– Да, я хорошо тебя понимаю, – мрачно сказала Эмма. – Мне жаль тебя, Пол, я тебе искренне сочувствую. Такое положение чудовищно для любого. Она сейчас по-прежнему в клинике?

– Да, врачи вывели ее из запоя, но она все так же слаба во всех отношениях, не способна ни обслужить себя, ни вообще жить по-человечески. Думаю, что ей следует находиться в стационаре постоянно. Но есть еще одно препятствие для развода: Констанс – католичка, но я все же не теряю надежды когда-нибудь обрести свободу, Эмма.

Пол отпил глоток „Монтраше” из своего бокала.

– Вот еще одна вещь, которую ты должна знать, Эмма. Это касается моего сына.

Он на мгновение замялся в нерешительности.

– Говард, он… ну, одним словом, он отстает в развитии. Вот, что я имел в виду, говоря, что с ним не все в порядке.

Страдальческая гримаса исказила лицо Пола. Эмма была ошеломлена его словами.

– О, Пол! Какая ужасная трагедия! И как, наверное, тяжело тебе нести такую ношу в одиночестве.

Глаза ее увлажнились, лицо выражало глубокое сочувствие к нему.

– Почему же ты не рассказал мне об этом тогда, годы назад? Ты же знал, что встретишь сочувствие с моей стороны а тебе, может быть, стало бы чуточку легче, поделившись со мной своим несчастьем.

Пол покачал головой.

– Может быть, ты права, и мне действительно следовало поделиться с тобой. Думаю, что я просто постеснялся говорить об этом, особенно после того, как познакомился с твоими детьми. Мне вообще всегда трудно говорить о Говарде. Конечно, я люблю его, но мое отношение и чувства к нему не совсем однозначны. Сердце болит за него, и, может быть, на мне лежит доля вины за то, что он таким уродился. Но порой я…

Пол запнулся и нахмурился.

– Мне трудно в этом сознаться, и я ни одной живой душе не говорил об этом прежде, но порой я почти ненавижу его. Я сознаю, что не должен испытывать таких чувств, но ничего не могу с собой поделать. Надеюсь, что ты не будешь презирать меня за это.

Эмма всем сердцем сочувствовала ему.

– Конечно, я не презираю тебя, Пол. Я слышала, что родители многих умственно отсталых детей порой испытывают к ним неприязнь. Это происходит от отчаяния, от крушения их надежд. Честное слово, в твоем отношении к нему нет ничего противоестественного.

Импульсивно Эмма подалась к Полу и коснулась его руки.

– Должно быть, ты ощущаешь полную свою беспомощность в отношении сына. Сколько лет сейчас Говарду?

– Ему уже двенадцать. И ты права, Эмма, по большей части я испытываю полнейшее отчаяние.

Он покачал головой.

– Ты знаешь, природа порой играет странные шутки с людьми. Внешне Говард выглядит очаровательно. У него приятное, почти одухотворенное лицо, кроткие большие глаза, но разум пятилетнего ребенка.

Пол устало провел по лицу ладонью.

– И он будет таким всегда.

Опечаленная, Эмма сидела молча, не зная, как утешить его. Наконец, она решилась спросить:

– А где он живет?

– На нашем овечьем ранчо в Кунэмбле. С ним живет один мужчина, который ему очень предан. Еще там есть домоправитель и большой штат прислуги. Когда я приезжаю в Дунун, я провожу с ним большую часть своего времени, но я не уверен, сознает ли он мое присутствие. Он живет в собственном, закрытом для других мире.

Пол закурил еще одну сигарету.

– Прости меня, Эмма. Я не собирался в этот вечер вываливать на тебя все свои горести. Я никогда никого в них не посвящаю. Но должен признаться, что все последние годы я ощущаю полное крушение своей личной жизни, бесплодной и безысходной. Спасибо тебе за то, что выслушала меня с таким участием и пониманием.

– Я в свое время побывала на самом дне жизни и хорошо представляю ее реалии. Моя жизнь была совсем не такой легкой, как это может показаться.

Пол серьезно и внимательно посмотрел на нее, глаза его сузились.

– Я знаю об этом, Эмма.

– Жизнь вообще нелегкая штука, Пол, но важно, как человек встречает трудности и умеет ли он преодолевать их.

Она улыбнулась своей бесстрашной улыбкой.

