даже не почесалось. Страховщики немного подняли цены на страховку кораблей, на этом, собственно, и всё.

— Понятно, и что теперь делать?

— Ждать, — пожал плечами Вильям. — Либо проблема рассосётся сама собой, либо встанет костью в горле. Но в любом случае рано или поздно мы выясним, кто стоит за этими нападениями, и накажем чёрного негодяя, чтобы другим неповадно было.

— Угу, или возглавим.

— Или возглавим, — согласился Вильям и тоже плеснул в пузатый бокал кукурузного виски. — Америка не должна давать никому спуску, тем более, если что-то или кто-то угрожает её бизнесу. Каждый американец — это хороший бизнесмен.

— Да. А пираты — это всегда палка о двух концах, главное уметь ими управлять, — философски заметил Яков.

— Яков, ты перечитал пиратских романов или опьянел без меры! Я понимаю тебя: несчастная любовь и всё такое, — Вильям снова покрутил в воздухе пальцами. — Спустись на землю, пока не поздно. Ау, я здесь. Занимайся лучше своими дипломатическими делами, а мы уж тут сами разберёмся: что к чему. И с пиратами разберёмся, и с повстанцами. С Сомали вот всё плохо: мы с Барре не смогли договориться, и Советы не смогли. А этих негров виски не пои, дай повоевать друг с другом.

— Да, ты прав, мой друг, я пьян! И, пожалуй, выпью ещё, сделаю себе выходной. В последнее время очень много работы, да ещё и расставание с Изабеллой выбило почву из-под ног, мне нужно расслабиться.

Вильям лишь пожал плечами, а Джейбс выпил то, что плескалось у него в бокале, и налил себе новую порцию бурбона на три четверти стакана. Достав ломтик бекона с забытой на краю стола тарелки, он кинул его в рот и быстро заработал челюстями. Сбив вкус алкоголя, он снова опрокинул в себя всё содержимое тумблера.

— Э, Вильям, — быстро пьянея, проговорил он, — пойду-ка я отдыхать.

— Иди, тебе и вправду пора.

Джейбс поднялся, ослабил узел галстука и слегка неверным шагом направился отдыхать к себе в комнату.

Через месяц хода от берегов Африки советский сухогруз причалил в порту Владивостока, где всю команду высадили на берег и тщательно допросили. И теперь капитан «Парижской коммуны» Сергей Шагин сидел в здании краевого КГБ и давал уже третьи по счёту показания в третьем по счёту кабинете.

Кабинет, в котором он находился сейчас, не имел окон, а единственная дверь была плотно прикрыта. Стол, два стула, шкаф — вот и всё убранство комнаты для снятия показаний, и ещё часы, что висели на стене, мерно и безразлично отсчитывая минуты и часы этой жизни.

— Так вы говорите, они подплыли к вам на обычной лодке с мотором? И какой модели была эта лодка? А что за мотор на ней присутствовал?

— Обычный деревянный баркас, — пожал плечами капитан сухогруза. — Я и увидел-то его, когда они уже отчалили. Мотор? Мотор старый, он едва ли захлёбывался в истерике. Я начинал с механика двигательного отсека, поэтому легко по звуку определяю.

— Понятно… Значит, они заскочили с оружием в рубку, всех положили на пол и открыли огонь?

— Да.

— Ясно. Все члены вашего экипажа говорят так же, это облегчает вашу участь.

— А в чём меня обвиняют?

— Вы отдали государственные деньги, причём валюту!

Тонкий карандаш с надписью «Спартак» и буковками ТМ резко подняли вверх, и Шагин почему-то не мог отвести от него глаз.

— Валюту! — повторил для пущего понимания следователь КГБ и покрутил карандаш в пальцах. Теперь это выглядело угрожающе.

— Я понимаю, — буркнул капитан. — Но я честно попытался обмануть главаря пиратов, однако он оказался просто до неприличия умным.

— Честно обмануть, говорите? — хмыкнул следователь и сразу задал следующий вопрос: — Вы говорите, что он стрелял в вас?

— Нет, он стрелял в моего палубного матроса, тот пытался сражаться с ними при помощи брандспойта.

— И что?

— Матроса спасло только то, что главарь не хотел крови. Он заставил своего человека отступить, а над головой матроса дал очередь из автомата, чтобы тот бросил брандспойт.

— Так, из какого автомата, какая модель, калибр или размер?

— Маленький такой, иностранного производства, я подобного никогда и не видел, очень похож на немецкий «шмайсер».

— Так-так, понятненько, понятненько. Такой или такой? — на стол легли фотокарточки автоматического оружия.

— Нет, нет, — отпихивая от себя карточки, говорил капитан. — Вот, вроде он.

— Ага-ага, то есть это французский автомат, — перевернув карточку, следователь прочитал что-то на обратной стороне. — Французский, — явно задумавшись, повторил он. — И что же вы? Вы по первому требованию отдали ему все деньги судовой кассы?

— Нет, я ему сначала отдал «куклу» из газеты, но он с ходу меня раскусил и, развернув свёрток, тут же его выбросил.

— И он вас за это не убил. Почему?

— Да откуда я знаю?

— И тогда вы отдали ему все деньги?

— Нет, я отдал ему лишь половину, надеясь спасти валюту для моей страны.

— Очень-очень похвально. Мы уже оценили ваш поступок, как и попытку бороться с пиратами. Разберёмся и с ними. Этим уже занимается МИД и ГРУ. Но вы говорили, что главарь хорошо говорил по-русски?

— Да.

— А его пособники?

— Остальные вообще не знали других языков, кроме своего, да и то главарь с ними общался с помощью коротких фраз. У меня сложилось впечатление, что он не был одного племени с другими пиратами.

— Так… всё интереснее и интереснее. Но он и вправду хорошо говорил по-русски?

— Да, даже очень хорошо, хоть и с небольшим акцентом. Я успел крикнуть ему вслед вопрос: где он научился так чисто говорить по-русски?

— И что он вам ответил?

— Он усмехнулся и сказал, что языку его научили родители. И уплыл.

— Да, сказал всё и не сказал ничего. Конечно, ничего про своих родителей он не сообщил?

Капитан посмотрел на гэбэшника с лёгким недоумением.