– Будем смотреть правде в глаза. В целом – мы благополучные люди, особенно, если посмотреть вокруг, на проблемы, стоящие перед другими людьми. Мы оба удачливы, богаты, пребываем в добром здравии. Нам сопутствует удача во всем, что касается бизнеса.

Пол взглянул на нее, подумав про себя: „Да, она – редкая женщина”, и сказал:

– За эти годы я действительно с головой ушел в работу, и это спасло меня. Думаю, как и тебя тоже. Ты права, Эмма, наша жизнь не так уж плоха, если задуматься, и мы должны благодарить Бога за все хорошее, что у нас есть.

Он нежно ей улыбнулся.

– Еще раз спасибо тебе. Я рад, что рассказал тебе про Говарда и Констанс. Мне стало гораздо легче.

– Я рада этому.

Пол поднял свой бокал.

– Я пью за тебя, Эмма. Ты мудрая женщина и все хорошо понимаешь. Рад, что мы снова становимся друзьями. А ты?

Эмма чокнулась с ним.

– Да, кажется, я этому рада тоже, Пол.

– Ну, ладно, хватит о грустном. Давай поговорим о чем-нибудь повеселее.

Эмма улыбнулась ему.

– Тогда расскажи мне о твоих нефтепромыслах в Техасе и компании „Сидней-Техас”. Меня очень заинтересовало это твое новое предприятие, о котором ты упоминал раньше.

После обеда Пол отвез Эмму в ее маленький домик на Уилтон-Мьюз рядом с Белгрейв-сквер. Он помог ей выбраться из такси и, попросив водителя ждать, проводил ее до дверей. На прощание он осторожно поцеловал ее в щеку.

– Спасибо за чудесный вечер, Эмма. Могу я вскоре позвонить?

– Конечно, Пол, и спасибо тебе. Доброй ночи.

– Доброй ночи, Эмма.

Потом Эмма долго лежала без сна в постели, вспоминая подробности прошедшего вечера. Она меньше всего ожидала внезапного нового вторжения в ее жизнь Пола Макгилла. Да, ее судьба не скупится на головокружительные повороты! Она вспомнила вдруг злосчастную Мэрион Риз. Если бы Пол не был столь обворожительным, эта несчастная не влюбилась бы в него и не похищала бы их письма… Если бы Пол догадался в свое время написать Фрэнку… Если бы она сама не бросилась очертя голову замуж за Артура… если бы, если бы… Эмма вздохнула. Что толку размышлять о том, что могло бы быть!

Конечно, их характеры в немалой степени повлияли на их судьбы. Ее сердце заныло, когда она вспомнила неизвестные ей ранее трагические подробности жизни Пола. Он, такой блестящий и мужественный, несомненно, изнемогает под грузом свалившихся на него несчастий. Его жизнь, оказывается, столь же трудна и безрадостна, как ее собственная.

Неожиданно она с удивлением поняла, что сегодняшний вечер доставил ей странное удовлетворение после того, как она оправилась после первоначального удивления и возмущения при виде Пола. Интересно, он стремился повидать ее просто, чтобы объясниться, или у него были и другие мотивы? Любит ли он ее еще? На этот вопрос у нее не было однозначного ответа.

Эмма вздрогнула. Она знала точно только одно: она смертельно боится неотразимого обаяния Пола и своего бессилия сопротивляться ему. Изо всех сил Эмма старалась выбросить его из головы, но, уже засыпая, она не переставала думать о нем.

– У вас такой вид, будто вы заметили вора и готовитесь схватить его за руку, – тихо сказал Уинстон, останавливаясь рядом с Полом Макгиллом. Он проследил за направлением взгляда Пола, который с отвращением наблюдал за Артуром Эйнсли.

– Он просто осел, – продолжал Уинстон, – не обращайте на него внимания. Мы с Фрэнком уже давно не замечаем его.

Пол повернулся к Уинстону с выражением гнева и отвращения на лице.

– От него у меня все закипает внутри. Этот невероятный дурак компрометировал Эмму в течение всего обеда, а теперь его поведение становится еще более возмутительным. Мало того, что он неспособен умерить свой пыл к спиртному, так он еще не может не лапать всех присутствующих женщин. Эмма, должно быть, сгорает от стыда за него.

Уинстон только улыбнулся с плохо скрываемым презрением к Артуру.